Молодой человек резко опустился на стул, сильно побледнев.

— О, — сказал он, — о, разумеется. Рад знакомству.

— Мистер Найт, — произнес Горинг, — один из самых талантливых наших молодых модельеров.

— Наслышан о вас, мистер Найт, — вступил в беседу Генри.

— Обо… обо мне? Не может… то есть… правда? Надеюсь, только хорошее. — Он натянуто улыбнулся.

— Вчера вечером вы были дома у мистера Горинга на вечеринке, которую он устраивал.

— Правда? То есть да, конечно… Очень хорошая была вечеринка, да, Годфри. Страшно подумать… что ж… мне пора идти. Ни минуты свободной, сами понимаете. До свидания, инспектор.

Найт вскочил и поспешил обратно, пробираясь между столиками.

— Мистер Найт! — окликнул его Генри. Тот вздрогнул, остановился и нехотя обернулся. — Я бы хотел побеседовать с вами. Вы не сможете заглянуть в редакцию «Стиля» сегодня после обеда?

Молодой человек занервничал, как пойманный кролик. Он оглянулся, как будто боялся, что его подслушают, и затем ответил чуть ли не шепотом:

— Нет. Приходите ко мне в салон. Я невероятно занят, сами понимаете. В этом здании. Второй этаж. Вам любой скажет.

С этими словами он, грациозно двигаясь, скрылся за бархатной занавесью в дальнем конце зала.

— Весьма талантливый молодой человек, — сказал Горинг, когда модельер ушел. — Не думайте о нем плохо из-за его… своеобразной манеры себя вести. Те, кто занимается тем же, что и он, часто бывают экстравагантны. На самом деле он весьма расчетливый деловой человек, но изо всех сил старается это скрыть.

Вспомнив замечания, брошенные Патриком Уолшем, Генри решил ударить наугад и спросил:

— В любом случае разве он не был в последнее время замешан в каком-то скандале?

Горинг посмотрел Генри в глаза.

— Найт? Ничего подобного не слышал. Разумеется, нет.

— О, ясно, — ответил Генри. — Я, вероятно, спутал его с кем-то. Боюсь, я не слишком знаком с миром моды.

Повисла пауза. Генри терпеливо ждал, пока Горинг сделает следующий ход. У него было стойкое чувство, что тот еще не коснулся темы, ради обсуждения которой устроил эту встречу. После продолжительного молчания Горинг произнес:

— Мир моды… Это очень необычный мир, инспектор. Вы можете столкнуться с чем-то совершенно неожиданным, пока будете расследовать это дело. Мы… Что ж, боюсь, мы довольно необычные люди…

Генри неожиданно осознал, что почти все сотрудники редакции «Стиля» из кожи вон лезли, чтобы убедить его, насколько необычная компания там собралась. И тем не менее до сих пор он не видел большой разницы между ними и прочими людьми. Если не принимать в расчет темперамент Патрика, разумеется. Он задумался: что это — какое-то странное заблуждение, заставляющее их считать себя в корне отличными от других людей, или под маской нормальности действительно скрывались странности? Генри надеялся вскоре это выяснить.

Горинг же продолжил:

— У меня всегда были проблемы с подбором сотрудников-мужчин. Я не имею в виду тех, кто занимается сугубо административными делами — тут все в порядке, — я о творческих сотрудниках. Мои художественные редакторы и фотографы должны быть исключительными людьми. Во-первых, им необходимо обладать настоящим талантом и оригинальным видением мира. Во-вторых, они должны быть готовы работать в области, которая является преимущественно женской, и при этом не терять своей мужественности, которую я считаю очень важной составляющей нашего бизнеса. Я никогда, — сердито продолжил он, — не беру на работу гомосексуалистов, как бы талантливы они ни были. Дело тут не в морали. Просто в журнале и так мало мужчин, а те, что есть, должны быть мужчинами на все сто процентов, чтобы уравновесить преобладание женского начала. Вы понимаете, о чем я?

— Думаю, да, — осторожно ответил Генри.

— В идеале, — продолжил Горинг, — мужчины должны представлять собой островки здравого смысла в этом обманчивом и переменчивом море. Им не требуется бурный темперамент и чрезмерная эмоциональность, но при этом их творческое мышление должно быть свободным от любых ограничений. К несчастью, такие мужчины встречаются редко. Не стану делать вид, будто все мои сотрудники мужского пола подходят под эти стандарты.

Вспомнив Патрика, Генри улыбнулся:

— Могу представить, с какими сложностями вы сталкиваетесь.

— Единственный, кого я могу назвать идеальным представителем той категории людей, которая мне нужна, — это Майкл Хили, — продолжил Горинг. — Его характер не меньше, чем его талант, повлиял на мое решение заполучить его после того, как он покинул «Так делают женщины». Поступив так, я нарушил одно из самых строгих своих правил, поскольку он уже был женат на Терезе Мэннерс — тогда она занимала должность заместителя редактора раздела моды, — я всегда твердо придерживался принципа не брать на работу мужа и жену. Мне прекрасно известно, что многие считают, будто я нарушил это правило из-за того, что Тереза и Майкл мои друзья. Это не так. Мое решение основывалось исключительно на характере и таланте Майкла, и долгое время я был уверен, что не ошибся. Тем не менее недавно ситуация начала меня беспокоить…

Генри подумал: «Наконец-то мы добрались до сути». Горинг замолчал и зажег сигару, официант принес еще кофе.

— В некотором роде я вам благодарен, инспектор, за то, что вы завели разговор об этой неприятной истории с Майклом и Хелен, поскольку самому мне отвратительно ее обсуждать, и все-таки считаю своим долгом вас предупредить. Майкл на самом деле не тот разумный и уравновешенный человек, каким он выглядит снаружи. Его работы, пусть и более блестящие, чем когда-либо ранее, в последнее время становятся все более экспрессивными, все более нервными. И сам он, кажется, все больше углубляется в мир своего воображения. Несколько лет назад невозможно было даже представить роман Хелен и Майкла. А сейчас он ведет себя так, будто утратил всякое представление об ответственности. Может быть, сейчас у них с Терезой сложный период в отношениях. Может быть, дело в его развитии как художника. Не знаю. Единственное, что я могу вам сказать — о чем могу вас предупредить, — это то, что в последнее время он говорит… как бы это выразить… много лишнего, не имеющего отношения к действительности.

— Вы хотите сказать, — прямо спросил Генри, — что мне не стоит верить ни единому его слову?

— Я бы не стал так обобщать, — поспешно ответил Горинг, — я всего лишь имел в виду… с осторожностью относитесь к его заявлениям. Я уверен, он может убедить себя в том, что некоторые его выдумки являются правдой, или попросту выдать желаемое за действительное. Его воображение способно выстроить целый замок из крошечного факта. Прошу вас, не думайте, будто я обвиняю его во лжи. Я лишь советую вам быть осторожным.

— Возможно, вы правы, — согласился Генри, думая о противоречии между признанием Майкла и заключением врача.

Горинг откинулся на спинку стула и помешал кофе.

— Вернемся к Хелен. Она не замечала того, что Майкл так изменился. Все, что она могла заметить, это то, что старая и крепкая дружба неожиданно переросла в роман. Боюсь, это свойство женской психологии: ни одна женщина — даже Хелен — не отнесет такие перемены в отношениях на счет нервного расстройства. Напротив, она решила, что все изменения, которые она замечала в Майкле, имели своей причиной его чувства к ней, хотя на самом деле все было ровно наоборот. Когда ей стало очевидно, что все не так и его любовь всего лишь порождение его фантазий, она была потрясена. Она пришла в отчаяние. Теперь я виню себя за то, что не принял никаких мер. Уверен, что, если бы Майкл уехал, а Хелен заняла пост главного редактора, ее любовь к работе и новые обязанности не дали ей… Понимаете, к чему я клоню, инспектор?

— Вы пытаетесь убедить меня в том, что Хелен покончила с собой, — произнес Генри.

— Мое мнение заключается в том, что именно так обстоит дело. Поверьте, я это обдумал. Нет других приемлемых объяснений. У нее не было врагов. На всем свете не было ни единого человека, желавшего ее смерти.