— Да, я тоже обратил на это внимание, но, вполне возможно, что с их стороны это была просто тревога за своих товарищей, как павших, так и живых, а вместе с тем и за судьбу всей нашей экспедиции. Не думаешь же ты всерьёз, что они способны на какие-то другие, особые, чувства по отношению друг к другу, на что-нибудь наподобие личной привязанности?

— Сейчас я уже ни в чём не уверена… Андроиды, ИскИны — все ведут себя совсем не так, как должны были бы. Может, наши с тобой представления о них недостаточно объективны?

— Линда, ты опять принялась философствовать! Лично меня сейчас интересует только то, как и когда мы выберемся отсюда, впрочем, даже этот вопрос я не желаю уже обсуждать сегодня. Давай оставим все наши проблемы на завтра… Смотри, у нас осталось совсем немного вина! — Я взболтал содержимое кувшина, бывшего, к моему сожалению, не таким уж вместительным, и вылил остаток жидкости в наши кружки.

Меня начала одолевать усталость, и я с наслаждением прилёг на тонкий коврик, положив под голову скрещенные руки. Линда ещё долго говорила о странностях обитателей ковчега, о значимости нашей экспедиции и о своих планах на будущее. Я слушал её мягкий, завораживающий голос, даже не предпринимая попыток прервать этот монолог. Со временем мои глаза начали слипаться, голос девушки становился всё тише, а затем и вовсе умолк. Находясь уже в полудрёме, я понял, что она заснула, и, почувствовав неимоверную тяжесть во всём теле, сам провалился в крепкие объятия сна.

— Родной, просыпайся. Нам пора… — лёгкое, нежное прикосновение к моей коже, тонкий цветочный аромат и тёплое, ни с чем не сравнимое чувство в моей груди, — вставай, уже утро!

Тихий, приятный голос манил меня из царства сновидений, но мне совсем не хотелось пробуждаться, не хотелось открывать глаза и вырываться из этого сладкого плена. Я хотел навсегда остаться в нём — там, где звучал мягкий женский голос и сердце замирало от прикосновения тёплых, заботливых рук.

Но тонкие, невесомые сети чудесного сна вдруг стали превращаться в тугие, тяжёлые нити липкой паутины, а волшебный голос исчез, резко сменившись тревожным, испуганным криком:

— Кай, очнись! Кай, прошу тебя!

Вязкая, тягучая паутина не позволяла мне выбраться из пелены кошмара. Моё тело как будто было опутано ею, грудь сдавило, и мне пришлось изо всех сил напрячь свои мышцы, чтобы наконец-то сбросить тяжкие оковы и узнать, кто же так настойчиво звал меня по имени.

Я с трудом разлепил глаза, и последние обрывки сновидений исчезли из моей головы, наполняя её взамен тупой, ноющей болью, словно топором раскалывающей мой мозг пополам.

— Кай! Да очнись же ты, наконец! — отчаянно кричала Линда, пытаясь достучаться до моего сознания.

Но её пронзительный крик потонул в невероятном шуме воплей, свиста и глухого рычания. Поначалу мне показалось, будто мы с ней находимся в самом эпицентре этой кошмарной какофонии звуков, но когда взор мой достаточно прояснился, я увидел деревянные стены и потолок, и мне сразу стало ясно, что мы по-прежнему в хижине. Я попытался встать на ноги, но вдруг, к своему ужасу, обнаружил, что тело моё крепко обмотано тугой верёвкой, словно коконом, причём руки были так плотно прижаты к бокам, что я был способен пошевелить только пальцами. Мне не удалось даже согнуть свои ноги, не говоря уже о том, чтобы встать на них. Повернув в полной растерянности голову на голос Линды, я обнаружил, что она лежит связанная у противоположной стены и находится в точно таком же обездвиженном состоянии.

Она затихла, заметив, что я проснулся, и мы, наверное, целую минуту молча смотрели друг другу в глаза, в то время как снаружи, за пределами хижины, царил настоящий ад. Или что-то очень похожее на это место, судя по жутким звукам, доносившимся оттуда.

Затем девушку будто прорвало, и она взахлёб заговорила со слезами на глазах:

— Как я рада, что ты очнулся! Когда я пришла в себя, ты лежал будто мёртвый. Я боялась, что ты уже не оправишься от отравления и я останусь здесь совсем одна… Ты в порядке? Когда ты потерял сознание? Ты что-нибудь помнишь?

— Подожди, Линда! Не всё сразу! — прервал я, поморщившись, бурный поток её слов. В моей голове до сих пор не затихала пульсирующая боль. — Последнее, что я помню, это наш с тобой разговор, когда мы пили вино. Потом я, видимо, отключился.

— Мы с тобой наивные болваны, Кай! Вероятно, местные жители подмешали в напиток какую-то отраву или снотворное, а затем незаметно проникли сюда ночью и связали нас, заранее убедившись, что все андроиды находятся снаружи. И как только мы могли быть такими доверчивыми?

— Сейчас это уже не имеет значения, Линда. Что тебе известно, ты же очнулась раньше меня? — Я окинул взглядом погружённую в полумрак комнату и увидел, что дверь и окна прочно закрыты изнутри широкими досками. Люди, которые нас связали, не забыли позаботиться и об этом. Вполне возможно, что наши друзья-андроиды пытались проникнуть внутрь дома, чтобы освободить нас, но их попытки остались безуспешными. Как и следовало ожидать, импульсатора, оставленного мне накануне Конрадом, рядом не оказалось. Он исчез, так же как и мой меч.

— Меня разбудили эти жуткие крики. Обнаружив, что связана, я сразу же попыталась докричаться до тебя, но ты вообще не подавал никаких признаков жизни. Я боялась подумать, что ты умер… — начала рассказывать Линда, но её голос тут же потонул в душераздирающем вопле, и затем стена, у которой она лежала, содрогнулась от тяжёлого удара.

Удар был такой силы, что нижние доски с громким хрустом треснули, и небольшой кусок откололся от одной из них и упал на пол. Линда вскрикнула и, инстинктивно среагировав, откатилась от повреждённого участка стены в центр комнаты.

Сражение за пределами нашей хижины — а в том, что снаружи шёл смертельный бой, у меня уже не было никаких сомнений — всё не затихало. Увидев, каким образом Линда сумела переместиться в глубь комнаты, я решил проделать то же самое, но только в обратном направлении. Я плотно прижал подбородок к груди, чтобы не ударяться головой о доски, и попытался, перекатываясь по твёрдому полу, таким затруднительным способом подобраться к небольшому отверстию в стене, образовавшемуся там после удара. Дневной свет ярким лучом проникал внутрь дома через эту брешь, и я решил воспользоваться ею в качестве смотрового отверстия. Когда я наконец-то достиг цели, там мне пришлось ещё немного подкорректировать положение своего тела так, чтобы лицо моё располагалось точно напротив дыры в досках.

Мне открылось воистину ужасающее зрелище. Первым, что сразу же бросилось мне в глаза, было большое количество трупов, разбросанных в беспорядке на траве между домами деревни и на поляне недалеко от нашей хижины. Тела людей по своему внешнему виду очень напоминали тех дикарей, которые атаковали нас вчера в туннельном переходе ковчега. Вперемешку с человеческими трупами, а где-то прямо и на них, лежало несколько мёртвых животных с длинными мускулистыми телами, покрытыми короткой бурой шерстью и имеющими мощные, короткие лапы и кинжалообразные острые клыки, выпирающие вниз из верхней челюсти свирепой морды. Неподвижное тело одного такого зверя распростёрлось на земле прямо у нашего дома. Скорее всего, это животное в прыжке обрушилось всей своей тяжестью на стену, повредив в результате доски, из которых она была сложена, уже и до этого случая не отличавшиеся особой прочностью.

Причину, спровоцировавшую это происшествие, я обнаружил рядом с мёртвым телом зверя. Справа от него с напряжённым, сосредоточенным лицом стояла Фрея и, сжимая в вытянутых вперёд руках импульсатор, вела прицельный огонь по наступающему противнику. Впрочем, архаичное словосочетание «прицельный огонь» здесь не вполне соответствовало действительности, так как никакого «огня», в принципе, и быть не могло. Я слышал только приглушённые щелчки выстрелов, и люди, с громкими воплями нападавшие на неё, падали как подкошенные на землю, поверженные невидимым и губительным импульсом энергии.