— Ну, теперь ты вернулся на два года назад. Хотя твоя шерсть привлекала к нам слишком много лишнего внимания.

— За одеждой её слабо видно, а у здешних мужчин волосы растут и на лице.

— Пора бы признать что мы не похожи на людей, и нет…

— Вы готовы? — Голос Фредрика прервал разговор двух путников, заставив повернуть головы к говорящему. Девушка дала положительный ответ кивнув. Она скрывала радость, и была поистине воодушевлена грядущей расплатой. Лаффи же встречал это утро сонно, натягивая на своё тело не по размеру длинную рубаху. Рукава одежды были отрезаны почти до локтя, а низ тянулся до колен балтуса.

Не прошло много времени, и эльфы двинулись через леса, позволяя двум чужеземцем следовать за ними. Илви в очередной раз удивилась ловким движением длиноушек. Они шли тихо, сливаясь с природой, становясь её частью. Приходилось наращивать темп, чтобы поспевать за ними, и не отставать, в очередной раз ныряя в кусты. Казалось эльфы специально держатся сложных путей, чтобы запутать возможных преследователей. Впрочем, это было очевидно. Таким образом они сводят до минимума возможность встречи с кем либо. С каждым шагом сердце девушки лишь сильнее пылало в огне решимости, она и сама не заметила, как загорелась идеей мести, впервые за два года в её глазах блеснул огонёк интереса, настоящий, не поддельный. В ту же секунду она распознала давно забытое чувство — ненависть.

К вечеру кронпринц и нанятые голодранцы добрались до нужного места. Не первый час они шли вдоль русла реки, до тех пор, пока на горных порогах не показались стены города. По словам Фредрика их должны были здесь встретить, и загадочные повстанцы сделали это, послав несколько своих людей. Они не отличались от жителей деревень в которых Илви удавалось бывать.

Всё та же одежда сшитая из того что есть, шапочки из козьих шкур, ободранные лапти или сапоги. Троица людей сопровождала отряд эльфов к месту встречи, в котором Фредрик наконец-то увидел того, с кем долгое время вёл переписку. Это был рослый, с короткой седой бородой старик, облаченный в стальные латы и держа ладонь на рукояти мечи. Его волосы опускались до уровня плеч, а правый глаз был прикрыт на половину. Голосом он напоминал медведя, такой же басистый и громкий.

Сложно передать с каким отвращением кронпринц пожимал его руку, не желая портить дипломатический контакт своей брезгливостью. Илви и Лаффи наблюдали за всем со стороны, будто бы их тут и не было. В каком-то плане их и не должно здесь быть, но предложение длиноушки было слишком заманчиво.

— Люди. — Заявил непонятно с чего балтус, осматривая людей за спиной у рослого старика. Все они имели при себе оружия, начиная от топоров и заканчивая виллами. И тут девушка поняла что все они не более чем люди желающие перемен, но не воины.

— Люди. — Подтвердила Илви, мягко кивая в ответ. Её взгляд буравил вышедшего вперёд всех старика, в стальных доспехах. На них не было эмблем и узнать откуда он, не являлось возможным. Стало душно, то ли из-за дневного зноя, то ли по причине сложных переговоров. Фредрик и человек впереди говорили не слишком тихо, но услышать о чём идёт речь, было невозможно. Это слабо интересовало девушку, и она с радостью приняла от балтуса яблоко, решив разделить с ним неожиданную трапезу. Взгляды приближённых эльфов наполнились брезгливостью, но это не было помехой двум жующим сладкие фрукты путникам.

Наконец-то на них обратил внимания Фредрик, громко попросив прекратить чавкать. И Илви пожелала сделать в точности до наоборот, такая детская шалость заставляла её улыбаться, слизывая с губ мякоть фрукта.

В конце концов понимание между эльфами и восстанием было достигнуто, и в очередной раз пожав друг другу руки, они разошлись в противоположные стороны. Ох, каким взглядом наградил Илви кронпринц. В нём сплелись ярость и гнев, а в довершение всего ещё и презрение.

На утро следующего дня группа повстанцев вместе с Фредриком, Илви и Лаффи миновав коридоры катакомб, добралась до бедного района за который и происходил бой. Местного правителя свергли, а его место занял Октавиус. Он по доброму отнёсся к Илви, чувствуя близкую по духу натуру. В этом бою девушку серьёзно ранили, и вот сейчас она лежит на койке, вспоминая историю знакомства со своим вечно идущим нога об ногу балтусом.

Кошмары бывают разные. Те что снились Илви, поистине пугали. Девушка видела себя восемь лет назад, человека со шрамом на лошади и горящую деревню. Не единожды за ночь она вскрикивала, вырываясь из кошмара. Всё это можно было списать на жар, после полученных ранений. Организм до сих пор не восстановился, что не странно, ведь прошло лишь трое суток.

Для воительницы время длилось ужасно долго. Несмотря на частые визиты балтуса, она чувствовала себя ужасно одинокой. Вот и сегодня девушка проведёт свой день в постели, которая за всё это время уже успела провоняться потом. А его было много, особенно в первые дни, когда получившая ранения тряслась в лихорадке. За всё это время она выпила по меньшей мере пять бочек с водой, а вот аппетита не было совсем, отчего очередная порция стряпни Лаффи, была съедена лишь на половину.

Кости ломило, а всё тело затекало с удивительной скоростью. Кажется девушка перепробовала все позы лежания за эти трое суток, и в конце концов не выдержала, села на кровать подмяв под себя ноги. Именно с этого момента и началась её реабилитация, которая до сей поры проходит крайне удачно.

На следующий день она уже сумела пройтись по лагерю повстанцев, который из себя представлял огромное количество палаток, ларьков, ящиков выстроенных на манер стены и многих других вещей уцелевших в момент сражения. Разговор с Фредриком состоялся на пятый день. Эльф и орочья воительница встретились на одной из крыш квадратных зданий, смотря на уходящее за горизонт солнце. Его лучи на прощание осветили недавнее поле брани, показывая смотрящим спорную красоту.

— Выжила значит. — Голос Фредрика был лишён эмоций, а прочесть его настроение девушка не смогла. Его короткие волосы были зачёсаны назад, и Илви на мгновение показалось что они блестят, возможно из-за штучек длиноушек?

— Выжила. Как и твой отряд. — Последнее предложение воительница прошипела, вспоминая что на поле брани в тот день не пролетала ни одна эльфья стрела. Она знала что хитрость Фредрика рано или поздно ножом вонзится ей в спину, но не ожидала что так скоро.

— Странный вывод. Позволь спросить, на чём он основан?

— Я билась бок о бок с повстанцами. Разделила славу с Октавиусом и даже Лаффи.

Но не одного эльфа по пути не встретила.

На лице Фредрика заиграла улыбка. Он опустил голову, подбородком касаясь воротника рубашки. Рука эльфа поднялась в воздух, застыв в непонятном для девушки жесте.

— Леноара, оставь нас.

— Слушаюсь! — Где-то со стороны близлежащих крыш донёсся голос девушки, которая видимо была телохранителем кронпринца.

— А теперь, видишь? — Фредрик задал вопрос, но он был больше риторический и не нуждался в ответе. Да и девушке нечего было сказать. Она до сих пор пребывает в редком чувстве. Том самом что твердит — ты выжил. И она выжила, впервые побывав в резне. Плечи сами опускались, а веки закрывались от усталости, что ещё не скоро покинет раненую девушку. По словам Лаффи она потеряла достаточно крови, и ей необходим постельный режим и хорошее питание. Несмотря на слова своего оруженосца, воительница имела другое мнение и ясно дала понять свои намерения.

— Твой волосатый друг рассказал о человеке со шрамом. Невзначай Октавиус упомянул его в нашей беседе, а после я нашёл информацию в виде документов о его личности.

Человек со шрамом. Демон явившийся с огнём к орочьему племени, чтобы сжечь, уничтожить, превратить в пепел. Внутри девушки снова зарождался тот самый комок ненависти. Он давал сил, притуплял боль и открывал второе дыхание в нужные моменты. Но груз повисший в душе Илви был слишком тяжёлым, отчего дальнейший путь мести казался непосильным. Неоднократно она задавала себе вопрос — хочет ли она этого? Гонятся за призраками прошлого, выбивая сведения из людей, проникая в города и устраивая кровавые расправы. Это ли её планы на будущее? Тут же в мыслях всплывали эти два года проведенные в пути вместе с Лаффи. Время здорово изменило их, закалило, заставило повзрослеть. Почему-то Илви была уверена, что выбора нет, будто бы уничтоженная деревня поставила точку в выборе её пути. Она снова и снова возвращается в тот день, страхом и злобой наполняя своё сердце.