— Я уже догадался, — сказал Генри.

— Вы просто умница, дорогой мой, — улыбнулась Кристэл, — прямо как Чарли, только он своим умом приводил людей в ярость. Ходили слухи, что одним из условий моего согласия выйти за него было то, что он должен купить себе звание пэра. В те времена это случалось сплошь и рядом.

— Какая же мерзость все эти сплетни! — вспыхнула Эмми.

— Но так оно и было. Именно так, честное слово. — Кристэл хрипло рассмеялась. — Эмми, я вас просто обожаю. Вы так искренне возмущены… Ну, Чарли согласился и достиг всего, чего хотел. Он сделался лордом Бэллоком.

— Но почему Бэллоком?

— А вот почему. По его словам, дед изобрел это «чудо», когда жил в доме на Балаклавской улице в городке Вигане. Но я-то знаю, что это не так. Улица называлась не Балаклавской, а Бальморальской, но Чарли по вполне понятным причинам не хотел становиться лордом Бальморальским. Я ведь урожденная аристократка, а он тем самым хотел одержать надо мной верх. Я, конечно, стану баронессой, но эта Балаклавская улица будет преследовать меня до конца жизни. Ах, Чарли, ну и юморист, — вздохнула Кристэл, вспомнив давние годы. И продолжила: — Вы, наверное, удивляетесь, зачем я вам все это рассказываю. Однако это имеет прямое отношение к делу. Я хочу, чтобы вы поняли, как… насколько хорошо Чарли знал меня. И почему он намеренно составил свое завещание именно так, а не иначе. Еще по бокальчику?

Отказ Генри «нет, спасибо» совпал с согласием Эмми «да, пожалуйста». Тиббет посмотрел на жену и мысленно усмехнулся. Эмми явно нервничала и злилась.

Кристэл промолчала, но со стервозной улыбкой наполнила бокал Эмми. И рассказ полился дальше:

— У нас с Чарли было три дочери. Я не имею ни малейшего, повторяю, ни малейшего отношения к тому, что их назвали Примроуз, Вайолет и Дэффодил. Чарли очень нежно относился к своей матери, которую звали Дейзи[14]. Слава Богу, она умерла еще до нашего с ним знакомства. Но эта его странная идея дать девочкам цветочные имена… Каждый раз, когда я пыталась этому воспротивиться, он грозил, что всех нас вычеркнет из завещания. Конечно же, я отступила. А потом бедняга Чарли в буквальном смысле слова взлетел на небеса. Бомбы разворотили дом так, что и хоронить-то было нечего. Состоялись торжественные похороны, а когда все кончилось, мы поехали и как следует напились. Эмми, дорогая, вы прямо пылаете от возмущения. Мы не можем этого допустить, верно, Генри? Давайте-ка я вам освежу бокалы.

На сей раз отказ Эмми совпал с согласием Генри. Пока леди Бэллок смешивала коктейли и стояла спиной к ним, Генри показал жене язык, и та невольно улыбнулась. Увы, они забыли про зеркала в шкафу. Кристэл все видела. Зрелище ее позабавило.

Подавая Генри полный бокал, она заметила:

— Мне бы приключенческие романы писать, вы не находите? Вот вы сгораете от нетерпения, ожидая услышать, что же там, в завещании… А я вот возьму и опять предамся воспоминаниям. Взять хотя бы этот дом. Мы купили эту землю в девятьсот двадцать пятом году. Здесь когда-то была ферма под названием Фокс-Хайд. А потом Табби Бленкинсопу пришла в голову шикарная мысль переименовать ее в Фокс-Трот. Мы тогда смеялись до упаду. Ну, я упросила Дэйви Арбутнота сделать проект, а его друг Губерт Смитерс занялся интерьером. Все это стоило кучу денег, и Чарли пришел в ярость, но… Дом получился на славу! Он и теперь еще ничего себе. Впечатляет, а? Разумеется, сейчас мы с Долли живем здесь очень тихо, но в былые времена… — Кристэл ностальгически помахала мундштуком. — Так вот, после того как бедный Чарли переселился на небеса, я стала жить здесь постоянно. У меня просто не было выбора. От лондонского дома на Баркман-сквер осталась лишь огромная воронка. Какая гадость… Я находилась здесь, когда это все случилось. Чарли был со мной, но он настоял, что ему нужно в Лондон на совет директоров или еще зачем-то. И потом… Так на чем я остановилась?

— Вы собирались рассказать о завещании лорда Бэллока, — напомнил Генри.

— Ах да. Какой у нас тут блестящий сыщик. Я не смогу вам полностью изложить завещание Чарли, потому что в этом я полный профан, но суть его в том, чтобы до конца дней своих я не смогла воспользоваться его состоянием, за исключением малюсенького годового дохода. Все остальное отказано в доверительную собственность в пользу девочек, и никто ничего с ней не может поделать до моей смерти. Каждая из девочек получает такое же скудное содержание, что и я, а капитал тем временем знай себе растет. Вот и все. Но! Вот тут и начинается самое интересное, дорогой мой Генри. Как только я умру, в ту же секунду все состояние делится на три части и в равных долях беспрепятственно передается Прим, Вай и Дэффи. Вот в общих чертах причина, почему меня хотят убить, — закончила леди Бэллок.

Генри подался вперед.

— Миледи, я хотел бы знать…

В это время в холле раздался зычный возглас:

— Крис!

— Я в гостиной, дорогая! — пропела Кристэл. Повернувшись к Генри, она бросила: — Продолжайте.

— Кто-нибудь из ваших дочерей…

Дверь отворилась, и в гостиную вошла Дороти Ундервуд-Трип. Она плюхнулась на обитый бархатом диванчик и провозгласила:

— Давайте выпьем! Эти азалии меня просто убивают!

Кристэл улыбнулась Генри:

— Я вам потом все доскажу, дорогой мой. — Затем, повернувшись к Долли: — Сделай себе коктейль сама. Мы только что допили «Даму в белом».

— Вот лентяйка! — фыркнула Долли. — Я же в обед полный шейкер взбила.

— Ты так божественно негостеприимна, Долли, — проворковала Кристэл. — Между прочим, Генри и Эмми оставили свои вещи в холле.

— Я уже отнесла их наверх, — беззлобно ответила та.

— Ты просто ангел! — восхитилась Кристэл.

Долли тем временем принялась делать себе коктейль. Кристэл добавила как бы между прочим:

— Генри мне тут рассказал все последние сплетни про Безила. Это что-то потрясающее, дорогая. Ты обхохочешься, когда услышишь.

— Безил всегда был дураком, — снова фыркнула Долли. — И что он учинил на сей раз?

Кристэл послала Генри ангельскую улыбку:

— Генри, дорогой мой, расскажите ей все!

И она томно откинулась на подушки, дабы насладиться его растерянностью.

Но вышло так, что именно Долли помогла Генри выпутаться из ситуации, в которую он угодил. Все еще стоя у шкафа спиной к присутствующим, она заявила:

— Крис, ты просто какая-то несовременная, как будто из доисторической эпохи вынырнула. Безил теперь человек весьма уважаемый, и с ним не стыдно появиться в высшем обществе. Я полагаю, он там просто блистает. А Генри, наверное, подумал о той давно забытой всеми истории с женой боливийского посла и бриллиантовой серьгой…

— А вам как эта история? — подхватил Генри. — У вас есть своя версия?

Долли повернулась к нему:

— Я не верю ни единому слову. Эта кошечка Тайни Мэйнуэринг все придумала от начала до конца. Но как бы там ни было, все это уже давно закончилось. — Она уселась на свое место и залпом осушила бокал. — Завтра у нас знаменательный день. Когда прибывает орда?

— Никакой орды на этот раз не будет, — спокойно ответила Кристэл. — Приедут только девочки со своими мужьями. Ну и Тиббеты, конечно, тоже будут присутствовать.

— Что ж, надо быть благодарным судьбе хотя бы за такие мелочи, — заметила Долли и повернулась к Эмми: — Вам уже сказали, что вы будете дарить?

— Дарить? — смущенно переспросила Эмми.

— Ну, не надо казаться еще более глупой, чем ты есть на самом деле, Долли, — отругала Кристэл компаньонку и пояснила для Эмми: — У нас в семье появилась какая-то идиотская традиция. Каждый год каждая из моих дочерей преподносит мне один и тот же подарок. Думаю, не надо говорить, что я не имею к этому никакого отношения. Это очередная причуда Чарли. Сентиментальный дурачок. Но впрочем, девочкам это понравилось, и по крайней мере они никогда не ломают голову над тем, что же подарить мамочке в день ее рождения.