Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Но ведь ты же едешь? — спросила сквозь слёзы Ксения Яковлевна.

— Я — другое дело, я мужчина, со мной ничего не станется… А тебя поберечь должно…

— И для того покинуть, только что повенчавшись… Жена должна быть вместе с мужем, делить с ним труды и опасности, — горячо сказала молодая женщина. — Не пущу я тебя на верную смерть без меня…

— И что ты, что ты! — воскликнул Ермак Тимофеевич. — Да мимо меня идёт это слово…

Ксения Яковлевна сама перепугалась.

— Прости меня, это так у меня вырвалось… Возьми с собою или не езди и ты!..

— И того и другого нельзя, моя милая. Зимою такую дальнюю дорогу тебе не вынести, а там болезнь эта… Сам же я ехать должен, это государево дело, мне царём-батюшкой Сибирь поручена, и я блюсти её для него должен… До весны недалече, не заметишь, как придёт она, а я по весне за тобой приеду, и тогда мы никогда не расстанемся…

Ермак Тимофеевич нежно обнял жену, привлёк её к себе и горячо поцеловал.

— Милый, как мне страшно за тебя… — шепнула она.

Диву дались Строгановы, когда увидели на другой день Ксению Яковлевну, спокойно обсуждавшую поездку в Сибирь мужа.

И даже после отъезда, после отслуженного напутственного молебна, хотя молодая женщина и горько плакала и сенные девушки почти насильно оторвали её от Ермака Тимофеевича — так крепко обвила она руками его шею и замерла в слезах на его груди, — Ксения собрала всё своё мужество и вместе со всеми молча стояла у окна и глядела, как уезжал её муж во главе отряда.

Прибывшего гонца он не взял с собою, а отправил в Москву к царю Иоанну Васильевичу с известием о смерти князя Болховского и с просьбой прислать нового воеводу да ещё пятьсот стрельцов.

Отряд скрылся из глаз, и Ксения Яковлевна отправилась в свои горницы вместе с Домашей, которая, и выйдя замуж, не рассталась со своей госпожой, став старшею над сенными девушками.

С неизбежными трудностями преодолев зимний путь и особенно перевал через Каменный пояс, Ермак Тимофеевич прибыл наконец в Искор и нашёл положение дел в более худшем виде, нежели извещал о том гонец. Около половины стрельцов и казаков погибло от заразы и голода.

Приезд его, однако, вдохнул бодрость в оставшихся в живых его удалых сподвижников. Иван Кольцо встретил его радостно, они по-братски обнялись, после чего Ермак поздоровался с людьми и отправился вместе со своим другом в юрту Кучумову.

— Поздравить можно ли тебя с молодой княгинюшкою?.. — спросил Иван Кольцо.

— Да… Можно… Только оставил я её у дяди и братьев… нельзя было взять в дальнюю дорогу, да и здесь неладно бы было ей, пока не кончится зараза.

— Зараза-то ослабла, — заметил Иван Кольцо — и хлебушка мы теперь добыли, а всё же ты, Ермак Тимофеевич, дельно поступил, что один приехал, ненадёжно здесь ещё…

— У нас с тобой будет надёжно, — сказал Ермак, — только за дело надо опять приняться… А по весне за ней съезжу да привезу.

— Жаль, что не мог я порадоваться на ваше счастье.

— Недолго оно и было, — тяжело вздохнул Ермак Тимофеевич.

— Да приведёт ли ещё Бог порадоваться?

— Что ты? Вот весною…

— Доживу ли?.. Все мы под Богом ходим…

— Пустое ты баешь, Иван Иванович, жив будешь и здоров, не попустит Бог, чтобы я тебя лишился, — сказал растроганно Ермак.

Однако скоро Ермака настигло это несчастье — Бог не помог, и он лишился Ивана Кольца, видимо, предчувствовавшего свою гибель.

Мурза или князь Карача, оставив своего царя Кучума в невзгоде, имел на Таре многолюдный улус, лазутчиков в Искоре и единомышленников во всех соседних юртах. Он, видимо, хотел сделаться избавителем отечества и выжидал время, усыпляя бдительность русских наружной покорностью.

Вскоре по приезде Ермака Тимофеевича он прислал послов с дарами, прося защиты казаков от ногаев, будто бы угрожавших его улусу. Ермак поверил и послал к нему в помощь Ивана Кольца с сорока лучшими воинами.

Эта горсть отважных людей могла бы двумя или тремя залпами рассеять тысячи дикарей, но, влекомые судьбою на гибель казаки шли к мнимым друзьям без всякой опаски и мирно стали под ножи убийц.

Первый герой, друг и есаул Ермака и его воины, львы в сечах, пали, как агнцы, на пути в татарский улус. Только один спасшийся от предательской резни казак, явившись в Искор, сообщил о смерти славного есаула и его товарищей.

Как дикий зверь, заревел Ермак Тимофеевич, получив это ужасное известие и, тотчас собрав людей, поспешил с ними на место коварной засады, приготовленной мнимыми друзьями.

Тяжёлая картина — сорок зарезанных казаков! — предстала перед ними. Несчастные, видимо, погибли без борьбы, застигнутые врасплох.

Ермак Тимофеевич нашёл среди убитых своего друга и главного сподвижника, упал на него и долго горько плакал. Тут же он дал страшную клятву жестоко отомстить за смерть Ивана Кольца, сложить ему надгробный памятник из тысячей татарских голов. Затем приказал рыть две могилы: одну большую братскую для тридцати девяти казаков, а другую отдельную — для Ивана Кольца.

Когда могилы были вырыты, убитых с молитвами положили рядом и засыпали землёй.

Над могилой Ивана Кольца был насыпан высокий холм и водружён большой деревянный крест. Долго молился у этой могилы Ермак Тимофеевич и снова повторял у подножия могильного холма свою клятву.

Вернувшись в Искор, Ермак стал обдумывать поход против мурзы Карачи, который он намеревался предпринять на другой же день, но, увы, не успел. На другой день Искор оказался окружённым тесным кольцом восставших кочевников, а Ермак Тимофеевич со своими казаками и стрельцами попал в осадное положение.

XXIV

Смерть Ермака

После предательского убийства сорока казаков, призванных им на помощь, мурза Карача сбросил с себя личину русского данника, возбудил мятеж всех остальных русских данников — татар и остяков, которые соединились с ним и стали обозами вокруг Искора.

Ермак Тимофеевич впервые почувствовал опасность.

То, что он завоевал, его царство, его подданные — всё вдруг исчезло. Несколько саженей деревянной стены с земляными укреплениями остались единственным владением русских людей в Сибири.

Ермак мог делать вылазки, но жалел своих людей, и без того малочисленных. Стрелять? Бесполезно, так как имелись только лёгкие пушки, а неприятель стоял далеко и не хотел приступать к стенам в надежде взять крепость с осаждёнными голодом. Последнее было бы действительно неминуемым для осаждённых в Искоре, если бы осада продлилась.

Но перспектива голодной смерти вызвала отчаянную решимость. Ночью Ермак вывел тихо своих казаков из города, прокрался сквозь обозы неприятельские к месту, называвшемуся Сауксаном, где был стан Карачи, в нескольких верстах от города, и кинулся на сонных татар.

Произошло страшное побоище.

Татар погибло множество и в их числе два сына мурзы Карачи. Казаки гнали бегущих во все стороны, мстя за есаула Ивана Кольца и товарищей. Сам Карача еле спасся бегством за озеро с малым числом людей.

Зажглась утренняя заря. Свет ободрил неприятелей, и они, подоспев из других станов, удержали бегущих, сомкнулись и вступили в бой, но казаки, засев в обозе Карачи, сильною ружейною стрельбою отразили все нападения и в полдень с торжеством возвратились в освобождённый от осады город.

Карача в ужасе немедленно снял осаду и бежал за Ишим. Окрестные селения и юрты снова признали власть Ермака Тимофеевича.

Ещё судьба благоприятствовала героям.

Для того чтобы устрашить неприятеля и для будущей своей безопасности, Ермак Тимофеевич, хотя уже слабым числом людей, решил идти вслед за Карачею, вверх Иртышом, чтобы распространить на восток владения России.

Он победил князя Вениша и взял город его, стоявший на берегу озера, выше устья Вагайского, завоевал все места до Ишима, мстя ужасно непокорным, милуя только безоружных.

В Саргацкой волости жил тогда знаменитый старейшина, наследственный судья всех улусов татарских от времён первого хана сибирского и князя — Еличай в городе Тюбендо.

60
{"b":"739884","o":1}