Руки Ишим тоже имеют странное свойство успокаивать. Я лежу у нее на коленях, она задумчиво перебирает мои волосы. Я их отрезала неровными прядями, сейчас прическа выглядит так, будто ее кто-то зло обкусал: по-мужски короткие, ершистые вихры. А мне нравится, хоть бы и растрепано до ужаса, зато в лицо не лезет.

— Хочешь, я завтрак приготовлю? — урчу я, разморенная исходящим от Ишимки теплом.

— А ты умеешь?

— Обижаешь! — смеюсь я. — Как, думаешь, я до этого жила? Так что насчет яичницы с беконом?

Утро уже не такое раннее, ближе к полудню, поэтому неудивительно, что Ишим соглашается довольно быстро. Но все же предупреждает, что будет следить, как бы я не разгромила кухню. Усмехаюсь, заглядывая в холодильник. Надеюсь, я не забыла, как готовить?

Пытаюсь отбросить волосы, но вовремя вспоминаю, что это больше не нужно. Ишим устраивается на любимом нами обеими подоконнике и, как было обещано, наблюдает с чуть шаловливой улыбкой. Ругаясь сквозь зубы, пытаюсь отрыть в шкафчике соль, но в руки все попадается перечница. Куда же мы ее?..

— М-да, никогда не думала, что можно нормально выглядеть в рубашке, которая больше нужного на два размера, — смеется Ишим.

— Она нужного размера, — кусая губы, я воюю с плитой. — Просто она немножко мужская.

— У кого стащила?

Сковородка наконец поддается, издаю ликующий вопль, какой обычно знаменует победу в бою. Ловко перебрасываю ее из руки в руку — ничего хитрого в этом нет, если привык сражаться на мечах. Так, что еще? Ветчина, но сойдет и просто мясо.

— Так тебе нравится рубашка?

— Мне нравится, как она выглядит на полу, — с хитрой улыбкой признается Ишим.

— Бестолочь ты моя…

Забывая о скворчащей на плите яичнице, подхватываю ее в объятия. Ишим урчит куда-то в ухо, сладко прикусывая кожу на шее острыми клычками. Поцелуи-укусы уже становятся привычными.

Тянусь к ее губам, но тут слышу тихое покашливание. У стены, скрестив руки на груди, стоит Ройс, улыбаясь так, будто наблюдает за интереснейшим представлением. И стоит он там, кажется, уже довольно давно.

— Стучать не учили? — вздыхаю я.

— Ой, да ладно, — отмахивается он. — Меня тут послали…

— Даже догадываюсь, почему и куда.

Шутки Ройс не оценивает.

— Приказ от Люцифера. Да, опять, я уже устал таскаться к вам с ними, но что делать? На этот раз тебе говорят возвращаться на улицы, а там посмотрим.

— Я думала, ответная атака на ангелов… — удивленно начинаю я.

— Все так думали. Но планы в разработке, а делать все равно нечего. Так что разберись для начала с повальным случаем одержимости и совсем распоясавшейся Инквизицией. И не смотри так. Больше некому.

Ага, ясно. Все остальные, значит, будут планировать и укреплять Столицу на случай следующих визитов ангелов, а мне в мире людей поработать. Неужели все заново?

Ройс протягивает мне две папки примерно одинаковой толщины. Руки у него по-прежнему в плотных кожаных перчатках, и я испытываю некое сожаление, ведь именно меня он полез спасать.

— Еще Влад просил передать вот это. — Он вытаскивает из той же сумки записную книжку. — Кажется, тут заклинания, но я не слушал.

— Спасибо, — киваю. Как бы Ройсу намекнуть, что он не вовремя?

— Ага, всегда… — он осекается. — Слушайте, а чем это у вас пахнет?

Вроде бы гарью, но пожара не чувствую. Оборачиваюсь на окно, проверяю на всякий случай. Нет, все спокойно, новые ангелы не напали…

— Завтрак! — доходит до меня.

Над всеми забытой сковородкой вспыхивает миниатюрное адское пламя.

Вечером того же дня я с явным сожалением выбираюсь из дома, из объятий теплой по-кошачьи Ишимки. Неспешно прогуливаюсь по городу, встречая знакомых и отвечая на их приветствия расслабленными улыбками. Ноги сами ведут меня на площадь, где уже ждет Влад, кинувший приглашение прогуляться после полудня.

— Тебе идет, — говорит он сразу, а я долго оглядываю себя, смотрю на военные ботинки, на джинсы, на рубаху, только лишь потом запоздало соображаю, что Войцек имел в виду мои подрезанные волосы, лохмато разметавшиеся на ветру. А я и забыла вовсе…

Я порывисто обнимаю его, осознавая, как скучала на пограничье, хоть Влад и умудрялся передавать короткие записки через навещавшего меня Ройса. Мы идем бок о бок по полуразрушенной Столице, с сожалением оглядываясь по сторонам. Шпили высоких дворцов сбиты, черепица посыпалась с крыш, брусчатка под ногами с выбоинами. Когда идешь, непременно надо смотреть вниз, чтобы не наткнуться на какой-нибудь боевой амулет — как по минному полю.

В какой-то лавочке Влад перехватывает для нас два стаканчика кофе. Абсолютно отвратительный — как я и люблю — напиток обжигает горло, заставляет блаженно прижмуриться. Я иду куда-то, не разбирая дороги, рядом Влад что-то рассказывает увлеченно, по-мальчишечьи счастливо блестя глазами.

— Пока тебя не было, Сатана пару заказов у меня брал, амулеты там боевые, печати нарисовать, — жизнерадостно рассказывает Влад. — Меня даже зачаровывать револьверы первые допустили — может, даже те, что у тебя. Так что живу потихоньку, хоть и пока квартиры поприличнее не нашел…

— Как блок, не мешает?

Влад смотрит на белую татуировку, пожимает плечами, как-то убито замолкает. Значит, мешает.

— Про квартиру напомни мне, я поспрашиваю у знакомых, может, кто сдает или продает, — киваю я. — Знаешь, я тут от соседей слышала, что народ уже планирует съезжать в человеческий мир, хотя мы и почти проиграли битву за Столицу. Они верят в то, что смогут победить…

Если закрыть глаза, если не видеть разваливающегося, спешно зализывающего глубокие раны города, можно представить, что уже наступил долгожданный мир: это ощущение витает в воздухе, сладкая близость победы.

— Мы до сих пор не знаем, каким заклинанием можно проломить Врата Рая, — вспоминаю я, смотрю на Влада, но тот лишь разводит руками.

— Отвлекись немного от битв и войн, просто расслабься, — устало просит он. — Мы заслужили небольшой отдых… Хотя, стой, я там слышал, к тебе приказ от Люцифера поступил? — перебивает сам себя Влад. — Мне тоже сказали, что там с Инквизицией моей родной какая-то беда, можешь меня взять? Давно там… Наверху не был, — с тоской признается он.

— Да легко, — поддавшись хорошему настроению, киваю я. — Через пару дней отправимся. А пока можешь еще стаканчик притащить, больно уж он хороший у них?..

Влад радостно кивает. Я останавливаюсь, жду его, вдыхаю поглубже. Мир на удивление близок — горящий мир ангелов.

— Каролина Лирийская? — Немолодой инквизитор вздыхает, разглядывая поддельный рекомендационный лист. Чешет в затылке, вертит бумагу, на свет проверяет, будто подделку прямиком из Ада так легко различить. — Странная фамилия. Откуда вы?

Вроде бы обычный вопрос вгоняет меня в легкий ступор: в прошлых отделениях ничего такого не спрашивали, да я и не думала, что спросят. Кому какое дело до моего происхождения, если у меня есть бумага с подписью? Но мужчина упорно буравит меня недовольным взглядом неприятно-болотного цвета глаз.

— Польша, — подсказывает невидимый для живых Влад. Когда мы работали вместе в Праге, я называлась тем же именем, оно — дань традиции.

Послушно повторяю за ним, бездумно отвечаю вслед за Войцеком еще на пару вопросов, давлю улыбку, желая всей душой отмахнуться от этой проверки поскорее и пойти своей дорогой. Или фамилия правда смахивает на польскую, или вопрос был чисто из интереса, но инквизитор кивает. Отходит с дороги и даже руку с кобуры снимает. Судя по просиявшему лицу, меня действительно рады видеть.

— Проходите, пани Лирийская, только вас и ждем!

Оказывается, венгерское отделение Инквизиции не в подполье, а в честно (ну, может, не слишком) снятом помещении, где, как подсказывает встретивший нас, располагался офис какой-то мелкой компании, которую быстро выгнали взашей. Я вежливо улыбаюсь.