— Откуда я знаю, что на уме у этих баб? — спросил гоблин и тут же услышал, как демонстративно прочищает горло Аделаида.

— Хм, похоже на какое-то колдовство или проклятие… или гипноз, — парень озадаченно поглядел на ведьму. — Она явно это не по своей воле сделала.

— Думаю, прошло слишком много времени, чтобы я могла унюхать остатки заклинания, — хмыкнула Вульф. — В любом случае я тут ни при чём. Я в склепе лежала.

До этого момента Том и не думал, что бабушка в этом как-то замешана, но теперь насторожился.

— Уверена, что ни при чём? — подозрительно спросил он.

Мало ли, вдруг она телепатически ещё с кем-то общалась? Кем-то, кто не мог её освободить, но мог разговаривать мысленно и выполнять её поручения? Томас не скрывал этих мыслей, пусть слышит. И, говоря по правде, он сам не верил в то, что думал.

— Малыш, вот ты реально думаешь, что я потратила бы свой ближайший шанс на спасение на какую-то месть? — фыркнула она.

— Не-а, — покрутил он головой, — не думаю… И я не малыш, — чуть смущённо добавил Том.

— Пф-ф-ф, не куксись, внучок, — надула щёчки бабуля.

— Язык не повернётся назвать тебя бабушкой, — усмехнулся Томас.

— Отрицаешь родство? — скуксилась она.

— Никоим образом, — чуть поднял он брови. — Просто я не могу так называть женщину, выглядящую всего на несколько лет меня старше. Буду звать по имени, если ты не против.

— Пф-ф-ф, как скажешь, — махнула она рукой.

— Ладно, чего тебе нужно? Ты же не могла прийти просто так, чтобы проведать старика? — уточнил гоблин. — Точно хочешь моих трав закупить.

Том снова замолчал, давая возможность поговорить старым знакомым, а себе — их послушать. А пока что с интересом огляделся, пытаясь запомнить это место, чтобы при случае его легко найти. Какие-нибудь ещё ориентиры, кроме поваленного бревна. Оно здесь наверняка не одно такое поваленное.

— Новости я хотела узнать — это же бесплатно, верно?

Гоблин поморщился:

— У меня есть солонянка и сумеречные лисички. Лисички старые… уже лет пятьдесят никто не покупал.

Вульф подняла бровь:

— У меня всё равно платить нечем.

«Солонянка и сумеречные лисички?» Первое было не пойми что, второе, судя по описанию, засушенными грибами… но пятьдесят лет?! Как они могли сохраниться столько времени, если только у гоблина нет какого-нибудь фантастического морозильника, где можно вечность хранить что или кого угодно, а не только продукты?..

— Колдовские ингредиенты? — уточнил Том у Аделаиды.

— Да, — кивнула Вульф. — Сумеречные лисички, к примеру, используются как дурман, чтобы покинуть тело.

— Ох ты ё… — Честнат восхищённо потёр сзади шею и вдруг подумал, что ещё немного — и ему правда не захочется отсюда так скоро уезжать. Все эти чудеса, пусть отчасти и жуткие, но начинали притягивать интерес юноши. — Я думаю, как заработаем, деньги будут, если оно тебе надо, — пожал он плечами.

— Конечно же надо, — хмыкнула Вульф. — В конце концов, моя колдовская лаборатория уничтожена. Кстати, носатый, — она повернулась к гоблину, — а Изольда всё ещё башмаками фарцует?

— Да, — кивнул гоблин. — Слышал, у неё недавно что-то украли…

В этот момент алые глаза бабушки блеснули.

Томас снова предпочёл не вмешиваться, ожидая, что Аделаида сама скажет всё, что ему нужно знать. И кто такая Изольда, и почему она фарцует башмаками. Видно, тоже какое-то магическое существо-долгожитель.

— Украсть у лепрекона… — Вульф повернулась к своему внучку. — Ты знаешь, что такое украсть у лепрекона?

Он отрицательно покачал головой. Честно говоря, с трудом вспоминалось даже, кто такие лепреконы. В представлении Томаса это были гномы с горшочками золотых монет, исполняющие желания, если их поймать. Изольда — это, значит, лепрекон.

— Подозреваю, что-то плохое.

— Представь себе ослеплённую жадностью и скупостью ирландскую нечисть, которая каждую монетку помнит в лицо и может сказать, какую конкретно работу эта нечисть выполнила, чтобы добыть эту монетку, — ответила Аделаида. — А теперь представь, что эта нечисть обладает гибким и изуверским умом, который позволяет ей быть лучшим специалистом во всём, за что эта нечисть берётся.

— Иными словами, вор крепко попал и в лучшем случае эта нечисть от него не отстанет, пока не вернёт украденное, — Том усмехнулся. — Как в мультиках — куда бы ты ни пошёл, что бы ты ни делал, всюду видишь чьё-то лицо, словно свою совесть. На кухне в холодильник заглянул — он сидит там, трясётся от холода и говорит охрипшим голосом: «Верни-и что украл», — парень убедительно изобразил хриплый голос. — В ванную зашёл — он из-под ванны вылезает. Спать ложишься — он под одеялом… Так и с ума можно сойти.

— Ага, — усмехнулась Вульф. — Только Изольда скорее из твоей кожи сделает башмаки, а тебя без кожи продаст гномам на шахты.

— Хорошо, что я ничего у неё не крал, — с облегчением вздохнул парень. — Но кто же этот смельчак? — он взглянул на гоблина.

— А вот это уже ценная информация, — гоблин потёр пальчиками друг о друга.

— Как и то, что у неё украли? — хмыкнул Томас. Платить за информацию, к которой они с бабушкой никак не причастны, он не собирался. Денег у них не то чтобы куры не клевали.

— У лепрекона вообще красть нельзя, но украли у неё кое-что очень ценное, — усмехнулся он.

— Горшочек с золотом? Или башмаки? — улыбнулся парень, надеясь разговорить гоблина за просто так.

— Нет, кое-что более ценное, — фыркнул он. — Что-то, что даже у лепрекона в единственном экземпляре.

— А разве у лепрекона больше одного горшочка? — удивился Томас. — Ну, тогда я не знаю, что для него может быть ценнее. Собственная голова разве что.

— А это… — гоблин поднёс палец к губам, — секрет.

— Ну и ладно, — парень пожал плечами, — не хочешь — не рассказывай. Только я бы, если вдруг узнал бы что-то о потере, мог бы тебе рассказать и лепреконша была бы благодарна. Могла бы башмаки тебе подарить в благодарность. Но так как я не в курсе, то и узнать ничего не смогу, даже если у меня скажут под носом что-то о потерянной вещи.

— А тебе какая с этого выгода? — рассмеялся гоблин, который так легко не повёлся на подобную «разводку».

Томас не растерялся и ответил, не моргнув глазом:

— Так ведь моей молодой и прекрасной бабушке сумеречные лисички нужны… ну и прочее. Я что-нибудь если узнаю, тебе расскажу, а ты за это травки ей нужной отсыпешь.

Гоблин рассмеялся. Рассмеялась и бабушка. Скрипучий смех гоблина и звонкий — молодой ещё бабули. Они смеялись явно над одним и тем же. Заливисто так.

Хоть и не совсем понимал, над чем они смеются (неужели над его красноречием?), Честнат решил посмеяться за компанию с ними, уж больно заразительно они смеялись. Правда, получилось весьма сдержанно. А когда они отсмеялись, то поинтересовался у гоблина:

— Ну так что, по рукам?

— О, Иисус, Мария и Иосиф, — подтёрла уголки носа бабушка. — Да кто же в такое поверит?

— Кажется, я ещё не давал… эм, нашему доброму соседу поводов мне не доверять, — заметил юноша, немного удивившись, что бабушка-ведьма поминает всуе Иисуса. Она разве не язычница? — Я человек слова. Понимаю, что товар наперёд не отдают, но я вообще-то серьёзно. Если что-то узнаю, то расскажу. А если не узнаю, то эта информация мне и так не пригодится.

— Твоя бабушка куда больше травок сможет собрать, если сама всё узнает, — рассмеялся гоблин. — Ты ведь человек, и люди могут лгать без проблем.

— Вот только не надо расистских речей, — немного возмущённо поднял парень ладонь перед собой. — Я ведь тоже про гоблинов слышал много неприятных вещей, но я же не утверждаю, что все гоблины плохие. Может, язык у нас и не связан обетами правдивости, но моральные принципы никто не отменял. Ладно, — Том махнул рукой, — не больно-то и хотелось. Пошли? — поглядел он на Аделаиду.

Бабушка кивнула:

— Да, надо будет навестить ещё моих других знакомых. В частности, есть одна знакомая фейка…