— Они почти все пустые, — тут же отозвался Аш.

Гоб едва помещался между домами, где двум повозкам уже проблематично было бы разъехаться. Каменная мостовая была грязной и поросла во многих местах травой. Но то было когда-то, сейчас же трава засохла и примялась, прилипнув к камням. Смертных не было видно вообще.

— Сколько у тебя живых в городе, не считая демонов?

— Восемьдесят три, — гордо отозвался Аш, а потом почесал затылок. Он всегда так делал, когда начинал подозревать, что сказал что-то не так. — Восемьдесят один. Два придурка разозлили Гоба и были успешно съедены. Восемьдесят! Ещё один разозлил меня.

Он обернулся.

— Такова жизнь, Темноликая дора. Кого-то едим мы, кто-то нас. Скольких Вы убили в Валоре?

— Тринадцать, — немногословно отозвалась она и почувствовала гордость.

— А скольких съели? — вдруг спросил он. Энейя промолчала. — А вот Гоб ест всех. Вернее он убивает лишь бы жрать. Значит ли это, что Гоб благородней Темноликой?

Эта критика Энейе не понравилась. Её осуждал грязный полудемон.

Она фыркнула и ничего не ответила.

— Где все? — глядя по сторонам спросила вдруг она.

— В яме, — бросил Аш, махнув рукой в неизвестном направлении, а после, глянув на Энейю, уточнил: — Ну место такое, где мы глину копаем.

— Мы? — подняла она бровь.

— Ну я-то, ясно дело, не копаю, — выпячил грудь тифлинг, цокая копытами по мостовой.

Хши великий, у него копыта! И хвост! И рога! Но плечи классные.

Они шли всё теми же улочками, безлюдными, тихими и чистыми. Энейя заглянула через окно внутрь: там были нетронутые вещи, покрытые слоем пыли. Столы и стулья стояли на своих местах. Окна были аккуратно застеклены настоящим стеклом. На полу лежал мохнатый и тёплый ковёр.

Улица закончилась и они вышли к круглой площади, довольно просторной по сравнению с тесной каменной мостовой, по которой они шли до этого. Центр площади увенчивался массивным фонтаном с каменной статуей, изображающей девушку на крылатом коне. Статуя успела пойти зелёным мхом, а воды в фонтане отродясь не было.

Аш указал на большой особняк за фонтаном. Трёхэтажное строение с бесконечными балконами, террасой с резными колоннами и белым мрамором, со входом, украшенным двумя извивающимися драконами, оно выглядело помпезно на фоне маленьких домиков.

— Прошу за мной, Темноликая дора, — величаво произнёс тифлинг и быстро зашагал ко входу.

Кованая калитка была распахнута, замок с неё был сбит вместе с засовами, а одна створка погнулась судя по всему от хорошего удара кузнечным молотом, и не одного. Пройдя по аллее, эльфийка оказалась у больших кованых ворот, в три роста высотой. Аш приложился и потянул за стальное кольцо. Со скрипом и скрежетом створка ворот поддалась. Аш тянул до тех пор, пока не образовался проход, в который смело можно зайти, не боясь зацепить дверь плечами.

Энейя шагнула в полумрак большого здания: высокие потолки, огромные люстры, пыльная атласная ковровая дорожка от входа до самой стены, заканчивающейся двумя лестницами, уводящими на второй и третий этажи. Свет проникал через большие окна и солнечные лучи играли с песчинками пыли, плавающими в пыльном помещении.

— Стражи нет, прислуги тоже. Как-то была у меня в прислуге одна дама, но не сложилось, — заметил Аш, стягивая с себя плащ и кидая его на деревянное кресло. — Располагайтесь, моя госпожа. Чувствуйте себя как дома, а мне нужно отлучиться.

— Когда мы выдвигаемся? — решила она поинтересоваться.

Аш почесал затылок, помялся с ноги на ногу.

— Завтра с рассветом? — неуверенно предложил он, ожидая бури эмоций. — Я знаю, что госпожа спешит попасть в Ишиох, но… — стал оправдываться он, но Энейя его перебила.

— Всё в порядке. Значит завтра утром.

Энейя стянула свой сырой плащ, но не собиралась оставаться прямо здесь. Не смотря на убранства и богато обставленный зал, здесь было так же холодно, как на улице, а ко всему ещё и сыро. Пахло пылью и плесенью. Здесь она находиться не желала, уж лучше в лесу заночевать.

— Пройдёмте наверх, я покажу… как это слово? Апартаменты.

— Ещё раз расскажи мне, где ты так научился говорить? — подняла бровь Энейя, глядя как её обхаживают. Эмоции возникали всякий раз смешанные. Здоровенный плечистый демон говорит так, будто он из её соплеменников. К этому добавлялось то, что соплеменников своих она предала.

— Я помню лишь смутно, но мать моя была просто помешана на эльфийской культуре, — туманно пояснил Аш.

Они с Энейей поднимались наверх на второй этаж, а оттуда на третий.

— Кто я? — задала вдруг вопрос Энейя.

— Итуэнмаэ Темноликая, одна из тех отби… э-э… я хотел сказать бесстрашных маэ, что до безумия доводят Аазидара, Ишиана и ещё парочку придурков из приближённых нашего Верховного Лорда.

— Как встречают гостя итуэнмаэ? — продолжила допрос Энейя.

Аш не растерялся.

— Итуэнмаэ… Вначале впускают в дом, прислуга предлагает сменные вещи, ванну, вино и наложницу или наложника… Стой, моя госпожа намекает, что я неверно принимаю гостей? — вдруг остановился он и принялся чесать затылок.

— Во-первых так не у всех, — заметила тёмная эльфийка. — Во-вторых ты не итуэнмаэ.

В-третьих она не стала говорить, что и так сойдёт.

Они прошли на третий этаж, который состоял из довольно просторный коридоров и набора комнат. Аш вёл её в самый конец коридора, открыл дверь и впустил в маленькую комнатку, которая неплохо прогрелась от крыши. Здесь была дверь, ведущая на балкон. Здесь же была расстеленная кровать с кучей тряпья. Аш засуетился, схватил всё в охапку и ногами вытолкал на коридор.

— Ждите здесь, великая-дора-госпожа, — стал тараторить он.

Энейя лишь улыбнулась, глядя как тифлинг мечется и тащит простыни и одеяла из соседней комнаты. Расправив всё на большой кровати под балдахином, он с надеждой заглянул в глаза эльфийке, словно верный пёс, выпрашивающий косточку.

Эльфийка же ничего не ответила, лишь коротко кивнула, давая знать, что прогиб засчитан.

— На этом прошу откланяться, дора Темноликая, и обещаю навестить Вас позже вечером.

Энейя наблюдала за ним. Ждала, когда же он «откланяется», но Аш так и не поклонился. Вся его показная сдержанность и вежливость, желание унизить себя, на самом деле были не более чем игрой. Ни один из его жестов не задевал его достоинства, и Энейя уже знала, что будет для тифлинга настоящим унижением — поклон.

«Ой с огнём играешь, смотри как бы не обжечься!»

Тифлинг скрылся и Энейя осталась предоставлена сама себе. Она стянула сапоги, размяла пальцы, расстегнула куртку, оставаясь в одной рубашке, плюхнулась в подушки и сладко зевнула. Прошлой ночью ей так и не удалось выспаться, как и ночью до этого, и все остальные ночи с того злосчастного момента, когда ей впервые приснилась Варда.

Она потрогала амулет из червонного золота, покоящийся в ямке на шее. От него исходила незнакомая сила. С ним расставаться не хотелось. Было ощущение, что он как-то связан с Вардой и Безымянным, однако это могли быть лишь ощущения. Мысли о Варде всё ещё заставляли сердце биться сильнее, и это было далеко не самое приятное чувство — оно выматывало хуже вылазки с ЛеиМаорМаэ.

Её внимание вновь переключилось на плечо, торопиться было не куда, а она уже почти долечила свою рану, чувствуя себя почти идеально. Вскоре ей будет не на что переключаться. Хотя это была и не вся правда, ведь всегда оставался мускулистый тифлинг.

Она вынырнула из медитации когда солнце перестало попадать к ней в комнату, а лысые деревья на улице тонули в вытянувшейся тени особняка. Встав, она открыла дверь и вышла на балкон.

Это место ей напоминало Адерра Юндил, что вырастила Нода для высоких приёмов. Она в деталях представляла большую залу, наполненную светящимися шарами, парами роскошных бессмертных: милые улыбки, учтивые слова и вдохновляющие рассказы. Ей путь туда закрыт, и от того саднит на сердце.

На балконе она стояла долго, глядя в далёкие звёзды, на два серпа лун, всплывших на небо. Там, где-то за этим небом, есть множество других небес, где дышится намного свободнее и где нет того безумия, что есть в Безымянном. Нет, она не желает спокойной жизни. Она желает жизни предсказуемой, а это разные вещи.