Посреди поляны появилась мохнатая двуногая тварь, ухватила Баргура и потащила в лес. Он отстреливался, пару раз в неё попал. Тварь взвыла и прыгнула в сторону, отпуская здоровяка, после чего на него налетела очередная гарпия. Уже второй из охотников валялся в луже крови, когда я открыл наконец портал.

Крик гарпий сменялся отчаянным рёвом борющихся за жизни людей, а где-то вдалеке раздавались совершенно пугающие звуки, от которых холодела кровь.

Весь перемазанный чужой кровью, я стоял один посреди тёмного леса. Вокруг валялись тела убитые ребятами, к ним добавились убитые мной. Вся поляна была завалена гарпиями, хоботунами (большими комарами) и мелкими головотяпами — зубами на маленьких ножках.

Леший так и не показался. Преследовать его я не стал, решив, что у меня и так полно дел. Да и уверен я был, что он не сунется сюда в ближайшие годы, а то и десятилетия.

Я вдыхал холодный воздух. Пустые и бесполезные ножны я спрятал, кинжал же из рук на всякий случай не выпускал. Я шагал не спеша, точно зная, куда мне надо. И я точно знал, что к утру я буду на месте, а там передохну и отправлюсь в Нуриен Юндил.

Бредя по лесу, слыша хруст снега, доносящийся из-под сапог, рассматривая выглянувшие на небе луны, ощущая ветерок своей кожей, я ловил послания. Их было немного в такое время суток, но теперь сложно было концентрироваться, чтобы отвечать даже на такое количество. Впрочем, они могли подождать с ответами — серьёзного ничего не было.

Это был Ким и он спрашивал у меня, что такое звёзды, откуда берутся тучи и почему игрушки с ним разговаривают у него в голове. Прикольный малый. Я ему пытался отвечать, но всё так же безуспешно — я лишь чувствовал, как он замирает, пытаясь меня услышать.

Была девушка, которая хотела проучить парня, потому что тот с ней переспал и бросил. Я всё ждал удобного момента. Ну, там, будут они ругаться, скажет она что-то и это произойдёт. Прыщей на парне нарисовать на пару дней не вопрос. Волосы спалить, тоже, наверное, можно. Шалости, не более того.

Были и другие, которые желали откровенного зла: жена поругалась с мужем, а ей рассказали, что некий Гарри отвечает на молитвы самым прямым способом, и она просит, чтоб у мужа яйца отсохли в самом что ни на есть прямом смысле — перебор.

Слышал я и любовные привороты моим именем и, естественно, не отвечал.

Ощущение молитвенных запросов, которое вначале было странным, казалось теперь невероятно родным. Сравнимо это было с рукой, которая долгое время была в гипсе. Что, это моя рука? Что мне с ней делать? Ах да, мне ж так неудобно было без неё! Ко мне почти вернулась забытая часть меня. «В моём мире зомбиаппокалипсис», — всплыло в памяти. Это говорил я какой-то Альвионе. А может быть так, что фраза «в моём мире» действительно значила, что у меня был мой мир?

Тут я словил очередной запрос из астрала и меня ошпарило от того, кто обо мне думал. Само послание было раздроблено и смазано, его невозможно было восстановить. Суть его была в двух эмоциях: сожаление и сомнение. Та, кто это думал, была той самой полуэльфийкой с волосами цвета осенней листвы — Нода Эйвенстаэль.

— Не той самой, а просто полуэльфийкой, — твёрдо напомнил я вслух, но внутри всё равно расплывалось тепло. Не жар, не огонь, не страсть, а просто тепло. Оно проникало в каждую частичку моего естества, вытесняя всё остальное. — Я пойму, что это она, та самая, когда увижу. Она не та самая! — я на себя прикрикнул.

Голова впервые не слушалась.

«Кто ты такая?» — отправил я в ответ, сконцентрировавшись так, как никогда не концентрировался.

Ответа не последовало.

— Мрака —

День прошёл, но императору всё так же было плохо. Он лежал в кровати, накрытый тонкой простынкой на абсолютно голое тело, и не шевелился, впитывая всю магию в округе. Ему не лежалось.

Сунуться ещё раз, на этот раз со свитой магов, поставить портал.

Он точно знал, где сейчас Гарри. По астральному отзвуку. Знал, сколько сил он потратил там, в лесу, с тварью, с которой справился бы играючи средней силы некромант. Леший — это энергетический вампир, которого точно так же можно выпить, собрав энергию из его воронок.

Любая затрещина убила бы Гарри прямо сейчас, на месте.

Отправить туда команду, срочно!

Но на построение портала уйдёт несколько часов. Гарри придётся выслеживать. Он учует след. Нет, нужно его нагнать! Нужно…

Мрака закашлялся. Рядом стоял его ученик Майкл и ухмылялся.

— Майкл, может… Нет, не слушай.

Мрака остудил свой пыл. Стоило придерживаться изначального плана.

Но он ведь упустит этого скользкого чародея из виду, он снова усядется у себя в башне и его никто больше оттуда не выкурит!

— Майкл, нужно ждать, — сказал он скорее самому себе, а Майкл лишь кивнул.

— Гарри —

Утром я заглянул к Войле — старосте Анэмиваэля. Она не ожидала меня здесь увидеть, потому вначале смутилась, потом обрадовалась и сгребла в охапку, да так сжала, что у меня кости захрустели.

— Джонни плох, но мы его выходим, — стала отчитываться женщина.

«Кто такой Джонни? Это тот, которого на бивень насадили, или которому брюхо когтями вспороли?» — думал я, но язык не шевелился. Я лишь кивал, не стараясь вставить и слова. Слегка клонило в сон.

— Баргур тоже ранен, но ничего, до свадьбы заживёт. Он говорил что-то про тебя, — она хлопнула меня по плечу, вколачивая меня в пол. — Парни отсыпаются в трактире, Мах уже химичит там над ними, что-то колдует. Хочешь зайти?

Я покачал головой и сделал несколько жевательных движений, приготавливая речевой аппарат к связной речи:

— Я к себе пойду, только покушаю у вас, но так, чтоб никто не понял, — с этими словами я сделался бородатым и рыжеволосым, как большинство в этой деревне, тратя остатки энергии в диссациаторе на иллюзию. — В лес ходить можно. Если леший опять чудить начнёт, просто меня позовите. Во второй раз я уж ему по горбу настучу, если горб найду, — я ухмыльнулся и зевнул.

— Спасибо большое. Хороший ты мужик, Гарри, хоть и маг, — улыбнулась она, показывая гнилые передние зубы.

А я отправился в трактир.

— Сэр Роберт, на пути к Анатору —

Алое солнце заливало низину. Под копытами лошади хлюпала земляная каша от растаявшего снега. Мокрая прошлогодняя трава была скользкой, лошадь брыкалась и фыркала, отказываясь идти, когда копыта едут в разные стороны. Роберт её понимал очень хорошо, потому и не хотел вылезать из седла.

По обе стороны дороги стояли лысые деревья. Ветки шелестели от лёгкого ветра. Алые росчерки заходящего солнца бликовали на влажной коре, застревали в кронах. Жёлтое, алое, бурое.

Он свернул с дороги, ведя лошадь редким подлеском, где снег ещё не успел растаять. Кровавый закат — это к холодной ночи. Роберт понимал это, но тревога на душе не унималась. Для него кровавый закат был дурным знаком. Что делали с герольдами, кто приносил плохую новость в его родном мире? Правильно — вешали на ближайшей сосне.

Стоило ему об этом подумать, как он увидел болтающийся труп с мешком на голове. Руки его были связаны за спиной. Тело опухло и посинело. Он поворачивался на верёвке от дуновений ветра — одинокий, выброшенный, не похороненный как полагается.

Прям как Роберт совсем скоро.

Герольд сглотнул и повёл лошадь подальше от злобного и жуткого висельника.

Он сам не заметил, как лошадь снова выбралась на тракт. Лес закончился, потянулись поля. Тут и там невпопад были выстроены покосившиеся домики — совершенно необитаемые, будто всех жителей скосила чума. Роберт никак не мог привыкнуть к тому, на сколько здесь всё безлюдно.

Солнце уже садилось. Если поторопиться, можно пересечь черту Анатора до темна и оказаться в не очень уютной казарме Храма Лазурного Меча. Может даже придётся сегодня же выкладывать новости. От мысли отчитываться графу-гроссмейстеру Кинуру у Роберта холодело всё внутри и ужасно хотелось отлить.