— Тебя подбросить?

— Нет, спасибо, — с преувеличенной вежливостью ответила Трис. От одного вида Хлои ее окатило волной неприязни. Дело было не только в инциденте с похищением, шприцами и кладовкой, хотя и это, безусловно, тоже сыграло свою роль. В первую очередь Хлоя казалась Трис чересчур эпатажной. Сегодня на ее парике смешалось целых три оттенка — фиолетовый, розовый и синий. В ушах и на шее переливалось филигранное серебро, на платье вспыхивали блестки и стразы. — Мне захотелось прогуляться. — И она не сдержалась: — Можно?

— Как знаешь, — пожала плечами Хлоя. — Но я буду ехать за тобой до самого дома.

— Это еще зачем?

— Сидни попросил меня присмотреть за тобой, пока он занят в другом месте.

— С каких это пор ты у него на побегушках?

Хлоя склонила голову набок, звякнув сережками, и одарила ее любезной улыбкой, чем безмерно удивила Трис: без своих кукольных ужимок и театральных гримас она производила совсем другое впечатление. Она выглядела почти нормальной.

— А ты не устаешь задавать вопросы. Впрочем, почему бы и не ответить? Как бы это сказать… Я немного сменила профиль. Теперь Сидни раздает мне мелкие поручения вроде этого. Так что приятно познакомиться, — она перегнулась через рычаг переключения передач и подала девушке руку для пожатия, — напарница.

Ее разбудило назойливое гудение телефона. Он вибрировал с короткими интервалами и двигался к краю стола. Зажегшийся экран озарял крошечный уголок спальни. На ночь Трис обычно клала мобильник рядом с подушкой, однако вчера она передумала брать его с собой в постель. Спросонок Трис не сразу поняла, что ей кто-то звонит, а когда бросилась отвечать, телефон уже замолчал. Ошиблись номером, решила она, и упала головой на подушку. К тому времени, как мобильник завибрировал снова, Трис успела вернуться в объятья сна. А телефон все звонил, свалился на землю и продолжать дребезжать там. Девушка со вздохом вытянула руку и пошарила по полу.

Номер незнакомый. Она нажала кнопку ответа:

— Алло?

— Трис? — Ее словно током ударило, она чуть не подпрыгнула в кровати. Никогда, даже в самых смелых мечтах, Трис не могла предположить, что он позвонит ей посреди ночи. — Ты дома?

— Д-да, — ответила она еле слышно.

— Одна?

— С мамой…

— А можешь спуститься? — Трис колотило от волнения. Сидни же совсем не нервничал и говорил обыденным тоном, хоть и побеспокоил ее в неурочный час и настаивал на срочном свидании. — Я звоню из таксофона у тебя под домом.

— Прямо сейчас?

— Да. Я подожду. — И он дал отбой.

Трис еще немного подержала телефон в руке, пока не погас экран. Затем беспомощно оглянулась по сторонам. Что же делать? Если включить свет и начать рыться в гардеробе, то может проснуться мать. К тому же надо поторопиться, ведь Сидни ждет ее на улице. В такие моменты она теряла из-за него голову и переставала нормально соображать. Прокравшись на цыпочках в прихожую, Трис обулась, сняла с вешалки куртку и выскользнула на лестничную площадку. Дверь тихо захлопнулась за ее спиной.

Она спускалась на лифте, прислушиваясь к собственному дыханию. Малейший шорох заставлял ее вздрогнуть. Створки кабины сходились неплотно, сквозь узкую щель виднелись проплывающие мимо этажи. Трис не знала, что тревожит ее больше: возможность встретить кого-то из жильцов или же отголоски детских фобий, что по ночам у теней вырастают зубы, а спящий дом заполоняют чудовища из жутких кошмаров. Сколько бы они ни прожили, людям никогда не удается полностью избавиться от страха темноты. Когда лифт остановился, Трис покинула его не без облегченного вздоха.

Сидни ждал на углу здания, возле телефонного автомата. Позади него стоял мотоцикл, сверкая хромированными деталями. Задул холодный ветер. Трис покрылась гусиной кожей и мгновенно пожалела, что выскочила из квартиры в пижаме. Набросив капюшон, она трусцой побежала к лидеру. Он отрешенно смотрел вдаль и как будто не замечал девушку. А что, если он хотел увидеть вовсе не ее, а Шену? Трис остановилась. Страшная мука сдавила ей грудь, она едва не задохнулась.

— Эй.

Дежурный оклик привел ее в чувство. Трис молча подошла ближе. На переднем крыле «вдовы» и джинсах Сидни чернели комки подсохшей грязи, его одежда насквозь провоняла бензином и выхлопными газами. Он машинально вертел на пальце кольцо с ключами.

— Зачем ты пришел?

— Да ты вся дрожишь. Холодно? — Сидни оседлал мотоцикл и пнул стартер. В тишине взревел двигатель. Свет передней фары рассеял мглу и загнал ночных тварей обратно в свои норы. — Запрыгивай.

— Я никуда с тобой не поеду.

Ее решимости хватило на одну-единственную фразу, дальше в горле встал ком. Лидер растерянно моргнул. Заглушил мотор. Все вновь погрузилось во тьму. Неимоверным усилием Трис удалось стронуть с места ноги, и она медленно побрела к дому. Сидни бросил мотоцикл и нагнал ее на полпути. Он поймал девушку за руку и рывком развернул к себе. Ветер сорвал с ее головы капюшон.

— Стой. Подожди, я сказал!

— Что?

— Кажется, я сделал что-то ужасное. — Трис отворачивалась и прятала глаза, не желая выдавать свои истинные чувства. За ширмой из волос она искусывала губы в кровь. Видя, что девушка никак не реагирует, Сидни выдохнул внезапно охрипшим голосом: — Я… я кое-кого убил. Нет, хуже… Если бы просто убил. — Трис отвела с лица волосы и ошарашенно взглянула на него. — Я отправил ее в Могильную яму.

Она спала.

Тысячи других сознаний опутывали ее сетями сна. Воспоминания и образы сплелись в один сумасшедший круговорот, который нельзя было ни прервать, ни замедлить. Картинки быстро сменялись, оставляя ее равнодушной, мозг фиксировал их лениво, как бы вскользь. Обрывки мыслей вспыхивали и угасали, не успевая оформляться, и ледяными осколками срывались в темноту. Сыпались крупинки в песочных часах, отсчитывающих вечность, перетекали друг в друга нескончаемые мгновения. Пустота умирала и вновь и вновь рождала себя заново.

Что-то изменилось. Пришло ощущение холода. Она жадно задышала, вбирая воздух и выталкивая его из легких. Приток кислорода закрутил ржавые колесики разума, восстановил утраченные нейронные связи и начал создавать новые. Разжались тиски сна, мягкие, словно пуховые подушки, цепь фантазий распалась, видения начали расплываться и меркнуть, пока не покинули ее совсем. Девушка проснулась. Какая-то густая вязкая масса давила ей на веки, тот же застывший кисель залепил ушные раковины, лишая возможности и видеть, и слышать. Желеобразная субстанция плотно облегала лицо и тело, наружу торчал лишь кончик носа. Разлепив губы, она лизнула оболочку, и та оказалась настолько отвратительной на вкус, что желудок сразу же скрутило, а к горлу поднялась желчь. Ее чуть не вырвало.

Она яростно задергалась, разворотив свой слизистый кокон, прорвала зубами пленку, преодолевая брезгливость, и сплюнула мерзкий влажный комок. Он шлепнулся оземь где-то внизу. Стенки колыбели пружинили под ее ладонями, и девушке пришлось надавить сильнее, растопырив пальцы, чтобы оболочка лопнула. Высвободив руки, она содрала с лица студень, открыла глаза и осмотрелась.

И тотчас содрогнулась от ужаса. Девушка находилась в нескольких футах над землей, удерживаемая остатками пленки, а в обе стороны простиралась стена с вмурованными в нее мертвецами. Никто из них не шевелился и не подавал признаков жизни. Затянувшийся анабиоз отправил их сознания в те сферы, из которых уже не вернуться. Одни покойники прекрасно сохранились, другим недоставало рук, ног или даже голов… На земле под стеной валялись полусгнившие части тел.

Однако ее пугало не только неприятное соседство или тот факт, что она единственная очнулась от криосна и теперь обречена в одиночку бродить по этим сумрачным коридорам. Что-то еще не давало девушке немедленно спуститься: какое-то внутреннее предупреждение об опасности, громкое, точно крик. Вытряхнув из ушей остатки слизи, она затаила дыхание, и чуть погодя до слуха донеслись подозрительные шорохи. Они исходили из глубины коридора и в такой тишине казались далекими раскатами грома.