Я оказался в опасной близости от щёлкающих клыков и яростно сощуренного красного глаза. Правая рука с единственным целым ножом была заблокирована, и я едва успел отменить Приращение, избежав неминуемого перелома конечности — нож остался торчать в шее гризли, доставляя ему невыносимую боль.
Ладонь мгновенно потеряла металлический блеск, становясь совершенно бессильной против гигантского противника с толстой шкурой. И только левая, с обломком кинжала, всё ещё сохраняла эти заветные 12,5 % от свойств пришедшего в негодность артефакта…
Неожиданной и до ужаса знакомой болью отозвалось правое колено.
И здесь я не выдержал:
— Грох… Чёрт, Грох, помоги мне!.. — прохрипел, понимая, что даже приподнять моба выше моих сил. — Меня же сейчас раздавят!..
Но следующий толчок агонизирующего шестисоткилограммового гризли выбил из лёгких воздух. Оставалось шептать:
— Грох!.. Вой! Сделайте что-нибудь… Колено!..
Молчание.
Я не просто испугался. Нет. Я был в ужасе! Казалось, смерть вот-вот коснётся меня своими холодными ладонями и заморозит сердце потусторонним дыханием. Но товарищи предпочитали не вмешиваться.
Гризли почти наверняка умрёт. Нож застрял в горле и с каждым рывком моба прорезал мясо и всё больше и больше проникал в плоть, вот-вот рискуя впиться в артерию. Но за собой агонизирующий зверь почти наверняка заберёт и меня.
Оставалось лежать и молить бога, чтобы я умер раньше, чем туша гризли расплющить нижние конечности… Правое колено вновь, как и три года до этого, пылало болью. Такой знакомой и, казалось бы, привычной, но вместе с тем совершенно невыносимой.
***
Я уже не звал ни Гроха, ни Воя, а просто орал от бессилия, то и дело срываясь в глухой хрип и судорожно глотая холодный воздух, пахнущий свежей кровью, а потому сквозь выступившие на глазах слёзы, даже не заметил, как надо мной склонилась фигура сектанта.
— Переродившийся Корт! — голос октопуса был безэмоциональным и жёстким, его щупальца чуть шевелились, удерживая дымящую самокрутку. — Это твой бой. Пора решать, кто ты: слабое существо, неспособное справиться с детской травмой, или воин Гремучей змеи. Выбирай, переродившийся Корт. Ты хочешь отомстить этому ублюдку Шраму за все унижения? А выбраться из Первого мира хочешь?! Ну так возьми себя в руки! Твоё колено в порядке, Слава. Его, конечно, придавило, но ни о каком переломе и речи не идёт. Вся боль — в твоей голове. Но если ты не выберешься из-под туши прямо сейчас, попросту задохнёшься.
— Но я… — в глазах темнело, а правое колено, кажется, вновь хрустнуло и лишь каким-то чудом осталось целым, — я… я не могу, Грох!..
— ХОЧЕШЬ ИЛИ НЕТ?! — в голосе октопуса впервые послышалось отчаяние. — Не позорь своё прошлое, переродившийся Корт! Когда-то ты был воином. Ты был настоящим другом. Так стань им снова!
Я зажмурился, чувствуя, что готов сдаться.
***
Неудачная атака. Удар защитника. Больница. Операционная. Снова больница. Задрипанный универ. Бывшая девушка Лиза. Фон Диккер, заносящий ритуальный кинжал. VR-капсула. Снова фон Диккер, на этот раз в больничном халате. Лазер, пробивающий черепную коробку. Лицо бритоголового с поперечным шрамом. Насмешливые повизгивания Яхонта. Пугающая фигура Лоренса Дрейка. Ночная атака диких. Киборог! Кукловод! Грох! Вой! Гризли!..
Все эти образы молниеносно пронеслись в голове, задерживаясь лишь на какое-то мгновение: настолько, сколько требовалось уставшему мозгу, чтобы воспринять картинку.
Но было среди этих образов и нечто совершенно иное, не знакомое Славе Кортову. Бесконечные просторы девяти миров. Артефакты. Улыбающиеся лица боевых товарищей, практически стёртые из памяти: Грох, Дикерсон, другие игроки, имён которых я совершенно не помнил… Был среди этих образов и я сам: смотрящийся в осколок зеркала остроносый мужчина с давно уже не стриженными волосами. Зелёные глаза мужчины выражали волю и уверенность. Он готовился к последнему бою.
Я стиснул зубы и упёрся левой рукой с обломком артефакта в туловище медведя.
Рывок!
Правое колено отозвалось адской болью. Вернее, мне показалось, что отозвалось… Ещё крепче стиснув зубы, снова рванул туловище из-под умирающей твари. Колено хрустнуло, заставляя замереть от ужаса, но я тут же отогнал пугающие мысли и вновь подался назад, медленно, но всё-таки выползая из ловушки.
***
Моё покрасневшее лицо тут же было облизано шершавым языком, поляну огласил собачий лай, а Грох протянул зелёную шестипалую руку с остатками осьминожьих присосок.
— Узнаю старого доброго Корта, — улыбнулся октопус, помогая мне подняться на совершенно целые ноги. — С возвращением, друг.
Глава 14. Магическая татуировка
Чего я действительно хочу, так это хотя бы на несколько минут вновь оказаться в мягком кресле «Интернет-кафе № 1» и выпить холодного пива, болтая с Пашкой о новом шутере, на бета-тест которого его, Пашку, якобы пригласили. Я бы с ухмылкой поддакивал, слушая откровенное враньё друга, а он бы всё больше завирался, эмоционально размахивал руками и поминутно вскакивал с кресла, чтобы описать новые решения в графике или особенности многоуровневых карт с возможностью перемещаться по стенам…
Но Пашки нет. Ровно как и этого нового шутера с бета-тестом, и мягкого кресла, и «Интернет-кафе № 1», и… Нет, пожалуй, пиво всё-таки есть. Но уж точно не в иллюзорном мире, а здесь, в куда более жёсткой реальности, в которой (как это ни парадоксально) я впервые за всю свою жизнь действительно мог сделать нечто по-настоящему стоящее.
С каждым днём я всё менее походил на того Славу Кортова, который, хромая на правую ногу, бродил по осенней Москве, переживал из-за расставания с девушкой и мучился из-за того, что уже никогда не выйдет на футбольное поле. Тот Слава Кортов практически исчез из головы вместе с навязчивой идеей о переломанном коленном суставе — и это делало меня куда более свободным и сильным.
Культ Гремучей змеи открывал поразительные возможность для возвышения. И этим счастливым билетом, своего рода аусвайсом, требующимся для перехода во Второй мир, я планировал воспользоваться в полной мере. Красный воин культа Гремучей змеи, человек по имени Корт вновь рождался в собственном теле.
Нет, конечно, сам я никуда не исчезал. Только изменялся сообразно тому Корту, что двадцать лет назад вёл в бой резервный отряд сектантов, когда основные силы Гремучей змеи сминала гвардия Лучезарного и лично владыка девяти миров.
***
Грох не обманул… Нет, он по-прежнему отказывался говорить о прошлом, поэтому оставалось довольствоваться его неловкой оговоркой о дружбе с тем, прошлым мной. Но, как и уверял сектант, после убийства гризли я действительно получил десятый уровень первого ранга, открывая тем самым возможность активировать второй.
Во время боя на один уровень подросло Приращение и недавно разблокированная Эффективность. Полученные очки навыков (целых двенадцать штук!) распределил следующим образом. Первым делом разблокировал Время действия, чтобы открыть возможность автоматического роста навыка, как это произошло с Эффективностью, и закинул в него свободное очко, повышая действие Приращения до тринадцати с половиной минут. Ещё четыре очка ушло в Приращение, из-за чего косвенные навыки подросли на единицу (4x0,25).
Четыре закинул в отстающий Сканер, развивая способность до девятого уровня, а два оставил про запас: после нанесения второй татуировки нужно вложиться в Объём артефактов, раскачивая способность до пятого уровня. Именно для этого и требовалось повысить Приращение до пятнадцатого: уровень Объёма артефактов не может быть больше одной третьей от основного навыка красного направления.
После всех преобразований мой профиль наконец-то начал внушать хоть какое-то уважение, а я сам из откровенного нуба медленно, но всё-таки превращался в опасного еретика…
— Система?
Корт
человек
2/3 жизней
культы. 2 слота (1/2):
