— Звал, — кивнул Клемиан, поднимая глаза на волхва.

Простые штаны, да короткий плащ из светлой ткани. Вот и вся одежда, какую носили эти существа. Черная кожа с вкраплениями кристаллов силы. Узкие глаза-щели, в которых таилась чернота, а может и сама вечность. Острые шипы, размером с ладонь, шли по центру черепа и заканчивались где-то в районе шеи. В остальном они были похожи на людей. Только люди не обладали ни каплей силы, присущей лейдам.

— И я здесь.

— Я долго думал, — начал эльф, — не пора ли навиашам вернуться домой? За долгие годы, тени должны были погибнуть в мире без магии.

— Но и навиаши забыли, кто они и откуда пришли, — отвечал лейд. — Они обосновались в новом мире, мешали свою кровь и потеряли магию.

— Но их источник остался здесь. Ты не можешь не видеть, что он ведёт себя беспокойно. Что будет, когда он переполнится?

— Мы видим, но забираем силу, когда это надо. Много нельзя, ведь мы чужие. Но ты прав, Владыка эльфов: навиашам следует вернуться. Равновесие Дрейнары в интересах всех живых существ нашего мира. Но как ты собираешься их искать?

— Я готов отправиться в путь. Эльфы обладают исключительным даром и тебе это известно. Хоть я и стар, но силы у меня ещё много. Ее хватит на то, чтобы почуять носителей искры кристаллов.

— Быть может. Но если тебя постигнет неудача, то ты погибнешь в чуждом враждебном мире.

— Однако имя мое, как существа, не побоявшегося смерти на чужбине ради равновесия на Дрейнаре, будут помнить потомки.

— Мысли твои благородны, владыка. Да будет так.

Лейд протянул эльфу раскрытую ладонь. Из черной кожи будто вырос кристалл. Тонкий, полупрозрачный, сверкающий на солнце восьмью гранями. Клемиан несмело, с трепетом и осторожностью взял его.

— Этот кристалл позволит тебе пройти сквозь завесу между мирами и вернуться обратно. Но помни, что, если ты захочешь взять кого-то с собой, переход должен быть добровольным.

— Я понимаю, волхв, я понимаю, — пробормотал эльф, стараясь скрыть восхищение и вожделение.

Наконец-то! То, что поможет отыскать навиашей в его руках!

— Так ступай же и вернись с победой! Навиаши — суть Дрейнары. Как и мы все. Без них наш мир будет обречён.

— Так почему же ты сам не вернул их?

— Мы сильны, но не всесильны. Ждали, вернуться ли тени, но нет. Демон потратил слишком много сил на их создание и вряд ли сможет повторить успех. Когда мы вернулись в тот мир, навиашей уже было не найти, а твои предки отказались нам помогать. Я рад, что ты не такой как они.

Эльф сощурился. А не такие лейды и мудрые как о них говорят, и не видят сути вещей. Или волхв хитрит.

— Я найду потомков навиашей и верну домой.

— Ты можешь попытаться. Надежда остаётся, когда есть тот, кто верит.

— А ты?

— А я слишком долго хожу по земле, чтобы испытывать подобные чувства.

С этими словами лейд испарился, буквально растаял как утренний туман.

Это было неважным. Главное, кристалл. Главное, он держал в руках частицу лейдов, единственных существ, кто мог путешествовать между мирами.

Решено было в Эльде не задерживаться, время не терять, а на следующий же день идти к южным воротам, а там до границы недели две.

Эх, жаль было покидать прекрасную Эльду, но нам надо в гребаный Лейдар. Путь наш тернист и далёк, а ведь герои книги шли через Транникию, но мы, дураки, лёгких путей не ищем.

Дишка надавала нам провизии впрок: мясо, вареные овощи, вкуснейшие пироги, бутылку наливки. Синтар напутствовал о том, где остановиться на ночлег, а с утра пораньше ушел куда-то, вернувшись с конвертом, на котором я разглядел красную кляксу восковой печати.

Он вручил конверт Леху и наказал отдать его начальнику караула на границе. Так мы должны были беспрепятственно покинуть Ронгорн и оказаться в Догриле. С той стороны, как я понял, никаких заслонов не было.

Мы вышли из южных ворот города, когда солнце уже стояло высоко, отражаясь на разноцветных черепичных крышах. Дул лёгкий ветерок и настроение было приподнятое, если, конечно, не думать о том, что впереди ещё месяцы, а может и годы путешествия по неизведанному миру. Ещё горче становилось от осознания того, что Лех нас скоро покинет и вернётся в свои Шалушихи. Мы уже успели привыкнуть к нашему строгому учителю, который направлял и подсказывал. Привыкли к его ворчанию, угрюмости, к его улыбке спрятанной в бороде, когда он гладил Марти.

Во время первого привала в роще недалеко от тракта, когда я писал эти строки снова вспомнилась мама. Знаете, это давящее чувство, когда хочется повернуть время вспять и бессильная злость — знаешь, что это невозможно. Так было и со мной. Удивительно, но поделившись мыслями с Рисей, я встретил полный непонимания взгляд. Если честно, я давно заметил, что мой друг за последнее время немного отдалился. Ему было интереснее с Лехом. Он быстрее учился, ему было комфортно и без благ цивилизации. Местные принимали его за своего. Я здесь своим не стал и не стану никогда, а ему будто нравится, что мы в жопе мира…

Странно, очень странно, но откровенно мы пока не говорили. Я ждал, когда наступит удачный момент, а пока пытался вспомнить мамино лицо, оно почему-то не хотело появляться перед глазами. Так, размытый образ женщины, которая всегда была рядом.

***

Мы прошли путь до границы быстрее, чем ожидали. Уже на десятый день вышли к заставе. Я в своем-то мире за границей ни разу не был, ну хоть тут побываю. А граница представляла из себя пять расставленных хаотично прогнивших деревянных бараков, где ютился отряд местных погранцов, и две сторожевые башни по краям от дороги. Наверху мы увидели парочку наблюдателей с арбалетами, которые глядели в сторону дремучего леса, куда уходила дорога.

— Догрил, — сообщил нам Лех.

Лес преимущественно хвойный подступал почти вплотную к заставе. От башни тянулся вправо и влево насколько хватало глаз частокол, стоящий под углом в сторону леса. По сути, острые бревна, закопанные в землю. Лес явно обозначал границу двух государств. Даже на двадцать метров вперёд не было видно, что там происходит — он тонул в тумане, который белесым мороком опутывал стволы вековых сосен и елей.

Гражданских (хотя сомневаюсь, что тут есть такое понятие) не было видно. Только вооруженные до зубов вояки. Едва мы приблизились, к нам навстречу вышел целый отряд из пяти человек. Руки на эфесах, глаза прищурены, смотрят подозрительно. Остановились в десятке шагов:

— Кто такие?!

Лех выступил вперёд и протянул конверт. Старший из воинов сорвал печать и быстро просмотрел бумагу.

— Переночевать можете вот там, — он указал на куцую избенку немного в стороне от заставы. — Скоро сядет солнце, в темноте лучше не соваться в лес.

Лех учтиво поклонился, поблагодарил за гостеприимство, и мы направились в сторону избы. Первый к месту ночлега под удивлённые взгляды пограничников помчался мой энергичный котик.

Я уже давно перестал обращать на это внимание. Удивление и любопытство, но никто ничего не говорил и лишних вопросов не задавал. Ну и славно.

В избе оказался земляной пол, пахло пыльную, тухлятиной и прелым сеном, которым были забиты тюфяки, сваленные в дальнем углу.

Мда… Лучше уж спать под открытым небом, тем более мы привыкшие. Но тут начало громыхать. Удивительно, но я не припомню ни одного дождя за все время нашего прибывания здесь. А тут на тебе! Я не суеверный, но в тот момент показалось, что гроза освещает новый виток нашего пути, и что этот отрезок будет не такой простой как предыдущий.

Мы открыли дверь, чтобы проветрить помещение, и сели возле нее, наблюдая как с востока движется буря. Черные свинцовые тучи гнал ураганный ветер. Вспышки молний резали глаза. Недалеко забегали воины, готовясь к приходу стихии. Сменялись караульные.

Было в том вечере что-то завораживающее, немного мистическое и пугающее. Но мне было удивительно спокойно, как и Марти, что устроился у меня на коленях. Он запел свою кошачью песню и было приятно ощущать, как вибрирует от урчания мой маленький ручной монстр.