С его одеждой пришлось поэкспериментировать, потому как чего-либо, подходящего для существа, имеющего хвост, у старушки не оказалось. Зато нашлись ножницы и игла с нитками, так что через время одеты были все и готовы к выходу. Выкупили у хозяйки почти все съестные припасы, оставив за них сумму, которую она наверняка никогда не держала в руках, поблагодарили за гостеприимство и покинули домик старушки.

Поёживаясь от утреннего морозца, несмотря на обилие теплых вещей, мы добрались до края Риски и направились в ту сторону, где, как сказал Ркат, находится уже знакомая мне дорога.

Подошли мы к ней примерно часа через четыре. Зря мы переживали о том, что адит будет задерживать нас. Шагал он бодро, нисколько нам не уступая, да и ещё таща свой длинный железный чемодан с легкостью, будто это была обычная барсетка.

Подойдя к дороге, мы пошли вдоль неё, соблюдая осторожность. И хоть не расслаблялись и до этого, однако сейчас все чувства обострились как у диких животных.

В небе висели тяжелые свинцовые тучи, ветер шелестел высокой подсохшей травой. Некоторое время мы шли не встречая никого. Дорога была пустынна, лишь припорошена лёгким осенним снежком.

Но вот краем глаза уловив на ней что-то темное, Ркат поднял руку и мы замерли.

- Барг, - тихо сказал он.

- Понял, - кивнул тот и передав Дроку своё копьё, змеёй пополз к дороге.

Мы прождали несколько долгих мгновений, а затем раздался голос разведчика:

- Ркат, - позвал он не снижая тон до шепота, - ребята, сюда идите.

Голос его дрожал.

Уже не скрываясь, мы вышли на дорогу. И я понял почему наш копейщик так взволнован - всё пространство вокруг усеивали скелеты. Не человеческие. И я не ошибусь, если лежало их у наших ног около сотни.

- Наши, - простонал Дрок. - Они же почти уже домой добрались.

Да, несомненно это была та сотня, что отправилась обратно в Гарребриан около четырех месяцев назад и которую мы должны были догнать. Об этом свидетельствовали и почерневшие остатки телег, и множество деревянных обломков стрел и копий. Отправленного товара, доспехов, заметно не было. Видимо те, кто это сделал, прибрали к рукам все, что имело хоть малейшую ценность. Забрали даже наконечники сломанного в бою оружия.

- Нападение было неожиданным, - оглядев территорию, угрюмо произнес Ркат. - Они даже ничего понять не успели. Били из засады.

Не знаю, как он это определил. По мне так тут была просто уйма объеденных степными лисицами костей.

- Даже в общую яму не потрудились сбросить, - горько произнёс Гларро. - Так лежать и оставили.

- Надо похоронить ребят, - сказал Барг. - Нельзя чтобы они вот так в грязи... Чтобы по ним ногами...

Ркат кивнул.

- Это нас задержит, но сделать это необходимо.

И мы принялись копать землю тем, что было у нас под рукой. А имелось только наше оружие. Оно и пошло в ход.

Адита поставили смотреть по сторонам, а сами несколько часов долбили начавшую уже слегка подмерзать осеннюю землю. Не протестовал никто. Мы просто молча копали ямы. Множество могил. Пусть не таких глубоких, как хотелось бы, но к позднему вечеру похоронили всех. Вряд ли мы бы справились и за три дня, будь это тела, а не кости.

И когда я уже думал, что закопаны все останки, раздался голос Ошиса:

- Там ещё один, - сказал он и указал когтистым пальцем в направлении придорожной канавы.

Подойдя к скелету последнего обнаруженного орка, Ркат с уверенностью сказал:

- Это Дбар.

Скорее всего он понял это по остаткам брони на костях, так как с этого орка кольчугу не сняли. Вероятно потому, что она была изрублена в металлические щепы.

Мы вырыли последнюю могилу. Для Дбара. А когда подняли его кости, я заметил, как в придорожной грязи промелькнуло нечто знакомое. Наклонился и потянул за то, что увидел под снегом. Это был ремень. Я дёрнул сильнее и из-под слоя земли и снега вытащил сумку, в которой узнал свою.

Хорошая сумка была, когда я ее получил. Из великолепной кожи. Да и сейчас целая, на первый взгляд.

Разглядеть что-либо в наступившей темноте было невозможно. Запустил руку внутрь. Определил на ощупь, что всё, что положил в сумку, отдавая на сохранение Дбару в столице Лередии оказалось на месте.

Видимо он, выполняя поручение Гларро, защищал сумку до последнего как что-то ценное. И под конец, когда у него не оставалось сил, попросту упал на неё, умирая, придавив своим весом.

Мы закопали и его. В изголовье могилы Ркат поставил крупный камень, а Дрок достав откуда-то узкую кожаную ленту с пришитыми на одну сторону несколькими миниатюрными колокольчиками, закрепил её на этом первобытном памятнике.

"Даже колокольца повесили", - всплыла в памяти фраза Белоглазого, произнесенная до преодоления порогов.

Отдав последнюю дань уважения мёртвым, мы продолжили наш путь, оставив за спиной свежие могилы орков и тихо звеневшие на слабом ветру колокольчики.

Первое время мы брели в полном молчании, находясь под впечатлением недавних событий. Ночь застала нас в походе. На небосклоне появились звезды, будто следившие за нами сверху миллиардами горящих глаз. Дорога, остававшаяся слева, не давала сбиться с выбранного направления даже в темноте. Остановились один раз, под утро, для того, чтобы уничтожить скудные съестные припасы, выкупленные у старушки в Риске.

Спать никто не хотел. Разве что днём, когда участились привалы, почти все лежали по несколько минут с закрытыми глазами, давая им отдых. На следующие сутки голод дал знать о себе и меня, как единственного из нас, кто не мог вызвать подозрений, отправили в одну из ближайших деревень за какой-нибудь пищей. Мне дали несколько серебряных монет, найденных на дне ящика Ошиса, так как золото у такого оборванца могло вызвать подозрение, и я пошел. Все оружие предварительно отдал попутчикам, на всякий случай спрятав лишь нож за пазухой.

Людям, проживавшим в деревне, представился отставшим от обоза слугой одного из рыцарей, уснувшим не вовремя, а потому потерявшим пока своего господина, но сильно желавшим его нагнать. И очень голодным, так как продукты остались в телегах прислуги.

Меня пожалели. Ещё бы – слуга человека, защищающего землю от мерзких орков, а может и сам из будущих солдат. Продали две курицы, не поленившись пожарить их в дорогу, большой каравай ржаного хлеба, кувшин молока и три десятка яиц. Сказал, что идти мне еще долго, поэтому беру с запасом. Накормили горе-путника местные бесплатно и до отвала, сочувствующе качая головами и почти без остановки осеняя знамениями Тысячеокого. Один сердобольный мужик даже вручил новую рубаху, напутствовав чтобы мы там рубили зелёных тварей во имя Всевидящего не щадя живота своего. Я пообещал, что да, мол, будем, а как же иначе, и слинял.

Вернулся назад, на место, где залегли товарищи. Отдал им все, что принес, а сам, сославшись на то, что поел в деревне, лег немного подремать, укутавшись в шкуру.

Когда все насытились меня растолкали и мы снова пошли. Идти в густой траве было труднее, чем если бы вышли на дорогу, но намного безопаснее. Тем более, что при подходе к городу, около четырех месяцев назад любезно пропустившему нас через свою территорию, дорога стала оживленной. Если до этого мы замечали на ней редких одиноких странников, конных или пеших, то сейчас это были обозы и отряды, выезжающие в направлении Дроала.

Нам пришлось сделать огромную дугу, чтобы обойти этот город.

Никогда мне не доводилось ходить так долго, как в этом мире. У нас ведь оно как - вышел из дома, влез в маршрутку, доехал до метро, из подземки снова в автобус и вот ты уже на работе и обратно так же. Или если есть своя машина, то еще проще – сел в нее около подъезда, вылез на другом конце отрезка и все дела. А тут, не считая того времени, что пришлось проехать на лошади и плыть по воде, везде только пешком. Это стало уже делом привычным, но долгим и энергозатратным.

Наконец, мы достигли границы, где наибольшие скопления солдат наблюдались на заставе, напротив города. В самом же кордоне хватало дыр. Патрули желто-серых вдоль него проезжали нечасто. Пару раз встретились среди них и бело- голубые мундиры, знакомые нам по стычке в лесу на берегу Жемвы. Вроде наемники какого-то герцога, как тогда сказал Солан.