— Да, мам! — крикнула рыжая.

Схватив свою одежду, валяющуюся возле кровати, она швырнула её в шкаф. Одновременно с тем, как одна дверь с негромким щелчком закрылась — другая распахнулась, и рыжая прикрыла глаза. В спальне она оставила включенным лишь ночник, так что яркий свет из коридора был ей неприятен.

— Так-так-так, — хмыкнув, пробормотал всё тот же женский голос.

Проморгавшись, Андреева открыла глаза и повернулась в сторону двери. На пороге стояли оба её родителя, и выглядели они при этом крайне озадаченными. Еще бы — на кровати единственной дочери расположился вполне себе взрослый мужчина, с густо заросшими щеками и растрепанными волосами. А сама дочь, хоть и стояла от него на приличном расстоянии, но и сама выглядела не лучше — рыжая чувствовала, как горели её губы от всех тех поцелуев, и понимала, что они наверняка распухли и покраснели. Да и прическа оставляла желать лучшего. А шальной блеск в глазах не смогли бы скрыть даже солнечные очки.

— Привет мам, привет пап! — прощебетала Марина, натягивая на лицо улыбку.

— Привет-привет, — пробасил отец девушки.

Щелкнув выключателем, он позволил свету люстры развеять ореол романтики, который царил в спальне его дочери. Не то, чтобы там что-то итак оставалось после их появления.

— А это у нас кто? — кивнул мужчина в сторону молчавшего Игната.

— Мой друг, — обреченно выдохнув, призналась Марина, — Игнат Васильев. Игнат — это мой папа, Виктор Андреевич, и моя мама, Маргарита Игоревна.

— Здравствуйте, очень приятно с вами познакомиться, — кивнул брюнет, ослепительно улыбнувшись.

— Просто Виктор и Марго, — отмахнулась женщина, удивительно похожая на дочь, — Значит, вы друг нашей Марины? Она у нас скрытная, ничего про своих парней не рассказывает.

— Мам, — поморщилась рыжая.

Но Игнат, кажется, поймал какую-то свою волну. Потому что, всё с той же шкодной улыбкой, он заявил:

— Вы не поверите, но мне Мариночка тоже ничего про них не говорит! Как бы не выпытывал — молчит, как партизанка!

— Ты что несешь, дурень? — прошипела рыжая.

Мысленно она уже приготовила пару десятков вариантов убийства мужчины, но в большинстве случаев ей нужна была помощь со стороны. Да и делать это при родителях тоже как-то было неправильно. Так что приходилось ограничиваться лишь грозными взглядами и молниями из глаз.

Однако, на родителей дерзость Игната, кажется, произвела ровно противоположный эффект. Неожиданно хохотнув, Виктор Андреевич заявил:

— Он мне нравится. Игнат — давай со мной на кухню. Марго — сообрази нам что-нибудь. Будем знакомиться с зятьком.

— Только безалкогольное — я за рулём, — скромно отозвался Васильев.

— Идите, — кивнула Маргарита Игоревна, — Мы с Мариной заварим вам чай.

Когда мужчины, негромко переговариваясь, вышли из комнаты, женщина повернулась к дочери, и улыбка на её лице сменилась укоризной:

— Не стыдно? Хоть бы предупредила.

— Прости, мам, — искренне покаялась Марина, — Я сама не ожидала, что так получится.

— Ладно, что сделано — то сделано. Только, Марин, надень что-нибудь с воротником высоким. Не шокируй отца еще больше.

Проводив мать недоумевающим взглядом, рыжая повернулась к зеркалу. Убрав спутавшиеся волосы на спину, та заметила темно-фиолетовый след от зубов и громко ахнула. А после прорычала:

— Я убью его!

Пока Марина пылала праведным гневом и искала хоть что-то подходящее из одежды, её отец и парень расположились в гостиной. Виктору Андреевичу не терпелось узнать, кого же он, собственно, обнаружил в спальне своей принцессы.

— Итак, чем ты занимаешься? — спросил глава семейства.

Игнат задумался. Врать отцу своей девушки в первый же день знакомства о том, что он работал простым барменом, ему не хотелось. Васильеву в принципе казалось, что его игра затянулась, и пора было раскрыть все карты. Он просто пока не мог подгадать нужный момент. Но и эти тонкости Марининому отцу знать было вовсе не обязательно.

Поэтому, брюнет ограничился лишь туманным:

— Я работаю в «Фениксе».

— Неплохое место, — кивнул Виктор Андреевич, — Очень удачно расположено и здание в прекрасном состоянии.

— Вы бывали там? — поинтересовался Игнат.

— Не совсем, — покачала головой отец Марины, — Моя фирма занимается торговлей недвижимостью. «Феникс» — одна из моих сделок. Помнится, у него еще два владельца, но здание при заключении сделки переписали на одного. Как же его звали то, дай Бог памяти…

— Игнат Васильев, — услужливо подсказал брюнет, понимая, что скрывать что-то было уже, в какой-то степени, бессмысленно.

Щелкнув пальцами, Виктор Андреевич воскликнул:

— Точно! Погоди, выходит ты — владелец этого клуба?

Игнат кивнул:

— Совладелец. Мы с другом в равных долях. Но по бумагам — да, всё записано на моё имя.

— Что ты сейчас сказал?

Громкий, звенящий голос, казалось, прорезал гостиную пополам. Игнат, чувствуя, как холодеет внутри, медленно повернулся ко входу — и увидел Марину. Которая смотрела на него одновременно шокировано, потрясенно и невероятно яростно.

Игнат сглотнул. Видимо, искать подходящий момент ему было уже без надобности. А вот заказывать себе поминальную молитву было самое время.

Глава девятнадцатая

— И в итоге выясняется, что он никакой не бармен! — закончила свой рассказ Марина, яростно размахивая руками.

Я чуть отодвинулась от подруги, опасаясь, что такими темпами она засветит своей царской ладонью мне по лицу, после чего поинтересовалась:

— И ты закатила скандал прямо при родителях?

— Конечно! — воскликнула Андреева, — И знаешь, что самое обидное?

— Твои мама с папой встали на его сторону? — предположила я.

Подруга, уже открывшая рот, осеклась на полуслове, бросив на меня полный удивления взгляд, после чего, подозрительно прищурившись, спросила:

— Ты что, была там?

— Ага, блин, в шкафу сидела, — съязвила я беззлобно, — Просто это как бы очевидно. И родители у тебя очень адекватные — раз не выкинули взрослого мужика из дома, застукав в спальне дочери. Вряд ли они решили, что вы там плюшками баловались. Так что, Мариночка, только ты у нас реагируешь странно.

— В смысле — странно?! — возопила подруга.

Она была так возмущена, что даже спрыгнула с подоконника, на котором мы по привычке коротали время до начала занятий. Как подруга умудрилась не упасть и не сломать себе шею на десятисантиметровой шпильке, лично для меня осталось загадкой.

Пожав плечами, я отозвалась:

— Просто я не понимаю, что тебя не устраивает. В итоге он же оказался обеспеченным человеком. Не это ли тебя больше всего всегда беспокоило?

Нахмурившись и надув губы, рыжая покачала головой:

— Ты не понимаешь! Нельзя врать своей девушке и сознаваться в этом при её родителях в первый же день знакомства! Это неправильно!

В голосе Марины звучало такое неподдельное негодования и даже обида за обман, что её даже стало жалко. Но я не была бы собой, если бы упустила возможность зацепиться за её слова и поддеть девушку. Мы ведь были подругами, и это, вроде как, входило в наши обязанности. Я не была в этом до конца уверена, но сама Андреева регулярно так поступала. Пришло время вернуть ей её же монетку.

Так что, максимально широко улыбнувшись, я протянула:

— Погоди-погоди. Ты сказала «своей девушке»? То есть ты признаешь, что вы встречаетесь?

Подруга, поперхнувшись словом, которое грозилось сорваться с её губ, и, бросив на меня полный укоризны взгляд, воскликнула:

— …Знаешь что? Иди ты! Я ей об одном, а она…

— А что я? — пожимание плечами было ей ответом, — Как по мне, так ты раздуваешь из мухи слона. В конце концов, Игнат ведь скрыл от тебя не три судимости, и два неудачных брака. Он просто утаил от тебя своё истинное материальное положение. Как по мне — ничего криминального не произошло. Может, он просто хотел, чтобы ты ценила его не за деньги, а за богатый внутренний мир?