Тенор со вкусом рассмеялся снова:

— Это цифры на бумаге, друг мой! Состав мирного времени — всего около двадцати пяти тысяч, остальных надо поlнимать по мобилизации, а это долго, господа, до-олго…

Ну, весельчак, усмехнулся Орсо, похохочешь ты у меня! Один уже дохохотался.

— А флот? — не унимался прокуренный.

Ему ответил третий голос — резкий стальной, командный:

— Флот Его Величества заранее приведён в надлежащее состояние, об этом не извольте беспокоиться. Занимайтесь сухопутными делами, господа!

Морской офицер? О Творец, есть тут хоть один верный долгу и стране, кроме старого бедняги Треппи?! Орсо вновь пожалел полковника: совсем один против этих шакалов, и дочь — изменница…

— И сколько, по-вашему, понадобится времени на всё? — снова прокуренный.

— Два-три месяца, вряд ли больше, — ответил беспечный тенор. — А с нашими железными малышками, быть может, управимся до середины лета. Это вас устроит?

— Какую же долю вы приберегаете себе? — не унимался хриплый. Похоже, он-то с тенором на ножах…

— О, мне в этом мире нужно так мало… — снова смеётся, звезда подмостков! — Я лишь хочу увидеть вас, дорогие друзья, на ваших престолах. Вам пойдут короны, поверьте моему слову!

— Я не для себя стараюсь, — отрубил командный. — Я всего лишь…

— Разумеется, разумеется, мой дорогой капитан! Все мы знаем, как преданно вы служите андзольской короне. Надеюсь, Его Величество оценит ваш вклад в победу и вы возглавите королевский флот!

— Министерское кресло удобнее, честно слово, — пробурчал хриплый. — На что вам этот флот…

— Господа, господа! — вмешался ещё кто-то, до тех пор молчавший. — Не следует делить шкуру неубитого медведя, призываю вас жить событиями дня сегодняшнего. Он ещё далеко не окончен…

Их там по меньшей мере четверо, понял Орсо. И ещё наверняка слуги… хотя слуг хозяин мог и отпустить. Неужели этот тенорок и есть брат Родджио? А может, всё-таки не он? Тогда кто же он, а кто «достойный брат»?..

Новый голос между тем продолжал:

— Нам нужно сохранять осторожность, хотя и кажется, что победа уже у нас в руках. Помните, господа, что сработать должно повсюду, не только здесь. О победе можно уверенно говорить лишь тогда, когда карту мира украсят новые страны — герцогство Кобальское, княжество Ринзора — так вы, кажется, видели новый мир, мой дорогой лирический герой?

Это он, понял Орсо. Брат Родджио — это он.

Голос продолжал:

— Железные малышки, которые так вас радуют, — лишь мелкая деталь, не стоит возлагать на них слишком много надежд. Они годятся для запугивания солдат — бывших крестьян, и в этом их сила. Но настоящее наше оружие — в ваших руках, господа. Даруйте, милуйте, нечего дать — обещайте, но все блага мира должны падать из ваших рук. А как называется кресло, в котором вам угодно восседать, — трон или ещё как, — это, поверьте, неважно. Армия подойдёт завтра, вам пора уезжать, друзья мои. Скоро здесь будет слишком жарко для весны!

Разом скрипнули стулья. «Расходятся!» — понял Орсо. Если их не остановить сейчас… но как их остановишь? Впрочем, брат Родджио, похоже, уезжать не собирается, а выпроваживает только этих изменников. Может, дождаться, пока они уедут, и ворваться к нему?

Нет, нужно хоть глазком увидеть, кто они, те двое, кроме тенора. Без этого вся разведка впустую! Орсо, прижавшись спиной к стене, начал пробираться к углу дома, чтобы увидеть крыльцо — когда гости будут расходиться (видимо, пешком — карет-то здесь нет), есть шансы увидеть их лица.

До угла он добрался успешно, но дальше на пути его планов встало препятствие в виде куста бузины, растущего вплотную к углу. Придётся обходить… Юноша со всей возможной осторожностью ступил на влажную траву под кустом, шагнул раз, другой — и холодный водопад обрушился на него с веток! Он глухо вскрикнул, надеясь, что его не заметят, и прижался к кусту: мокро, холодно, зато увидеть его здесь вряд ли возможно…

Звякнула дверь, заскрипело крыльцо под тяжёлыми шагами. Тени легли на мокрую траву — на крыльце стояли люди. Разговор теперь шёл совсем тихо, и посчитать, сколько их там, не удаётся. Вот если бы успеть перебежать от куста бузины вон к той бочке… в её тени можно укрыться надёжно. Полтора десятка футов открытого пространства… Ну же, сейчас или никогда!

Орсо бросился вперёд, и над головой тут же что-то вспыхнуло, треща и шипя.

— Господа, мы не одни! — раздался тревожный голос. Орсо метнулся к бочке, рядом в траву ударила синяя молния. Оружие! Один из стоящих на крыльце держал в руке что-то дымящееся… о таком Ада не говорила… бес с ним, главное — не попал!

— Выходите, кто бы вы ни были! — скомандовал стрелявший. Теперь Орсо видел их всех: один в морской шинели, другой в мягком цивильном пальто, третий вообще только в сюртуке, четвёртый в дождевике, в руке шляпа… О, почему не видно лиц?!

Вооружённый сделал шаг вперёд, с крыльца, толстяк в пальто опасливо вякнул:

— Может, не стоит, дорогой брат? Сколько их там?..

Брат — это ты, с неведомым оружием? Что ж, ты законная цель! Ты пришелец, враг, заговорщик!

Серебряная рукоять сама собой легла в руку Орсо: одно движение — и курок взведён, ещё одно — и длинный серебряный ствол упирается в лоб силуэту «брата». Огонь!

Грохнуло, с тонким звоном вылетело какое-то стекло, «брат Родджио» осел на траву, но ещё раньше, чем упасть, успел поднять своё оружие, и левый бок Орсо обжёг жидкий огонь. Он вцепился зубами в воротник плаща, в глазах потемнело, удушающий запах горелой плоти сводил с ума… Сквозь шум в ушах ухали вопли «Ловите его, ловите! Вот он!» На крыльце вроде бы появился свет — да, дверь в дом распахнута, и оранжевое пламя газового рожка озаряет лица изменников: капитан первого ранга Гатти, тенорок из театра и… помилуй Творец, эту рожу он видел на портретах, сто раз видел, но где?.. кто?.. Впрочем, сейчас это не главное, главное — «брат Родджио» лежит не двигаясь на траве, и в свете из двери видно, как растекается возле его головы бархатно блестящая лужа. С таким не живут. Сдох. Попал. Теперь — уходить.

Стоящие на крыльце всё не решались на действие, и Орсо собрался с силами, рванулся к забору, припомнив пример Зандара, оперся рукой о верхнюю перекладину кованого узора, рывок — и он наверху (только бы не пальнули…), ещё рывок — и под ногами мостовая на той стороне, теперь бежать, бежать отсюда, теперь он сам — законная цель.

Боли он почти не ощущал, только всё время не хватало воздуха, его хотелось пить, как воду, а его не было, а останавливаться нельзя… Заныло в правом подреберье, голова кружилась, всё труднее было сохранять равновесие, и только удивляло, что сзади не шумит погоня. Ни выстрела, ни полицейского свистка… или он просто их не слышит?

Тёмные проулки манили, как спасение. Пусть так, может, там удастся вдохнуть… только не садиться, потом не поднимешься опять на ноги, отдыхать надо стоя, как Порох… дышать, дышать… весь мир пахнет горелым мясом, ну где же воздух, ведь тут же море, там должно быть много воздуха…

Скрипнула неприметная дверь, изнутри дома — тёплый запах свечного воска и натёртого паркета:

— Сюда, скорее! — белая рука хватает его за плечо, втаскивает внутрь, в темноту. Свечной огонёк разгорается робко, словно нехотя, он в руке женщины. Бездонные глаза, тёмные на белом, и неожиданно твёрдая рука поддерживает его, прислонив к стене.

— Миннона? — всплывает в голове однажды слышанное имя. — В опере… сегодня…

— Садитесь вот сюда, на пуф, — Миннона поставила свечу на комод, помогла Орсо опуститься на что-то мягкое, белые руки расстегнули плащ. — Помилуй Творец, чем это вас?!

— Не знаю… врать не буду… Налейте воздуха, пожалуйста…

И всё погасло.

Он ещё приходил в себя в течение ночи, и ночь была бесконечной. Белые руки Минноны подносили ему чашку с холодным питьём, оно горчило, но после него было легче дышать, кто-то ходил рядом, далеко, как во сне, пропела сигнальная труба, а в голове кружились, сменяя друг друга, одни и те же мысли. «Я не одобряю человекоубийства» — говорил суровый голос Ады, а ему вторил покойный брат Родджио: «…все блага мира…» Где он слышал эти слова, когда? От Ады? Возможно… от брата Мауро? Нет, кажется, нет… Кого зовёт эта труба? И почему сигналы морские? Ах да, это же Саттина, здесь всё морское… Человекоубийство. Он убил человека. Но убийство сына Ада тоже бы не одобрила! Родджио стрелял первым… да, он стрелял голубой молнией… жаль, не было возможности подобрать эту штуковину, неплохой вышел бы трофей… Все блага мира. А наше право…