— Не надо, сын, уходи, — по-прежнему тихо попросила Ада. Она была бледна, как мраморная статуя на площади, только неизменные гранаты в ушах горели, как далёкие звёзды.

— А может, она и права… — вслух задумался «брат Порпорино». — Вы больше не нуждаетесь в опеке, не так ли? Вы сын Творца и можете поступать как возжелаете…

Орсо неторопливо шагнул к лестнице. Снял шпагу, положил на мозаичный пол. Следом отправился его любимый пистолет.

Это всё.

— Верю, — великодушно согласился «брат Порпорино». — Нож в сапоге вам здесь не поможет. Будьте так добры, ещё шаг вправо от колонны, иначе мне не удобно стрелять.

Краем глаза Орсо заметил выше него на лестнице движение; еле слышный шелест платья привлёк и внимание врага. Тот покосился за спину, но головы не повернул — всецело был сосредоточен на своих жертвах. Впрочем, беспокоиться ему было не о чем: Орсо видел, кто стоит на лестничной площадке. Её Величество Мария: в сером траурном платье, в простой шали, покрывающей белоснежные волосы, с опущенной головой. «Брату Порпорино» она не опасна, он это понял.

Вот и кончились все его трудности и опасения: как теперь быть со страной, с пришельцами, с изменниками… Он закончил свою работу, больше сын Творца здесь не нужен. Пусть бы только оправдались надежды Марко на революцию. Тогда всё не зря.

— Орсо, родной, уходи, — шёпотом умоляла Ада. — Уходи, малыш, не слушай его…

— Ещё ближе, пожалуйста, — издевательски вежливо прозвучал голос «брата». Рука с пистолетом немного дрогнула — всё же тяжело долго стоять вот так неподвижно… Впрочем, расстояние между ним и Адой достаточно велико, чтобы она успела схватить его руку, но достаточно мало, чтобы выстрел всё равно нашёл цель.

Орсо шагнул ближе… вспышка оранжевого огня ударила, казалось, прямо в глаза, грохот раскатился по пустому дворцу, десятки раз подряд повторённый эхом. «Брат Порпорино» выпустил пистолет и растянулся на ступеньке, словно тряпичная кукла. Ада брезгливо отступила, и тело покатилось вниз по лестнице. Орсо, как во сне, смотрел за спину Ады; королева неторопливо опустила свой пистолет, из дула ещё поднимался дымок. Женщины Балатара не стареют.

Ада, кажется, тоже что-то поняла, обернулась — и начала оседать на белый мрамор. Орсо бросился к ней и успел подхватить, чтобы не ушиблась о холодные ступеньки. Королева медленно, как на похоронах, спускалась вниз, бесшумно и торжественно. Орсо поднял неожиданно лёгкую Аду на руки (раны снова заныли, но хоть ноги держат) и сделал два шага навстречу Марии. Она молча прижала к груди его голову, стоя на ступеньку выше.

— Я же говорила — Он нас уже благословил, — раздался её молодой переливчатый голос. — Благословил нашей дочкой и тобой, малыш.

Для деловых встреч Орсо нашёл себе дом недалеко от площади Трёх дев — не всех, кто жаждал с ним увидеться, стоило пускать в Кончилле. Да и, в конце концов, это не его жилище — неприлично… На первом этаже устроились канцелярия диктатора и охрана — на охране настоял Тоцци. На втором обитали сам Орсо, Ада, Зандар и бездомная Миннона. Родольфо, у которого тоже не было столичного жилья, пока некуда было привезти невесту…

Орсо тщательно проследил, чтобы посторонние люди не имели доступа в дом дальше приёмной. Охрана, писаря, курьеры — все были свои, из Освободительной армии. Саму же армию пришлось распустить — её задача выполнена, война окончена, и теперь в распоряжении диктатора регулярные силы Андзолы. Там ещё непочатый край работы, но армия — это его, диктатора, инструмент. А пока что надо решить все дела с возможными союзниками.

Старый полковник сообщил полезные вещи: несмотря на отречение Джакомо и его показательный отъезд в Девмен, роялисты в Андзоле остались, и в изрядном количестве. Противостоять им сейчас мог только диктатор, зато поддержку они в состоянии найти в самых разных местах. Да хоть у тех же пришельцев — их ведь под корень пока не извели, бегают где-то, плетут коварные планы. Не из одних же «братьев» они состоят. Ловить пришельцев надо, но это дело не одного дня и даже, быть может, не одного года… Пока в дом на площади собирались приглашённые для разговора самим диктатором, с чёрного хода к нему провели «брата Джованни».

Кроме Орсо, при разговоре присутствовал Матео; во-первых, они с Манфредо были неплохо знакомы, во-вторых, старому приятелю Орсо поручил возглавить особый трибунал по пришельцам. Матео изумился, но спорить не стал: кто хотел служить стране? Вот тебе и повод.

Удивить арестованного диктатору удалось: встретить сразу двух бывших соучастников «преинтереснейшего общества» в качестве вершителей своей судьбы он был не готов! Но положение оценил, пожалуй, верно — строить из себя высокородного аристократа было несколько поздно. Вид у Манфредо был больной, синяки под глазами и дрожащие руки остались на память о декаде в джеризской тюрьме. Возвращаться туда ему совершенно явно не хотелось.

— Армини, — неприятным голосом начал Орсо, — вы зря пропустили то собрание, когда «брат» Мауро сознался в убийстве одного из общества и ещё в некоторых своих крайне достойных деяниях. Услышь вы его тогда, возможно, ваша судьба была бы попроще… Не знаю, какой бес вас дёрнул опозорить своё аристократическое достоинство и связаться с уголовщиной, но дело сделано, и в итоге я вас продал.

Армини вздрогнул, дёрнул головой:

— К-кому?

— Маршалу Касересу.

— Но… он же сдался!

— Нет, Армини, он не сдался — он выполнил свою часть соглашения. Если вам в тюрьму не приносили газет, перескажу на словах: вы участник политического заказного убийства, и условие освобождения Джеризу — ваша показательная казнь.

При этих словах вздрогнул уже Матео; «Брат Джованни» это не заметил — он был всецело занят собой.

— Вы… это незаконно…

— Да что вы! А давайте спросим знатока закона — господина Квалоти?

Матео сглотнул, прокашлялся:

— Ну… вообще-то… — Он косо глянул на Орсо, и тот незаметно для арестованного подмигнул ему; Матео немного успокоился:

— При доказанном участии в преднамеренном убийстве с особой жестокостью, совершённом по предварительному сговору, каждый из участников может быть приговорён к смертной казни — это преступление из числа особо тяжких и оскорбляющих нравственность. Но при этом, — Матео придвинул к себе блокнот со своими записями по делу, — дело каждого участника преступления рассматривается особо, и приговоры могут быть разными.

— Иными словами, — Орсо кивком поблагодарил правоведа, — если будет доказано, что вы не главный участник убийства…

— И как… — у Манфредо окончательно сел голос — поверил, наконец, что два бывших приятеля готовы приговорить его к виселице! — Как я могу… это… д-доказать?

— Сдайте убежище Саротто. Скиччи уже казнён, а вот ваш главарь…

Манфредо помотал головой:

— Я… я не знаю!

— Жаль, — Орсо поднялся из-за стола. — Конвой! Можно уводить.

Армини рванулся следом:

— Подожди! Подожди же, Орсо, но я…

Орсо обернулся, словно вдруг вспомнил о его существовании:

— Можете ещё что-нибудь предложить?

Матео пошевелился на стуле:

— Сотрудничество с трибуналом могло бы…

— С трибуналом?! — Армини подскочил. — Но… это же не военное преступление, это же… почему трибунал?!

— Это не тот трибунал, — усмехнулся диктатор. — Вы что-то можете ему предложить, мэтр Квалоти?

Матео, внезапно произведённый в новый ранг, снова заглянул в записки:

— Особый трибунал по делам организации заговора может ходатайствовать об замене смертного приговора перед гражданским судом, если виновный даст согласие на сотрудничество.

— И что… что я могу?..

— Вы знакомы с «братьями» и их сообщниками в Андзоле, — объяснил Орсо внушительно, как несмышлёнышу. — Сдайте их — и будете жить. А если ваше содействие будет особенно успешным, вам и тюремный срок можно будет сократить… Хотите попробовать?

Манфредо кивнул, облизывая губы.

— Подпишите вот здесь, — Матео придвинул ему заполненный бланк, уже с печатью диктатора, поставил рядом чернильницу с торчащим из неё пером. — И приступим завтра же. Думайте, что вы можете сообщить следствию.