Я, завороженная, безотрывно смотрю на то, как она приближается ко мне. И вот это вот – все? Вот так? Я не хочу так...

Но все же есть в ее действиях что-то разумное! Вот точно есть!

Вспоминаю наш с Дэреком разговор про акул. А те ведь пожирают все подряд в океане, потому что им любопытно...

Нет, быть сожранной только из-за того, что чудовищу интересно посмотреть, из чего я устроена, я не хочу. Как и кукла не хочет быть разобранной ребенком, которому стало интересно, а что будет, если ей руки-ноги переломать.

Но если у этого есть разум. И если оно просто любопытно... И его не нужно бояться... А бояться у меня сейчас и не получится. Совсем.

А что, если...

А что, если попробовать дать ему другую эмоцию? Какое-нибудь дружелюбие?

Не сработает – хуже уже не станет. Куда уж хуже-то? А сработает...

А что будет, если сработает, не имею ни малейшего представления. Поэтому настолько, насколько могу, заставляю себя попробовать испытать к ползущему монстру, который почему-то так и не меняет облик на какой-то более пугающий, хоть какие-то положительные эмоции.

Перед смертельным риском это сложно, да. Очень.

Но и Топа я поначалу боялась. И своей Тени тоже. И Тьмы, которая внутри меня... Но надо было просто понять, что оно не страшное, совсем...

Не знаю, что именно срабатывает. Но в груди вдруг поднимается волна какой-то щемящей нежности. И вместе с ней – моя же собственная магия наконец-то дает отклик. Перетекает в руку, замирая на кончиках пальцев чем-то очень похожим на то, что вижу сейчас перед собой...

Тьма и Тьма соприкасаются.

Дышать снова начинаю, когда «клякса», меняя форму, сперва становится внешне похожей на огромную кошку, затем становится этой самой кошкой.

Только ни разу не черной. Белый тигр с саблезубыми клыками сперва смотрит, не мигая, желтым взглядом, а после – подбегает и тычется мне в руку, ласково мурлыча. Раз, другой... Мягкий, почти плюшевый. И совсем не страшный.

Еще один кусок «кляксы» падает откуда-то сверху сбоку от нас. В этот раз мне даже не нужно тянуться. Я просто мысленно направляю к нему свою магию. И вот на месте черной жижи уже какая-то птица. Ястреб или орел. Серо-бурый пернатый хищник расправляет двухметровые крылья, подлетает ближе...

Небо! Так вот что они такое. Вот откуда они.

Тени! Тени, которые никуда из мира не деваются! А так в этом мире и остаются...

А шаны вообще знают, что именно они творят с этим миром? Хоть догадываются?

А Дэрек знает?

Ответом мне становится неожиданный обвал потолка сверху и струя огненного пламени, полная жара. Оно заливает все вокруг, расплавляя стены и темноту. И тигр с птицей тоже исчезают, растворяясь черным туманом.

Мне же это пламя не приносит никакого вреда. Но и радости тоже.

И не только потому, что слишком поздно или слишком рано. Это смотря как посмотреть.

А потому что принадлежит оно Одару, зависшему передо мной в воздухе в облике огромного черно-бурого дракона.

Спасательная экспедиция, я так понимаю.

А утро было свежим, румяным и хрустким, как спелое яблоко, которое я бы с удовольствием сейчас съела. Причем самое обыкновенное. Земное и не зачарованное.

Но вместо этого приходилось сидеть на каком-то буром валуне, заросшим мхом, и, глядя то на редкий лиственный лес вокруг, наполненный желтым солнцем, то на горы Аззисса, синеющие вдали, слушать, как стоящие рядом мужчины выясняют, кто из них дурак и насколько.

Выясняют с чувством, с толком, с расстановкой. И бесконечной руганью на местных языках.

Правда, из-за Саара говорили преимущественно на «русском». Чтобы анир тоже мог поучаствовать в диалоге на равных. Благодаря этому я слушала их перебранку в прямом эфире и понимала абсолютно все. И даже жуткий акцент, который из-за избытка эмоций был слышен у обоих шанов, этому не мешал.

Ну еще иногда мне приходилось им что-то односложно отвечать. А на большее у меня просто не было сил. Ни моральных, ни физических. К счастью, особенно меня и не трогали. Скорее, наоборот – воспринимали, как хрустальную вазу, которую надо холить и лелеять.

Валун, вот, подогнали. Проверили, что нет никаких ран. Из леса принесли свежайшей родниковой воды, настоящий мед, только почему-то белый, и каких-то ягод, похожих на фиолетовую землянику с кисло-сладким мандариновых ароматом... Было очень вкусно.

В общем, заброшенной и никому не нужной я себя не ощущала. Да и уверена, если бы не всеобщая усталость, Дэрек уже утащил бы нас отсюда куда-нибудь. И Саар бы ему помог. Причем, судя по всему, не только из-за клятвы, которую дал в пещерах. Но и по личной инициативе, вызывающей у Дэрека очень красноречивое выражение на лице. Драконье.

Одар, к счастью, никак это все не комментировал. Но, все-таки, как бы невзначай поинтересовался, каким образом Саару вернули магию. А, узнав ответ, грубо брошенный Дэреком, замолчал и посматривал на нашу троицу очень большими глазами. Кажется, к такому жизнь его не готовила. И, было видно, что рядом с нами ему было немного даже как-то неловко. Мог бы, тоже куда-нибудь бы улетел.

Увы. Пока никто из присутствующих никуда идти или лететь был не в силах. Да и лидера в споре все еще не нашли. Что и не удивительно: дураками-то оказались все трое.

Саар, который в попытке восстановить справедливость и отомстить за смерть сестры сам умудрился схлопотать смертельный приговор. Дэрек, согласившийся с моей идеей спасать Саара. Ну и Одар, которому в итоге и пришлось всех спасать.

А дураками все трое были потому, что все это веселье было всего лишь из-за одной семьи. Нариссы и ее отца.

И, спустя несколько часов долгого изматывающего спора, обмена любезностями и рассказами о том, кто, как и почему сюда попал, для меня картина рисовалась более-менее ясная. Но местами все-таки странная. Я-то знала, что в истории было еще одно действующее лицо – шан, с тене-образом в виде гигантской змеи. А вот из мужчин это знал только Дэрек. Но ни я, ни он не спешили обсуждать это при других.

А еще в этом споре было очень много внимания уделено Максу. Который, совершенно неожиданно для меня, оказался героем совсем другого романа. Не того, который Нарисса зачем-то придумала и в который то ли почему-то верила, то ли почему-то хотела, чтобы в него поверили другие.

Судя по откровениям Саара, его путь к пещерам Аззисса начался года два назад. Когда его младшая сестра Орида стала встречаться с Максом – его если не другом, то очень хорошим приятелем и, в какой-то степени, сюзереном, так как Макс был в местной классификации по статусу и военному званию кем-то повыше, чем Саар.

Явных противников у этого союза не было. Ими могли стать родители Макса. Но к тому времени они давно умерли естественным образом. А родители Саара, сами бывшие из разных сословий, приняли возлюбленного дочери тепло. О свадьбе заговорили почти сразу же.

Единственное, что мешало паре пожениться в кратчайшие сроки, служба Макса на анира Олдэн – отца Нариссы, который готовился к вступлению в Младший Совет и из-за этого постоянно был занят монастырской работой и интригами. Ну а защищать замок и земли надо было его подчиненным анирам.

И Саар, и без пяти минут женатый Макс оказались приставленными к Нариссе, которая, по сути, и стала их непосредственной «начальницей». Стала ли она при этом еще и любовницей Макса, Саар не знал. Но, с его слов, за Максом он никакого интереса к Нариссе не замечал. Ни до объявления о Пророчестве и начале Отбора, ни после.

Но через какое-то время Нарисса перебралась в монастырь к отцу, а Макс отбыл с ней. Саар же и его отец остались в гарнизоне замка Олдэн. И, начиная с этого момента, Саар вообще не знал, что с этой парочкой до того дня, пока не получил письмо от Макса с просьбой встретить их.

Но до этого в семье Саара случилась та самая трагедия.

Ее предшествием стало то, что Орида тайно для уехала с любимым. Так было написано в ее письме, которое девушка оставила у себя в комнате. И причиной для такого поступка, кроме большой любви, была беременность.