Он мчался к Аэглир Лоэй на всех парах, осознавая приближающуюся угрозу, дышащую в затылок. Действовать нужно было быстро и решительно — проскочить Аэглир Лоэй, переночевать, запастись едой и рвать дальше.

Но в дороге его приняли одолевать сомнения. Агжан подкинул идею, о которой Микель до этого не думал. Алхимик убеждал себя, что бородатый колдун просто хаосопоклонник, раз вот так просто разрешает уничтожить мир, в котором живёт. Но в словах Агжана был смысл: в Порядке нет Хаоса по определению.

Чем дольше Микель рассуждал, тем абсурдней становились его выводы. Он видел, что слова Агжана расходятся с реальностью: Гарри подчинил себе Нуриен Юндил. А значит кто-то из них не прав. Либо неверно определение Хаоса как отрицание Порядка, либо само понимание Хаоса неверно. Иногда, чтобы пойти дальше, нужно идти против принятого.

Сидя вечерами у костра в охранном кругу, он думал, что Хаоса не может не быть. Откуда ведь тогда все артефакты, все культы, Сёстры Хаоса и прочее? Хаос существует с одной целью — нарушать Законы. Он есть в артефактах, есть в аэльях, есть в магии. Именно эта противоположная мысль стала краеугольной — Хаос содержится в Порядке в естественном смысле для нарушения Законов, но не разрушая Порядок, и это нормально.

Адельгейда создала империю, которая существует по сей день и не собирается разваливаться. Поговаривают, что аэльи в Алой Империи живут в процветании, хоть и в вечной войне, и что оттуда появляются великие маги, алхимики и артефакторы. А значит и Гарри — обычный человек, хоть и использовал Хаос в своей магии.

Микель сжимал зубы от осознания того, что чем больше он думает, тем меньше понимает. Остановившись на том, что это может быть очередной уловкой Хаоса, чтобы замедлить его на своём пути, алхимик продолжал упрямо идти вперёд.

— 36-ой день Белой ханты —

Деревушка показалась из-за поворота и началась внезапно. Прямо рядом с пустырём стоял дом, крытый черепицей, как и все предыдущие, что видел Микель в других деревнях. Охраны не было, его никто не встретил. Невдалеке Микель увидел аэльев с лопатами. Лопаты втыкались в землю, переворачивали её и опять втыкались — до бесконечности.

Уве шёл и во все глаза рассматривал окрестности. Алхимик понять не мог, что так могло заинтересовать парня. Сам Микель не видел в деревушке ничего интересного.

У колодца стояли двое: парень с татуированными руками в засаленной майке, свободных штанах, лысый, с серьгой в ухе. Рядом с ним девушка в юбке до колен, тяжёлых ботинках на огромной подошве, кофте под самую шею и в шапке с очками-консервами. Вдвоём они по очереди зачёрпывали ледяную воду из ведра и жадно пили.

— Уважаемые господин и дама, — обратился к ним Микель. — Я Микель Эдамотт, алхимик из Аннуриена. Со мной молодой мой ученик Уве Лэнг из Эрлоэну. Мы ищем, где остановиться на ночь.

Парень с девушкой разогнулись. Парень слегка шатаясь пытался сфокусировать взгляд. Девушка с напяленными на глаза очками-консервами улыбнулась, оголив кривые жёлтые зубы.

— Свежая кровь, — хохотнула она и голос был её бархатистый и приятный, вместе с тем сильный и насыщенный. — И пацанчик смазливый.

Уве залился краской.

— Беру себе пацана, — решительно заявила она.

— Он же ещё мелкий, куда тебе! — возмутился парень.

Микелю весь этот разговор не очень нравился. Словно на рынке рабов.

— Не могли бы вы представиться? — с раздражением в голосе буркнул он.

— Инга, — ткнул парень в плечо девушку. Та улыбнулась и подняла на лоб очки. Глаза её, как и у парня, были красные, будто она рыдала всю ночь. Парень ткнул пальцем себе в грудь: — Алекс. А вы стало быть…

— Это Микель и Уве, Алекс, — с раздражением ткнула пальцем его в ответ девушка. — Тогда я беру Микеля, — заявила она и улыбнулась.

Жёлтые кривые зубы бросались в глаза, но оттенялись правильными чертами лица и острым подбородком. Микель невольно улыбнулся в ответ.

— Уве пойдёт со мной, — тут же заявил алхимик. Уж больно это напоминало сюжет с культом, в котором его или пацана принесут в жертву.

Инга кивнула и напялила свои очки консервы, скрывая часть лица, а после снова склонилась над ведром. Зачерпнула воды, выпила всё залпом, рыгнула.

— Так где здесь можно остановиться на ночь? — настаивал Микель.

Инга подняла палец вверх, хлебая воду прямо из ведра. После зачерпнула, умыла рот и часть лица, протёрла большие очки-консервы и выпрямилась. Алекс всё лакал воду.

— У меня есть комната для постояльцев, одна.

— А что по деньгам?

— А что по ним? — не поняла девушка.

— Какая плата за ночь? Я не думаю, что задержусь дольше, чем на одну ночь, но нужно отмыться, поесть и восстановить силы.

Девушка пожала плечами.

— Да ничего и не надо.

Алекс разогнулся, упирая руки в спину.

— А я бы взял пару Йеннинов, а то чёт на мели последние пару дней. До получки дотянуть бы.

— Потерпишь уже, послезавтра получка, — буркнула Инга. — Иди капюшона карауль, может он тебе мяска за так подкинет.

— И заставит разделывать, — передёрнуло Алекса. — Сложно это…

Девушка лишь сердито вздохнула, а после смягчилась, переводя взгляд на Микеля и Уве.

— Идёмте, гости дорогие, как раз по пути.

— А я? — спросил вдруг Алекс.

— И ты иди, — она повернулась к нему и чмокнула в губы, шлёпнув по заднице.

За всё время пути им попалась лишь пара прохожих: бабка уже в годах с коромыслом и низушек неопределённого возраста, кативший перед собой тележку.

— Послезавтра Праздник Жизни, основная толпа упердолила на ярмарку в Аннуриен, — заметив интерес к пустым улицам бросил Алекс.

— А чего в Аннуриен? В Груваале же было прошлый раз, — возмутился Микель.

— В целях безопасности, — поднял палец Алекс.

От него даже на улице доносился стойкий аромат перегара. Впрочем от Инги пахло не лучше.

Завернув за угол, они оказались у неприметного домика. Инга пустила их внутрь и Микелю предстала картина: грязный пол, горы посуды, кислый запах, в углу накидана одежда, а на столе на специальной стойке стоит гитара — идеально чистая и ухоженная, с чистой тряпочкой под струнами.

— Можешь вместо оплаты у меня убраться, я буду не против, — словив гримасу отвращения на лице Микеля отозвалась Инга.

В грязных ботинках она провела их в комнату, где была одна кровать и маленькое окошко.

— Решайте, кто на полу, кто на кровати, — хохотнула девушка.

— Уве Лэнг —

Уве Лэнг был хорошим парнем: он согласился спать на полу, уступив место своему на вид совсем молодому учителю, а ещё он согласился помочь с уборкой. Он бубнил под нос классификацию: взгляд при этом у него стекленел, а руки делали монотонную работу даже если в ней уже необходимости не было. Отвлекался от бубнежа он лишь для того, чтобы взять следующую тарелку и снова впадать в свой транс, оттирая бедную посудину до идеального блеска.

Проточной воды как у госпожи Берты, где часто бывал в Эрлоэну помогая Леголасу, здесь не было, а было два тазика: с чистой и грязной водой. Он мылом намыливал тряпочку, после чего протирал кастрюльки и тарелки, а затем зачёрпывал кружкой воды из тазика с чистой водой и над грязной водой тщательно смывал мыло.

Интересно, из чего делается мыло?

С одной стороны оно должно было бы содержать структуры разрушения — кхалатоэно. Уве был горд, что уже знал такие сложные слова. Но как тогда тарелка остаётся цела? Значит должно быть что-то, что разрушает только лишь плоть. А как оно понимает, что разрушать? Огонь сжигает дерево, но оставляет камень. Хотя в плавильне у Гуверта и камень плавили, и из него делали стекло. Может быть тарелка обладает антимагическим эффектом?

Он представил себе броню из тарелок, которая спасает от алхимического огня, улыбнулся.

Гарри точно ответил бы. Как работает мыло?

Что-то ёкнуло в груди, Уве ударил себя кулаком, похлопал ладонью, кашлянул и продолжил мыть. Гарри никогда ему не отвечал, хотя в городе поговаривали, что он многим из них ответил на их вопросы, а кому-то даже пригрозил, что за такие мысли в морду даст.