— Ты про Рири? — хмыкнул гоблин. — Ой и опасно идти туда с мальчиком…

— Это ещё почему? Феи похищают людей? — поднял бровь Томас. — И они тоже долгожители?

— Феи похищают детей намного младше тебя, — хмыкнул гоблин. — Однако… ты мальчик. А у фей есть особые чары против таких, как ты, — прищурился он.

— Но я ведь с бабушкой, так что не пропаду, — уверенно заявил парень, подумав, что это за чары такие особенные против мальчиков. Он поглядел на Аделаиду. — Правда ведь?

Бабушка подняла руки:

— Ну, против этих чар тебе поможет выстоять только истинная любовь.

— Феи что, влюбляют в себя? — нахмурился Том. — Мне не стоит идти с тобой?

Тему любви он хотел бы обойти стороной. Всё же затем сюда и приехал, чтобы спокойно всё обдумать и разобраться в себе и своих чувствах. А то его влюбчивость ни к чему хорошему не приведёт.

— Ну, как влюбляют?.. Тут правильней сказать — безумная похоть, — рассмеялась бабушка.

Честнат немного смутился.

— Ну ладно… тогда ты пойдёшь к ним одна? — неуверенно спросил он, не имея ни малейшего желания это испытать. Влюблённость — плохо, а безумная похоть — это вообще ужас.

— Испугался? — осклабилась Вульф.

— Я не трус, — нахмурился парень, — но я боюсь. Против чар мне ведь не устоять. Если ты не научишь, как от них защищаться.

— Не существует универсального рецепта, — ответила бабушка. — Сила воли, ум и быстрые уклонения — вот то, что никогда не устареет.

— И что из этого можно использовать против фейских чар? — серьёзно допытывался «Красный Шапк». — Силу воли? Но как её противопоставить магии? Наверное, должно быть защитное заклятие какое-нибудь.

— Ну, сам подумай, что тебе надо использовать, если вдруг фейка показалась тебе чрезмерно привлекательной? — улыбнулась Вульф.

— Понятно, что силу воли, — кивнул Томас, — только разве они своей магией не подавляют её, делая из людей послушных кукол? В книгах и фильмах таким чарам можно было противопоставить только истинную любовь. Ну, или просто очень сильную… наверное, — он даже немного растерялся от такой темы.

— Силу воли не надо подавлять — у большинства людей её просто нет, — фыркнула она. — Достаточно просто внушить мыслей.

— И как по-твоему, я легко внушаемый? — Честнат оглянулся на гоблина и его бревно. — Ну, мы пойдём.

— Предлагаешь проверить? — прищурилась бабуля. Прищур было видно даже сквозь очки. По уголкам глаз.

— И как ты это будешь делать? — слегка напрягся Томас. Строить нелепые предположения о том, что она сама попытается его очаровать с помощью внушения, он поостерёгся. Хотя и подумал об этом.

— А ты уверен, что это были твои мысли? — улыбнулась бабуля, после чего склонила голову набок и изучающе осмотрела парня оценивающим взглядом. — А что?.. Не то чтобы совсем плохая идея.

— Воу-воу-воу! — выставив ладони перед собой, он отступил на пару шагов. Правда, испуга как такового реально не чувствовал. Просто эта идея казалась ему неправильной. Куда больше его смутили слова Вульф — он даже слегка порумянел, кажется. То ли от этих слов, то ли от такого разглядывания, которое ощущалось даже сквозь тёмные стёкла очков. — Мы же родственники!

И она что, хочет сказать, что сама внушила ему эту мысль? Даже если так, слишком она типичная для Томаса, чтобы в это поверить. Тут ей нужно постараться внушить что-то, что ему точно не свойственно. Чтобы на контрасте показать, насколько он внушаем… если внушаем. Юноша всё же надеялся, что обладает достаточной силой воли, чтобы противостоять такому.

— Если идея настолько для тебя типичная, то почему она тебе кажется неправильной? — усмехнулась Вульф.

— Потому что люди часто мыслят нерационально и им в голову приходят разные бредовые идеи, но это не значит, что всех их нужно брать на вооружение, — выпалил Том на одном дыхании.

— Слишком быстрый ответ, чтобы он был взвешенным, — ответила Вульф.

— Слишком быстрое возражение, чтобы оно было взвешенным, — парировал парень, улыбнувшись.

— Удачно парировал, но всё же мы ведь обсуждаем не мою голову, — подмигнула она.

— Ну, не знаю… — он развёл руками, — по-моему, это была вполне логичная мысль. В смысле идея. Ты мне хоть и бабушка, но двоюродная и… молодая, в конце-то концов, — Томас смутился. — Это не считается инцестом. Так почему ты не можешь попробовать меня очаровать? Скорее неправильно то, что я считаю это неправильным… Чёрт, запутался, — хлопнул он себя ладонью по лбу и отвернулся. — Ну, вот это уже больше похоже на внушение.

— Это не было внушением… но примерно так внушение и действует — чужие мысли ты слышишь как свои, — кивнула бабушка. — И, что хуже, с желаниями так же.

— Ну-у… хорошо, — он опустил руку и повернулся к ней. — Но мы ведь проверяем, насколько я внушаем. И я этого пока не понял…

Хорошо, что она не стала акцентировать внимание на его размышлениях. Неудобно было бы.

— Как скажешь…

Улыбка бабушки стала шире. Захотелось спать… разумеется, с этим можно было бороться только физическими нагрузками.

— Вот… так понятнее, — удовлетворённо кивнул Томас и попытался встряхнуть головой и сбросить с себя сонное наваждение. Глаза он открыл пошире, заставляя веки не смыкаться.

Для начала он хотел попробовать сопротивляться без физических нагрузок, чтобы проверить, насколько у него это получится. Хм, лишь бы не упасть тут прямо на месте…

Что было дальше

Так и начиналось обучение Томаса колдовству. С каких-то азов, с прописных истин. С того, что должен уметь каждый уважающий себя колдун и каждая знающая себе цену ведьма. Как защитить свои мысли от чтения, как их спрятать от недоброжелателей, замуровав за стеной обманных образов. Как не поддаться колдовскому внушению и остаться самосознательным.

Это лето стало волшебным для Томаса. Он по-настоящему уверовал в чудеса, познакомился с волшебными созданиями, научился правильно вести с ними дела и правильно от них защищаться, ведь не все эти создания добрые. Скажем прямо — добрых очень мало, даром что их принято называть добрыми соседями.

Томас провёл в Харбор-Пайнс пару незабываемых месяцев, научился основам колдовства, но, пожалуй, главное — смог решить свою проблему с девушками, вернее, со своей влюбчивостью в них. Как-то вышло само собой, что, проводя всё своё время с Аделаидой, он прикипел к ней и больше не засматривался на других красавиц, которых в городке хватало, вопреки его ожиданиям, когда он сюда ехал. Трудно сказать, влюбился ли он в Адель, но по крайней мере что-то к ней чувствовал.

За время, проведённое здесь, он обустроил для Адель жилище, в котором она организовала свою лабораторию и устроила магазинчик, где продавала различные зелья, травы, амулеты и обереги. Да и в целом оказывала различные ведьмовские услуги.

О «воскрешении» Аделаиды скоро узнали все три Великих Дома. Эйдолоны были недовольны больше всех, но поделать ничего не могли, да и Аделаида пока что демонстрировала отсутствие желания мстить. Прескотты отнеслись к этому скорее равнодушно — у них были какие-то свои проблемы. Лолита Спринг навестила Адель и у них состоялся долгий разговор за закрытыми дверьми, по итогам которого из слов «бабушки» Томас узнал, что Лола пригрозила ей проблемами, если от неё будут проблемы, ну а пока собиралась только присматривать за ней. Забавно, но парню показалось, что Аделаида приняла Лолу не как врага, а будто родную внучку.

Родная бабушка, Кристина Вульф, также не могла не узнать о возвращении сестры. Сердечного приступа с ней не случилось, однако она не желала видеть Аделаиду и не разговаривала с ней. Томас чувствовал себя перед бабушкой немного виноватым, хотя искренне считал, что не сделал ничего плохого, освободив ведьму из заточения. В конце концов, Томас с бабушкой помирился, но она и слышать не хотела ничего про Аделаиду. Та, впрочем, тоже не рвалась к сестре.

В конце лета Томас уехал из Харбор-Пайнс доучиваться, однако уже на следующее лето вернулся здесь жить. Парень устроился работать в автомастерской, помогал Аделаиде по хозяйству и в её магазине. А ещё он сменил фамилию, отказавшись от отцовской Честнат в пользу семейной фамилии Вульф. Согласно придуманной им и Адель легенде, они двоюродные брат и сестра — никто, кроме бабушки и Великих Домов, да волшебных созданий, не был в курсе о том, откуда на самом деле взялась в городке новая ведьма. Отношения с Аделаидой же у него стали… очень близкие.