— Это и есть Моргана? — он с любопытством рассматривал картину, непонятно что делавшую в библиотеке. Хотя почему непонятно? Учитывая страсть библиотекаря потчевать посетителей байками, иллюстрации к ним были вполне себе уместны. А эта иллюстрация к тому же определённо была недурна собой — видно, что художник многое вложил в картину. Наверное, всю свою веру в мифическую Моргану. Непонятно вот только, почему она фея, если это та самая, сестра Мерлина… или Артура, Том не очень хорошо запомнил. Ведь те были людьми.

— Она самая, — подтвердил старик. — Можно сказать, каноничное изображение. Оригинал, который пожертвовала в библиотеку семья Спринг. Собственно, противостояние было жуткое, возвращаясь к той истории со строительством, — вплоть до драк. До серьёзных драк. Всё было совсем плохо, ведь даже великие семьи были не едины в своих взглядах на строительство — кстати, после того случая Прескоттов особенно невзлюбили, ведь они были именно что за строительство… во-о-от.

Он по-старчески крякнул:

— Собственно, тогда у нас и появилось особо много городских людей. И на этих людей обрушился целый шквал информации. Кое-кто эту информацию стал передавать за пределы города. Это привлекло внимание не очень белой прессы и всяких охотников до мистики. Даже охотники за привидениями приезжали. Ей-богу, не шучу. Приборы расставляли.

Уэскер склонил голову набок, глядя на картину.

— И вот тогда, говорят, Моргана разгневалась.

И снова первая часть ответа не содержала небывальщины, а только вполне обыденные вещи, явившиеся следствием чьего-то решения о строительстве, зато вторая намекала на нечто мистическое и сверхъестественное, что явно происходило здесь чуть ли не на каждом шагу и что побудило явиться в Харбор-Пайнс всех этих сомнительных личностей, охочих до ещё более сомнительных сенсаций. Охотники за привидениями — надо же! — со своими свистелками и перделками, якобы сигнализирующими о контакте с потусторонним миром. Видел Томас парочку фильмов на эту тему. Фильмы были интересными, но то были фильмы. В жизни так не бывает.

— Простите, секундочку, я вас перебью, — не удержался парень, видя, что мистер Уэскер пошёл рассказывать дальше, опустив весьма существенную и интересную деталь, словно бы для него она мало значила. — А что за информация такая, которая привлекла всех этих людей?

Вряд ли речь там шла о пустой болтовне — даже жёлтая пресса любит, когда есть хоть какие-то намёки на доказательства описываемого в ней явления. И если Харбор-Пайнс стал в одночасье популярен, тому должны быть причины. «Интересно, кстати… десять лет назад… нет, мама отсюда раньше уехала, так что она с этим никак не связана».

— Ну, это нормально, когда на природе вдруг проходят астма и аллергия, — принялся объяснять библиотекарь. — Ещё можно понять, когда головные боли уходят и кошмары излечиваются молитвами. Можно понять, когда останавливается выпадение волос… ещё можно с натяжкой понять исцеление паралича. Но излечение рака — это уже немного слишком, — старик Уэсси кивнул. — Но это из хороших известий. Из не очень хороших обрезков информации — это необъяснимые случаи смертей или возгорания, когда проделки фей кажутся объяснением более разумным, чем официальная версия.

Томас слышал множество историй на тему чудес оздоровления, случавшихся с людьми на природе. Честно говоря, даже про излечение от рака слышал, но это было слишком неправдоподобно, чтобы воспринимать всерьёз. Он и сейчас отнёсся к сказанному с великой долей здорового скепсиса. Зато какая реклама для городка! «Приезжайте в Харбор-Пайнс — только здесь вы найдёте лекарство от рака!»

— Что, вы хотите сказать, в Харбор-Пайнс наблюдается высокая паранормальная активность? — парень недоверчиво изогнул бровь. Обижать старика своим неверием не хотелось, но и обманывать — мол, «да-да, я во всё это верю, и здесь правда водятся полтергейсты-проказники, какое чудо!» — он не желал.

— Я хочу сказать, что в Харбор-Пайнс много неизученного, — пожал плечами старик Уэсси. — Знаешь… был такой город, где компасы не показывали на север, металлические конструкции вели себя так, будто бы время от времени с ними играл полтергейст… а потом выяснилось, что там залежи железа, которое оказалось ещё и намагниченным. Однако факты остаются фактами — тут часто происходят вещи, которые сложно объяснить. Охотники за привидениями называли это паранормальной активностью… всё искали каких-то эктоплазматических сущностей… если честно, из этой шоблы учёных мне больше всех пришёлся по вкусу Питер Венкман. Он был самым скептичным из всех, зато знал, как на этом заработать… да-а-а… в любом случае, я отвлёкся.

Мужчина кивнул:

— Моргана разозлилась. Так говорили люди. То тут, то там начали происходить очень странные вещи. Типичные английские убийства с трупами в запертой изнутри комнате. Машины самовозгорались… в короткий срок на приезжих обрушились тридцать три несчастья. Каждое по отдельности ещё можно было с трудом объяснить… но все разом…

Скепсис во взгляде молодого человека сменился насторожённостью при рассказе о типично английских убийствах, а вот недоверие осталось. Как бы не оказалось, что мистер Уэскер всё это придумывает, а он, лопух эдакий, развесил уши и всему верит. Наверное, стоит порасспрашивать об этом бабушку, уж ей-то Томас больше поверит, чем этому странному старику. Хотя старик был атмосферный такой, харизматичный, ему хотелось доверять. Но про всяких полтергейстов, фей и Моргану — это были явные выдумки или преувеличения мнительных людей, столкнувшихся с некоторыми необъяснимыми вещами и нашедшими для них сверхъестественное объяснение, просто для собственного успокоения. Проще принять на веру, что феи существуют и проказничают, чем разгадывать трудноразрешимые задачи.

— Это было десять лет назад? — Томас почесал в голове. — А после этого как — ничего странного не происходило?

— Ясное дело, происходило, — ответил он. — Но не в таком количестве. Оба случая сиротливости Лолы и Марии выглядят очень странно и официальная версия трещит по швам. Несколько случаев исцеления… выживание в лесу девочки, пропавшей на месяц.

Марк кивнул:

— Я знаю, что в средневековье маленький ребёнок месяц в лесу выживал, и это считалось достойным, но не чудом… но современные дети — это иное.

— Ясно… — задумчиво протянул Честнат и решил сворачивать этот разговор, от обилия ненужной информации уже болела голова. И почему библиотекарь считает, что его россказни всем должны быть интересны? Хотя надо признать: они таки интересны. Просто бессмысленны. Чепуха какая-то, в которую старик Уэсси призывает верить, пусть и не буквально, но всем своим видом это показывая. — Ладно, мистер Уэскер, мне пора. Думаю, мы часто будем видеться, я к вам за книгами буду заходить. Спасибо за интересную беседу и всего доброго, — Томас направился к двери, но почему-то был уверен, что старик не отпустит его вот так просто без ещё одной какой-нибудь истории с привкусом мистики.

— Всего доброго! — попрощался старик. — Постарайтесь не ввязываться в неприятности, мистер Честнат.

Собственно, вот были и все напутственные слова. Никто не помешал Томасу выйти из здания библиотеки и… и, соответственно, пойти дальше.

Выйти ему не помешал никто… кроме него самого. Он успел только взяться за дверь, собираясь её открыть, как услышал последнее напутствие библиотекаря и застыл на месте. Кажется ведь, он называл ему только своё имя. Ну да, у Томаса не было привычки при знакомстве говорить свою фамилию — только когда знакомство это было на официальном уровне с теми, кому эта информация была бы полезна.

— Откуда вы узнали? — повернул он голову от двери к старику, чуть хмурясь в недоумении. Ничего секретного, конечно, и тем более мистического. Просто непонятно. — Я ведь не называл фамилию.

Если подумать, то деревенька небольшая, бабушка этого библиотекаря хорошо знает, могла ему рассказать о приезде внука, и мистер Уэскер сопоставил факты и сделал выводы. Томас же говорил ему, что приехал к бабушке. Но почему старик так уверен, что не ошибся? Или бабушка ещё и имя его называла? Ах, ну да, если говорила фамилию… она ведь сама не Честнат, она — Вульф.