— Опять Хетт, — процедил Сидни.

— Дело не в ней. Дело в тебе. Я представляю, какой была Шена… — Трис взглянула на снимок. Макияж, прическа, манера одеваться и держать себя очень сильно меняют человека. Несмотря на сходство черт лица, между девушкой на фотографии и замухрышкой в пижаме с утятами пролегала глубокая пропасть. — Я ей и в подметки не гожусь. — Она отхлебнула какао, надеясь перебить горький привкус во рту. Трис подыскивала слова, но на ум приходили лишь ходульные фразы и выражения. — Парни, небось, ходили за ней хвостиком, девчонки брали с нее пример… И ты тоже не устоял. Ты такой же, как и все… — Лидер ничего не сказал. Трис и сама понимала, что создала в голове некий образ, весьма далекий от реальности, а когда она попыталась примерить его на Сидни, как костюм, тот оказался парню не по размеру. И не по нраву. Однако от этих размышлений ей не становилось легче. — Ты любил ее?

Он сглотнул. До сих пор Сидни внимательно слушал девушку, не перебивая, ему было интересно, что она еще выдумает. А теперь он смотрел в сторону.

— Да.

Трис низко наклонилась над чашкой. Ее душили слезы.

— Как это… было? С ней?

Сидни дождался, пока она вскинет на него глаза.

— Мы начинали целоваться еще в коридоре, а в квартиру вваливались полураздетые. Это ты хотела узнать?

Грудь Трис пронзила острая боль, она судорожно схватила ртом воздух. Неужели не только Хетт, но и Сидни находит удовольствие в ее страданиях? Вдвоем они подвергали ее настоящим пыткам. Когда первый шок прошел, Трис досыпала еще сахара в какао, чтобы чем-то занять руки. Лидер постучал по столешнице костяшками пальцев, вновь требуя ее внимания. Пересиливая себя, она подняла голову. И удивилась.

Сидни курил в кафе.

— Ты ошибаешься, — произнес он. — Я никогда не видел ее в тебе. Ваша похожесть… я заметил это лишь недавно. И я не собирался заменить ее тобой. У меня и в мыслях такого не было. Прежде всего, — лидер явно собирался сказать что-то беспощадное, — никто не заменит мне Шену. И если даже я следовал неосознанному импульсу, когда подошел к тебе… когда заговорил с тобой, а не с кем-то другим… то я же в этом не виноват, правда? Там было темно. Ты действительно думаешь, что я тебя разглядел?

— Но ты поцеловал меня, — ее голос дрожал от обиды, — мы почти…

— Ты сама этого хотела, — парировал Сидни, заставив ее умолкнуть и покраснеть. — Я не искал себе подружку. Послушай, Трис, — с нажимом сказал он, — а я ведь предупреждал тебя. Хетт попросту играет с тобой. Это ее любимый конек. Ей нравится залезать кому-то в голову и хозяйничать там.

— Но вы с Шеной встречались?

— Да.

— И она тебя бросила?

— Не совсем так, — уклончиво ответил он, стряхивая пепел с сигареты. За серой пеленой дыма лицо Сидни внезапно ожесточилось, а взгляд его почернел. Он вновь осадил Трис: — Это тебя не касается.

Она не согласилась:

— Еще как касается.

— Думаешь, я и есть убийца?

— Я хочу знать правду.

— А я больше не хочу это обсуждать, — холодно отозвался он. — Да и ты всегда можешь услышать от Хетт ее версию событий. И пусть даже она разукрасит все в самые мрачные тона и выставит меня последним мерзавцем… знай, я ни о чем не жалею. И я поступил бы так же, будь у меня еще один шанс.

Трис только и оставалось, что тяжело вздохнуть и на время оставить эту тему. Сначала Сидни изрядно растравил ей душу, а теперь снова замыкался в своей раковине, словно ничего не произошло.

— Мы наконец-то можем поговорить о деле?

— Еще одно.

— Что? — Он раздавил в пепельнице окурок. — Я слушаю.

— Я тебе хоть чуточку нравлюсь?..

Второй раз за вечер ей удалось пробить его броню.

— Ты меня не знаешь, — увильнул от прямого ответа Сидни, — и не представляешь, каков я на самом деле. Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Совсем не тот.

— А она тебя знала?

— Да, — сказал он. — По крайней мере, мне так казалось.

Пайпер заглянула к Эстер под конец своей смены, едва забрезжил рассвет. После истории с Сидни, когда девушка вернулась в больницу мокрой, грязной и насквозь продрогшей, хоть и невредимой, медсестра волновалась за нее сильнее обычного и навещала ее куда чаще. По обыкновению Эстер читала допоздна и потом отсыпалась до полудня, и Пайпер вошла в палату тихо, без стука, чтобы не будить пациентку. Эстер лежала в кровати, под одеялом угадывался ее худощавый силуэт. Женщина на цыпочках приблизилась к койке, зажгла ночник и с привычным автоматизмом подняла к глазам левую руку с часами, а правой обхватила запястье девушки, чтобы проверить у нее пульс.

Рука пациентки была ледяной, пульс едва прощупывался. Пайпер похолодела внутри. На долю секунды она оцепенела от страха, а затем обеспокоенно заметалась по палате, нажав кнопку вызова и включив верхний свет. Эстер не двигалась и почти не дышала. Если ей стало плохо, почему она не позвала медсестру? На тумбочке рядом с койкой белел конверт, однако в свою смену Пайпер не передавала Эстер никаких писем. Счет шел на минуты, разглядывать конверт было недосуг и, недолго думая, женщина опустила его в карман и стрелой выбежала в коридор.

Спустя несколько часов новость облетела всю больницу: Эстер не сумели спасти, она скончалась от передозировки снотворного. Пайпер все не могла поверить в произошедшее. В одиночестве она сидела в опустевшей палате. Вазу и книги убрали, на кровати сменили белье и взбили подушки, до блеска надраили кафельный пол. Эстер словно испарилась, обратилась в ничто, и кто-то стер все следы ее пребывания здесь.

Тут она вспомнила про конверт. Хоть он уже и не имел значения… Пайпер достала его из кармана и повертела в пальцах, до того как решилась посмотреть внутрь. Обратный адрес не был указан, видимо, письмо передали из рук в руки. Из конверта она вытащила открытку с яркой веселой обложкой, из тех, которые принято дарить на день рождения. Однако вместо пожеланий о скорейшем выздоровлении ее взгляд наткнулся на одно-единственное слово.

[Шлюха].

Ошарашенная, потрясенная до глубины души, она не могла отвести взгляд от надписи. Неужели девочка недостаточно выстрадала? Кому понадобилось ее мучить? Медсестра вновь заглянула в конверт. Ситуация обрисовывалась у нее в голове, все вставало на свои места, и к Пайпер медленно приходило понимание.

В конверте осталось еще пару пилюль и маленький бумажный пакетик, в котором они лежали. Конечно, отправитель не подписался, также он не оставил никаких инструкций, но в них и не было нужды. Он хотел, чтобы Эстер выпила все таблетки, проглотила дозу, намного превышавшую смертельную.

И она это сделала; потребовался лишь небольшой толчок.

Пайпер выскочила из палаты. В конце коридора шушукались две молодые медсестры. Вне себя от горя и ярости, она набросилась на них с упреками, потрясая конвертом:

— Кто? Кто передал ей это? По вашей вине она умерла! Это ее убило!

На нее смотрели как на сумасшедшую.

Дома Пайпер ничего не стала говорить дочери, не хотела напрасно ее волновать. Пока Трис была на учебе, женщина вытащила из недр шкафа черное платье, надевавшееся в таких случаях, прогладила и повесила на спинку стула.

Утром Пайпер отправилась на похороны. Она успела привязаться к Эстер — бледной и печальной, похожей на анемичных средневековых дев, — и глубоко переживала эту потерю. Мертвую девушку укутали в слои белоснежной вуали, обложили ее тело лилиями и каллами. В похоронном бюро потрудились на славу: старательно замаскировали шрамы, нарумянили щеки, подчеркнули глаза и линию губ. Она выглядела точь-в-точь как живая, только вуаль не шевелилась от ее дыхания, а сердце не билось.

По традиции присутствующие подходили к гробу и клали цветы Эстер в ноги. Пайпер положила свой букет, следующим кто-то бросил темно-красную розу с черной каймой. Роза упала покойнице на грудь. Невзирая на удивительную красоту цветка, на фоне белого платья Эстер он казался пятном запекшейся крови.

Пайпер на мгновение повернула голову и встретилась с безучастным взглядом чьих-то зеленых глаз. Парень сразу же отвернулся. Про себя медсестра отметила, что одет он был так небрежно, словно вышел прогуляться. Он успел сделать всего несколько шагов, как к нему приблизилась девушка в облегающем костюме и мягко, почти любовно взяла его под локоть. Из-под маленькой шляпки незнакомки виднелись ярко-голубые локоны. Опешив от подобной фамильярности, парень попытался было вырвать руку, но девушка привстала на носочках и шепнула ему на ухо несколько слов, после чего он безропотно последовал за ней.