Аш с грохотом приземлился у ног Гоба, который стоял и чесал задницу. Он выпрямился, хрустнул позвонками на спине, улыбнулся Энейе и побрёл в лес искать дрова для костра. Энейя пошла за ним следом.

Тифлинг возился с дровами. В сыром лесу сложно было развести костёр, поэтому он срубил целое дерево из обрезал сырую часть, оставляя лишь сухую сердцевину. Времени это занимало прилично, и Энейя принялась зевать. Спать её при этом не тянуло — всплывал липкий и сжигающий изнутри страх, что ей вновь приснится Варда. Эльфийка вздохнула, унимая клокочущее сердце, и попыталась переключиться на что-то другое. Первое, что попалось ей на глаза — большие и сильные руки Аша, сгрузившего на себя почти целое дерево. Мысли, связанные с сильными и грубыми руками, ей понравились, но она сразу же загнала их поглубже в своё сознание.

«Ты хочешь перестать злиться и страдать?» — спросила она вдруг сама у себя.

Мечты о Варде причиняли почти физическую боль. Да, она туда попадёт, но сейчас сделать с тем, что ей приходится месить грязь в Безымянном, ничего не может. А значит и думать о Варде ей не стоит. Но Хши видит, как это тяжело ей даётся! Так может лучше думать о грязном тифлинге?

Аш долго возился с огнивом и у него всё никак не удавалось распалить лучины, что он настругал для растопки костра. Энейе надоело и она распалила костёр магией. Дождавшись, пока земля вокруг костра хоть немного подсохнет, она улеглась на мох и, свернувшись калачиком, смотрела на пляшущие языки пламени. Через них она видела, что Аш пристально наблюдает за ней. Через время она погрузилась в полудрёму.

В череде образов на этот раз не было никакого смысла. Была это Варда или нет, она не знала, но ощущение складывалось, что Варда внезапно отошла на второй план, хотя что может быть важнее? Тревога, липкая и гадкая, пробивалась словно проклятье через обереги — просачивалась по капле и тут же растворялась, едва касаясь хозяйку сновидения. Сухие деревья, четырёхрукий громила, лицо с шевелюрой из белого пламени, бугрящиеся мускулы тифлинга на тёмно-красных, как кровь, руках, хвост чёрта… В образах не было Варды, она была где-то глубже, в самом сердце, и это позволило эльфийке погрузиться в некоторое подобие расслабляющего транса.

Сквозь сон эльфийский слух уловил треск веток и раздражённую речь.

— Остроухая не хочет ехать в ящике, представляешь, Гоб? — бухтел Аш полушёпотом.

Гоб не отвечал.

Энейя окончательно проснулась и принялась слушать, не открывая глаз и не меняя темпа дыхания, имитируя глубокий сон. Сейчас она выяснит, что Аш — посланный по следу шпион от Като, чтобы контролировать каждый шаг подозрительной эльфийки и в случае чего зарубить прямо во сне.

— Остроухая назвала наш ящик знаешь как?

Гоб молчал.

— Гроб! — прошипел тифлинг. — Будто мы нежить какая-нибудь, грязные кровопийцы. И чего это я с ней вожусь?

Тишина, лишь треск веток. Аш скрылся в лесу, после его шаги раздались около костра, он что-то раскидал около костра, что-то сунул в огонь: Энейя слышала шипение испаряющейся влаги. Эльфийка снова принялась засыпать, как монолог вдруг продолжился.

— Асия текёт по мне, ты знал, Гоб? И сестру свою готова придушить, хотя трахается с Друштабадом. Если бы хотел, забрал бы её к себе да и всё. Но знаешь что, Гоб? Что-то не хочется, — он фыркнул. — А ты видел какие у остроухой сиськи? Во такие! Правда у Асии такие же.

Тишина, лишь потрескивание дров в костре.

— И жопы у остроухой нет.

Ну да, жопы у Энейи и вправду не было, хотя до этого её подобные заявления не расстраивали.

— Нахер эта остроухая мне вообще сдалась, Гоб?

— У-у, — промычал чёрт.

Тишина сопровождалась скребущими звуками железа о дерево и шелестом листвы. Голос Аша раздался как обычно внезапно.

— Ну вообще нахер она мне и нужна, — он рассмеялся.

Энейя смутилась и даже принялась злиться. Романтичный и вежливый тифлинг просто хотел её поиметь, и судя по всему исключительно с её согласия. Всё становилось намного сложнее от осознания того факта, что она-то, в принципе, и не против.

Эльфийка дремала в ожидании новых реплик Аша до самого утра, однако тот лишь молча что-то делал — готовил подарок. Как к нему относиться после услышанного, Энейя тоже не знала, потому просто злилась, что её путешествие постепенно всё больше и больше усложняется.

Угли костра начали остывать, а ветер время от времени кидал клубы дыма в сторону дремлющей Энейи. Эльфийка приоткрыла глаза — небо становилось всё светлее и светлее. Она стиснула зубы и заставила себя потянуться, разгоняя кровь, хотя так хотелось сжаться калачиком и ещё немного побыть в тепле.

Она села, потянулась ещё раз, зевнула, прогоняя последние остатки сна. Тело немного ныло после неудобной ночи, но бывало и хуже.

Около костра сидел Аш и немного клевал носом. Он не сразу заметил, что Энейя проснулась, и когда заметил принялся тереть глаза.

— Привет. Когда мы будем в?.. — Энейя запнулась, вспоминая название поселения. — В Диште, — нашлась она.

— До обеда, — буркнул Аш и зевнул, прикрывая рот здоровенной жилистой рукой. — Прошу за мной, — мотнул он головой, стараясь прийти в себя после бессонной ночи.

Он встал и пошагал к Гобу, который храпел, прислонившись лбом в дерево.

— Гоб, подъём! — крикнул Аш и Гоб промычал что-то невнятное, но, пошатываясь, встал ровно.

— Гоб жрать хотеть…

— Потерпишь, — буркнул Аш и перевёл своё внимание на Энейю.

Эльфийка ждала подвоха.

— Прошу, Темноликая дора, опробуйте «гроб» ещё раз, — с ударением на слове гроб произнёс он, расплываясь в улыбке-ухмылке, которая напоминала хищный оскал.

Энейя пожала плечами и ухватилась за штырь. Гоб рыкнул, но не шевелился. В точности как в прошлый раз. Видимо нижний штырь упирался в нерв или в сухожилие, от воздействия на которое Гобу было очень больно, потому что от остальных шипов-штырей он молчал.

Ловко добравшись до ящика, который эльфийка окрестила гробом, она отодвинула щеколду и нырнула внутрь.

Всё так же темно и сыро, но ноги тут же ступили на мягкий полог просушенного мха, перемежающегося с кучками полусырых листьев. Она прошла к дальней стене и села. Веточки мёртвого мха были сыроваты, в общем как и листья, но по крайней мере тут было чисто. На стенах больше не было кусками налепленной мокрой глины, лишь остатки сухой.

Аш полез наверх.

Похвалить или ещё раз обругать? «Ой и в опасную игру ты играешь…». Она терялась в догадках, а думать нужно было быстро. Похвалить, значит сказать «я твоя». Наругаться означало больше никогда не дождаться подобной поблажки.

Тифлинг запрыгнул в ящик, присаживаясь рядом, и вопросительно взглянул на эльфийку.

— Колется, сыро, мёртво, — начала она грубо и дерзко.

Аш не улыбался, а после этих слов принялся рассматривать пальцы.

— Но я буду ехать тут, — она улыбнулась ему.

Аш смутился, но расплылся в улыбке в ответ. Она уже во второй раз ему улыбнулась, но лучшего поступить сейчас было и нельзя: не сказать «спасибо», при этом принять подарок, но остаться недовольной — держать на коротком поводке.

Она вдруг осознала, что всё ещё улыбается, глядя демону прямо в глаза. Эльфийка заставила себя принять суровое выражение лица и отвела взгляд.

Деревянный ящик кренился из стороны в сторону, шатаясь на каждом шагу чёрта, но внутри было определённо удобнее, нежели на голове рогатой твари. Аш сидел молча, лишь иногда кидая взгляд в сторону своей Темноликой доры, а после и вовсе прислонился рогами к стенке и принялся сопеть с открытым ртом.

Энейя же за это время успела погрузиться в свою рану на плече и продолжала рвать неправильно сросшиеся мышцы, а после правильно их сращивать.

Гоб остановился внезапно резко и Аш, сидящий рядом, потянулся, открывая глаза. Распахнув дверцу, он нырнул наружу. Энейя выпрыгнула следом: в глаза ударил свет от яркого солнца на распогодившемся небе. Эльфийка ловко соскочила с чёрта и с удивлением отметила, что находится на узенькой улочке среди большого скопления каменных домов в два или три этажа.