Рашед улыбнулся — мстительно и сладко, как позволял себе только наедине со мной.

— Есть одно предположение, — мечтательно отметил тайфа.

А я тяжело вздохнула, уже догадываясь, каким оно будет. Рашед тоже не забыл ни про то, что однажды застал меня в шатре Камаля, ни про то, как тяжело оборотню пришлось в стойбище, пока я приходила в себя и заново разрабатывала ногу. Только Камаль мог позволить себе мелочную, но действенную месть, а тайфа — нет: в старом составе магов, что были в подчинении у Нисаля, мы все еще сомневались, и арсанийцы оставались незаменимы.

Но женский век Мансуры и вправду близился к закату. А Василя уже не раз демонстрировала и выдержку, и верность, достойную царицы, и дар, которому мог бы позавидовать покойный Нисаль-ага.

Только вот соответствующего влияния у нее не было. Как и детей, которые могли бы его принести.

— Осмелюсь напомнить, что моему господину и повелителю нужны все союзники, до которых он может дотянуться. Твоя сестра носит первенца и сейчас особенно уязвима, — аккуратно сформулировала я, — а потому очень хочет видеть тебя живым.

Улыбка Рашеда не поблекла, но приобрела некоторый оттенок снисходительности. Я несколько напряглась. Эта улыбка означала, что все гораздо сложнее, чем я подумала поначалу, и задуманная моим лисом интрига в конце концов неведомыми путями вывернет на такую дорожку, где все произойдет ровно так, как нужно ему, — но все участники будут твердо уверены, что действовали по собственной инициативе.

— Рашед… — я запнулась, пытаясь подобрать слова для своего беспокойства — беспричинного, но неистребимого.

— А ты? — поинтересовался он, приподнявшись на одном локте и так вальяжно вытянув ноги, что у меня помимо воли вырвалось совершенно честное:

— Голым.

— И живым? — он рассеянно повел плечом, и в вырезе шелковой рубахи мелькнули острые ключицы, но у меня, кажется, было слишком сложное выражение лица, чтобы принять его за супружескую страсть. — Что? По-моему, это именно тот вопрос, который нужно прояснить на берегу. — Тайфа многоопытно пригнулся, пропуская брошенную в него подушку над головой, и всем телом вдавил меня в мягкий пуфик.

У меня сбилось дыхание, и вопрос прозвучал скорее с мольбой, чем строго:

— Что ты задумал?

Лис уткнулся лицом в мои волосы и шумно вздохнул.

— Пожалуй, научить тебя отыскивать у людей слабые места. Нужно же и мне кому-то это перепоручать… а то так до завтрака и не доберусь.

Вопреки сказанному, добраться он пытался отнюдь не до завтрака, и я очень скоро потеряла связь с реальностью, но уже не сомневалась: научит.

И перепоручит.

Конец