«Личные интересы не должны стоять выше интересов Дома».

Я не задавался вопросом, насколько доверяю Элледу. Я верил ему безоговорочно, ровно так же, как Анха. И был предан, своему Дому и своему Великому Мастеру.

«Я еще поспорю с вейо Рицико о том, кого именно следует считать вернейшим из твоих мастеров. Когда придет время».

– Значит, я точно должен знать, что требуется делать, севойо Анха, – без особых сомнений произнес я.

Думаю, это прозвучало не настолько твердо и решительно, насколько мне бы хотелось. Но мастер, в конце концов, чувствует мои эмоции. И то, что он уловил, заставило, видимо, Анха коротко, довольно улыбнуться.

Сразу же после встречи с учителем я, не скрывая нетерпения, полетел к Шаану. Вломившись в его комнату, ассадена я не нашел. Отметив, что наши жилища совершенно одинаковые на первый взгляд, я с затаенной усмешкой оглядел огромное количество тренировочного оружия, аккуратную горку трактатов о магии на столе и просто неимоверное множество исписанных мелким почерком листов, где Шаан размышлял о своей части ткани мироздания. После чего уселся на стул, решив дождаться его возвращения. Мне срочно требовалось поделиться полученными знаниями. И раз уж наши Нити связаны настолько неразрывно, а учитель у нас и вовсе один, выбор был абсолютно очевиден.

– Как дела, Найт? – насмешливо спросил Шаан, еще только открыв дверь и точно пока меня не разглядев.

Я прождал его с полчаса, все это время наблюдая Нити, а точнее – бесконечный танец Разума и Пустоты.

– Где тебя носит? – весело уточнил я. – Уже давно не обед.

– Тренировался с Саару и Рут. – Ассаден смерил меня взглядом и усмехнулся. – Ты быстро научился врываться в помещение без хозяина, смотрю.

– Я понял, что у вас так заведено, и не смею оспаривать правил, – заявил я и насмешливо уточнил: – Рут? Не Рутта?

– Это только при ней, – с несколько злорадной улыбкой ответил Шаан. – Она слишком забавно злится.

– То есть, все-таки злится? – Я приподнял бровь.

– Гораздо меньше, чем пытается показать, – хмыкнул ассаден. – По поводу чего твой собственный бешеный восторг?

– Ты в эмоциях сейчас читаешь или по лицу видишь? – на всякий случай уточнил я.

– Одновременно. – Шаан уселся на кровать и приготовился слушать.

Я подробно рассказал все, что узнал от Анха, с огромным наслаждением замечая попутно совершенно тот же бешеный восторг ассадена. В то же мгновение, когда я замолчал, Шаан потребовал продемонстрировать ему Пустоту и вообще все, о чем я сообщил. Я без капли сомнений объяснил, как увидеть дар Мейет, после чего с невероятной радостью наблюдал, как он всматривается в Нити, которые ему открылись, и очень счастливо при этом улыбается. Теперь, когда были правила и была школа, я уже не настолько переживал по поводу того, чтобы делиться Пустотой с посторонними. Да и, к тому же, Шаан, во-первых, посторонним не был совершенно – он был таким же элледом, как и я сам, а во-вторых, уж сыну Анха я мог доверять не меньше, уверен, чем самому мастеру.

Следующие пару часов до ужина мы провели, обсуждая наши Нити и выдвигая собственные идеи обо всем происходящем. В основном, конечно, идеи эти создавал сам Шаан – он куда лучше меня разбирался и в ткани мироздания, и в ее плетениях. Я же просто поддерживал разговор и развивал уже возникшую мысль с точки зрения того, что знал о собственных Нитях, и того, что услышал от мастера. Попутно с неким затаенным удовольствием отмечая, что приблизительно вот так и работают Разум и Пустота. Эта деталь еще больше подняла мне настроение, что, естественно, не укрылось от Шаана. Он уточнил причины моего веселья и, выслушав ответ, сам очень радостно засмеялся. Я же был сейчас максимально счастлив и совершенно не собирался этого скрывать, абсолютно безразличный к тому, может ассаден чуять мои эмоции или нет.

– Шаан, ты не видел Найта? – Тин ворвалась в комнату без стука, после чего, заметив меня, приподняла бровь и коротко резюмировала: – А.

– Что случилось, Тин? – уточнил я, с улыбкой ее рассматривая.

– Я уже полчаса пытаюсь до тебя достучаться и напомнить про ужин, – пояснила девчонка.

– А сюда не могла Нити сплести? – Я покосился на Шаана, который сейчас ну очень довольно улыбнулся.

– В мою комнату нельзя сплести Нити, – насмешливо заметил ассаден, – ни чтобы говорить, ни чтобы слушать. Такова была воля Великого Мастера, правда, Тин?

Тинэко коротко тряхнула головой и закатила глаза.

– А эта воля распространяется только на одного его старшего ученика? – невзначай поинтересовался я, приподняв бровь.

– По-хорошему, должна бы на обоих, – иронично хмыкнул Шаан.

– Это же просто удобней. – Дернула плечом Тин и смерила нас довольным взглядом, в который очень пыталась добавить теперь немного возмущения.

– Не когда не можешь ответить, – весело напомнил ассаден.

– И не когда понятия не имеешь о присутствии дополнительных слушателей, будущий мастер Хэддена, – ехидно добавил я.

– Делайте, что хотите, – фыркнула Тин. – Если вы мне понадобитесь, я вас из-под земли достану, обоих. Пошли ужинать, Рут и Саару уже ждут внизу.

– А Мирош? – уточнил я, одновременно с Шааном вставая и направляясь за Тин к лестнице.

– А он уже ждет в таверне. – Дернула плечом девчонка. – Он сегодня был у себя дома и решил не посещать Эллед ради нас.

– Что-то случилось? – немного нахмурился ассаден.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Тин. – Но ничего плохого. Просто встреча с семьей. С матерью и сестрой.

Шаан весело хмыкнул. И по их довольно теплым взглядам я догадался, что, видимо, никакой сестры у Мироша еще недавно не было в принципе.

За ужином мы выпили бутылку вина, которую предусмотрительно стащил из дома Мирош, конечно же, за прибытие в мир нового суудена по имени Тайла. Знать наверняка никто, естественно, не мог, – способность видеть Нити появляется у детей только ближе годам к пяти. Но, в конце концов, мы же могли пожелать девочке оказаться магом – это было лучшим на вкус каждого из собравшихся сегодня вечером за столом пожеланием в принципе.

Когда мы покинули таверну, то справедливо рассудили, что мастера наши, конечно же, тоже сейчас празднуют. А потому позволили себе до позднего вечера гулять по городу, не опасаясь того, что кто-то из учителей внезапно захочет нас видеть. Или уточнить, почему хозяин таверны, посматривавший на нас весь вечер с хитрым прищуром, заметил эту несчастную бутылку вина с нами за одним столом. Я не сомневался, что мастерам доложат незамедлительно, но был совершенно уверен, что они предпочтут в этот раз не обратить ровным счетом никакого внимания на подобный доклад. Остальные думали точно так же. Не тот случай.

На самом деле этот вечер оказался на ближайшее время для меня последним настолько свободным. В совершенно сумасшедшем режиме: встречи с Анха – тренировки с Шааном – сон – я провел следующие несколько месяцев. Так же встретил свою первую, как сказала Тин, настоящую зиму в жизни. Несмотря на все уверенья Тинэко, морозы Маатса меня даже обрадовали. Снег выпал только ближе к середине декабря, и вместе с ним пришли какие-то необычайные чистота и покой. Мне нравилось наблюдать за белыми крупными хлопьями, летящими мимо окна и укрывающими лес плотной пушистой шапкой. Нравилось вдыхать морозный воздух и чувствовать легкое покалывание на коже во время коротких перебежек до таверны и обратно. Нравился скрип и хруст, которые сопровождали наши торопливые шаги по улице. И за кругом солнца, спрятанным за низкой серой дымкой облаков, наблюдать мне нравилось также.

Мой восторг по поводу зимы полностью разделяла Рут. С ней вместе мы куда чаще остальных выбирались на воздух и даже, если позволяло время, немного прогуливались по Маатсу. Шаан и Саару тоже не прочь были находиться сейчас вне помещений, но они предпочитали, как, в общем, и всегда, тренировки любому другому виду деятельности. Мирош и Тин, глядя на нас четверых, вежливо называли своих друзей безумцами и полагали, что единственное достойное занятие зимой – сидеть в своей комнате у печи с каким-нибудь трактатом о магии. Если бы им туда еще и еду приносили, боюсь, до весны мы бы этих двоих не увидели ни разу, в принципе.