Счет пошел на секунды — стоило газу заполнить коридор по всей длине, о сопротивлении можно забыть, так как останется только сопли глотать и слезы по морде размазывать. Допускать столь бесславного поражения Макс не собирался, а потому рванул обратно в операционную и закрыл за собой дверь, ограничив приток газа.

Дальше надо было немножечко подождать, потому что гранаты со слезогонкой так запросто не пуляют, они нужны, чтобы взять противника в плен. Это означало, что как только газ заполнит коридор, туда войдет штурмовая группа в противогазах, тяжелых бронежилетах и, скорее всего, с пуленепробиваемыми щитами. Но из всего этого добра Макса интересовал именно противогаз, остальное без надобности. Магия от пуль защищала лучше, не давая при этом изрядной прибавки в весе.

Макс включил фонарь, добил ножом в голову четверых раненных, выживших в слепой перестрелке, улегся на пол и установил пулемет на сошку. Бить все равно придется по ногам, ниже щита. С упора оно легче, чем с рук, все же отдача у пулемета — будь здоров, не кашляй.

Вскоре коридор на всю длину прорезали шарящие в слезоточивом дыму лучи фонарей, а следом за прозрачными дверями показалась и штурмовая группа. Первый боец тащил только тяжелый щит с бойницами, остальные двигались приставными шагами, выставив вперед стволы автоматов.

Не упуская времени, Макс прямо через стену несколькими короткими очередями срезал всю группу из пяти человек, целя исключительно в ноги. Раздались крики, ругань, но это хорошо, так как это удержит противника от продолжения штурма более мощными фугасными средствами. Пока в коридоре орут легко раненные, никто их не станет забрасывать боевыми, и даже светошумовыми гранатами. Дело было не в том, что бандитам жалко товарищей, а в том, что если одних не беречь, других потом не погонишь в атаку, они насмотрятся на обращение с раненными, и пошлют командира в задницу, а может и сразу в преисподнюю.

В этом плане любой раненный противник намного ценнее убитого, Макс это впитал вместе со всем не малым боевым опытом.

Дальше надо действовать быстро. Первым делом Макс сорвал с одного из валявшихся бандитов бандану, набрал во рту побольше слюней, и как следует заплевал небольшой участок ткани. Затем продышался, сделал глубокий вдох, приложил бандану мокрым местом к носу, зажмурился, распахнул дверь, затащил через нее в операционную матерящегося бандита, закрыл дверь и всадил ему нож в темечко, стараясь не повредить застежку противогаза.

Раненные бандиты тут же открыли огонь, но Макс повернулся к пулям спиной, чтобы ни одна не расколола лицевой щиток противогаза.

Дальше проще — противогаз на лицо, проверить плотность прилегания маски, затем полный выдох, чтобы выдавить из-под маски оставшийся под ней при надевании газ. Осторожный вдох. Нормально.

Макс подтянул ремни застежки и отступил обратно к пулемету. Бандиты перестали стрелять. Один по рации запросил помощь.

Но Макс не стал ждать развития событий на этом участке штурмуемого объекта. Наверняка из операционной был и другой выход, и он в текущей ситуации представлял больший интерес, чем заваленный трупами коридор.

Включив фонарь, Макс внимательно осмотрел помещение, но единственная дверь вела в помывочную, где даже окна не оказалось. Это не оставляло выбора — в коридор прорываться все равно придется, а дальше по обстановке.

Чтобы не иметь противника за спиной, Макс направился к двери и на ходу расстрелял раненных бандитов из пулемета. С лестницы раздался топот ног, но выяснять, кто так спешит, Макс не стал, а вышиб ногой противоположную дверь и ввалился в помещение непонятного назначения. Вся мебель и оборудование из него было вынесено, зато тут имелось окно, за которым сгущалась жиденькая темнота августовской питерской ночи.

Макс поднял створку и убедился, что высота приличная, но он и не собирался прыгать. Он присел в углу и сплел подсмотренное у Родослава заклинание статической невидимости. В бою от него толку никакого, тут Родослав прав, но в данной ситуации оно могло сослужить отличную службу.

Через минуту в помещение ворвались бандиты с щитом, но, увидев открытое окно и ничего больше, пришли к выводу, что Макс сиганул и ушел кварталами. Спрятаться в комнате было решительно негде, если не считать магической невидимости, конечно.

Не теряя времени, штурмовики передали важную информацию, мол, Макс выпрыгнул в окно и скрылся между высотками. Почти сразу послышался лай собак.

«Этого еще не хватало, — с тревогой подумал Макс. — От собак замучаешься уходить».

К счастью, штурмовики покинули помещение и принялись выяснять, есть ли в коридоре и операционной раненные. Выяснив, что все мертвы, они убрались и потеряли к зданию интерес. Другие отряды принялись прочесывать прилегающие улицы, спустив с поводков поисковых собак. Вряд ли у них был образец запаха Макса, скорее всего, собаки были выдрессированы на задержание любых чужаков, которым на месте боевой операции делать нечего.

Макс уселся на пол и задумался. Не смотря на то, что удалось добиться не малого тактического успеха, сидеть в здании целую вечность все равно не получится. Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы понять — действие разворачивается в резервации, покинуть которую не так-то просто, оставаться в ней смертельно опасно, а ради одного человека не станет ее штурмовать ни Полицейский Приказ, ни Тайный. Выбираться придется своими силами, а это представляло значительную сложность, как ввиду размеров территории, так и ввиду количества враждебных сил на ней.

Но делать нечего, Макс подхватил пулемет, ощупью пробрался по коридору, не включая фонарь, убедился, что на лестнице не ждет никаких сюрпризов в виде растяжек, и выбрался из заброшенного больничного комплекса наружу.

Сразу порадовала стена. Она отделяла пространство, куда можно было выскочить из окна, от пространства, куда выходила лестница. Это значит, основная группа преследователей ушла на запад вместе с собаками, и находится за стеной. Максу ничего не оставалось, как выбрать направление на юго-восток — там по его прикидкам можно было найти заграждение, попытаться его преодолеть или привлечь внимание полицейского патруля.

Светлана остановила внедорожник на съезде с Главной Кольцевой, в удалении от западного въездного КПП, но чтобы его хорошо было видно. Ночь не была помехой — ограждение и сам пост хорошо освещались прожекторами. Охрана состояла из муниципальной службы надзора, а не из штурмовиков Полицейского Приказа, но это и понятно — резервация формально считалась социальным объектом муниципальной инфраструктуры, а не военным или тюремным учреждением.

— Ты чувствуешь метку Макса? — спросила Светлана.

— Да. Он движется на юго-восток. Считай, в нашу сторону, — ответил Родослав.

— Движется? — удивилась она.

— Это, действительно, странно, — согласился Родослав. — Его должны или держать где-то, или уговаривать провести инициацию.

— А он может?

— Нет. Но, надеюсь, он им этого не скажет. Со злости могут и убить. Ему важно тянуть время, а он не дурак, сообразит, что делать.

— Может, везут куда-то?

— Как-то очень медленно. — Родослав покачал головой. — Скорость явно не колесная. Пешком, и даже медленнее.

— Слушай, а он часом не мог сбежать? — осторожно спросила Светлана.

— В резервации? Он всерьез владеет всего одним заклинанием ослепления. Этого мало против тысячи врагов. Да и расстояние действия не больше ста метров.

— Ну, дело не в заклинаниях. — Светлана задумалась. — Он ведь в своем мире был бойцом, солдатом.

— Воевать он точно умеет, — согласился Родослав. — Но он один в резервации, куда даже витязи Тайного Приказа не суются без договоренностей. Это как-то слишком, если он еще и воевать там взялся, я удивлюсь.

— В Максе все слишком.

Раздалась автоматная очередь, затем взрыв.

— Это там. — Родослав кивнул. — Там, где Макс.