Мне активно помогала Марина, которую я, без зазрения совести, оформила, как своего первого заместителя. А что? Специалистом она была хорошим, хоть и не дипломированным, но этим пока и я похвастать не могла. Зато она любила животных, и меня. А ещё была удивительно умной и с первого взгляда могла определить, втюхивают нам фуфло или нормальные вещи. Всё же годы учёбы не прошли даром. Ну, и дизайном помещений заведовала она — всё же врождённое чувство стиля ни пропить, ни продать было нельзя. А ведь попытки были.

По моим меркам месяц — это ничто. Однако, тем не менее, мы умудрились не просто закончить ремонт, досрочно защитить курсовые и получить несколько «автоматов» в университете, но и даже обзавестись парочкой питомцев. Одному из которых лично я была несказанно рада.

Я говорила о Малыше. Когда только пополз слушок о том, что в нашем городе откроется центр, со мной связалась моя бывшая начальница. Она сообщила, что моего любимчика содержали за счёт сборов и пожертвований, ведь изначально это было дикое животное, которое просто приютили от безысходности. Директриса добавила, что не может больше ущемлять тех ластоногих, которых перекупили у других зоопарков, поскольку приходилось кормить нерпу за счёт других.

Я прекрасно понимала, к чему она клонит и сразу же сказала, что заберу Малыша. Честно говоря, я так и хотела поступить изначально. Этот негодник не мог вечно жить в зоопарке — его действительно взяли на временную передержку, которая сильно затянулась. И наш центр был именно тем, что необходимо для таких, как он — диких, но неприспособленных к жизни на воле. Поэтому, как только из здания выветрился запах краски, а штукатуры, прихватив свои валики, свалили восвояси, мы с Лисом перевезли Малыша. Воронцов, кстати, обрадовался такому раскладу — оказалось, что тюленьчик пришёлся по душе и ему.

А вторым стала самка Зелёной черепахи. Эту «кроху» с 80-сантиметровым панцирем и весом 90 кг кто-то невероятно гениальный выкинул неподалёку от пляжа. У особи оказалась перебита ласта, так что даже доберись она до воды — не факт, что выжила бы. И это я еще молчу про то, что они обитают только в Тихом и Атлантическом океанах. Видимо, какой-то нерадивый хозяин, наигравшись, решил избавиться от питомца. Или — что тоже может быть — люди просто не ожидали, что черепаха вырастет до таких размеров. Я была наслышана о таких случаях — людям продавали мальков, заверяя, что это уже взрослая особь и больше она не станет. А хозяева потом думали — то ли они идиоты, то ли корм какой-то волшебный.

В любом случае, нам позвонили и сообщили о находке. Откуда горожане узнали номер центра еще до открытия, лично я не имела ни малейшего понятия. Честно — я сама его наизусть не знала, а вот другие были осведомлены. Удивительно.

Так или иначе, мы с Мариной запрыгнули в служебную машину (да, у нас появилась и такая!) и подруга, которая ради этого даже нашла где-то свои покрытые слоем пыли водительские права, отвезла нас с нужное место. А уж как мы тащили бедное животное — это нужно было видеть. Всё же две худые девицы не способны перевернуть мир — они даже черепаху со спины на пузо с другом переместили. Но всё ведь начинается с малого, верно?

Животное мы, к слову, спасли. Привезли, обработали рану, накормили — и выпустили в отдельный аквариум. Марина предложила назвать её Глория — понятия не имею, почему. Но имя быстро прижилось.

В общем, дела наши шли более чем прекрасно. И оставался лишь один небольшой шаг — открытие. Официальное. С перерезанием ленточки, громкими речами, шампанским. И СМИ. На этом настоял Лис и, как бы я не упиралась, он был непреклонен. И дело было даже не в том, что об открытии первого учреждения подобного типа стоило оповестить как можно большее количество человек. Нет, Воронцов преследовал свою цель. Он желал бросить вызов всем и каждому, кто посмел поливать нас грязью. Он хотел показать им, что нас невозможно сломить и что мы выше всего того дерьма, которое с нами случилось.

К уговорам подключилась и Марина (конечно, ей только дай повод засветиться в СМИ) и, как ни странно, Игнат. Брюнет с самым серьёзным видом доказывал мне, что, как профессионал, я должна уметь отсекать такие неприятные ситуации и, сцепив зубы, делать всё, что требуется, для достижения цели и процветания своего детища. Если оно мне, конечно, было дорого.

А оно было. И даже больше — я влюбилось в центр, стоило мне только впервые оказаться в здании. Серьёзно — я даже мужчину своего рассмотрела не сразу, но это место…оно покорило меня. И, наверное, именно поэтому я позволила себя уговорить. И начала готовить к открытию.

Это было сложно. Даже не так — это было нереально, адски невыносимо. Если бы не поддержка Елисея — я бы в какой-то момент психанула и свернула бы всю эту затею. Но мужчина — любимый — с терпеливостью взрослого, воспитывающего неразумное дитя (и я уже не обижалась на эту формулировку), объяснял мне, что нужно делать. Он помогал мне оформлять приглашения, выбирать все те многочисленные издания, которые должны были прибыть и составлять списки приглашённых. А Марина с Игнатом взялись за оформление деталей — заказ напитков, еды, поиск персонала, декор и музыка. В общем, при деле были все.

Но, несмотря на то, что всё — абсолютно всё — было схвачено, я всё равно нервничала. Почему? Да потому что мне предстояло, как руководителю, выступить с речью. И, если раньше меня никогда не пугали подобного рода мероприятия, то в этом случае хвалёная выдержка отказала мне. Одно дело — вещать с кафедры какие-то научно доказанные моменты, нагло используя цитаты великих, и совсем другое — рассказывать что-то настолько личное. Это пугало.

В день открытия мандраж только усилился, и меня не могло спасти ничто. Пока остальные занимались подготовкой, а киперы (да, мы наняли двоих приятных молодых людей, которые занимались с животными) проверяли наших немногочисленных воспитанников, я отчаянно пыталась успокоить своё сердце, которое колотилось где-то в районе горла. Выходило, мягко говоря, паршиво.

— Ты бледная! — заявила Марина, без стука вваливаясь в мой кабинет и занимая кресло напротив стола, во главе которого расположилась я.

— И меня можно понять, — нервно хмыкнула я, поднимая глаза, — У меня речь не клеится.

— О, знаменитая Аля Аржанова нервничает, — хихикнула подруга, но, заметив моё лицо, предложила, — Расскажи о своих идеях.

Я пожала плечами:

— Может, привести статистику, сколько животных ежегодно гибнет?

— Скучно! — припечатала Андреева, — Дальше.

— Эм… — протянула я несколько неуверенно, — Попросить сильно не поливать меня грязью в своих заметках за мою идиотскую речь?

— Тупо! — отрезала подруга, которая, по всей видимости, вознамерилась меня в этот день не щадить, — Что с тобой? Ты ведь всегда знала, что сказать! В любой ситуации! Абсолютно!

— Ты меня с собой случайно не путаешь? — поинтересовалась я, недовольно вздыхая.

Но Марина только отмахнулась:

— То, что я великолепна, даже не обсуждается! Но мы говорим о тебе. Откуда страх?

— Поверь мне, если бы я знала — то уже давно разобралась бы с ним, — пробормотала я, задумчиво глядя на монитор компьютера, где белел совершенно пустой лист текстового документа.

— Хей, — негромкий оклик заставил меня поднять глаза и встретиться с мягким взглядом Марины, — Всё будет хорошо. Просто говори то, что думаешь. То, что идёт от сердца. Договорились?

Чуть подумав, я кивнула. В конце концов, это же был не конец света, верно? Всего лишь один день, который нужно было пережить.

— В таком случае, — изрекла подруга, поднимаясь на ноги и отряхивая изящный брючной костюм зелёного цвета от несуществующих соринок, — Пойдём. Все начинают собираться.

Сам приём представлял из себя странное действо. Мне приходилось со всеми здороваться, слушать имена без малейшей надежды запомнить их, улыбаться и отчаянно пытаться не упасть в обморок. Я была рада видеть, пожалуй, только свою тётю и тех сокурсников, что всё-таки пришли. Ну, и Лиса, конечно. Хотя, он подавляющее количество времени проводил не рядом со мной, тоже общаясь с гостями.