Должна ли я была сказать ему об этом? Или стоило еще немного помаривановать его, оставив томиться под крышкой ожидания? Ох, Мариночка, твои советы мне бы в тот момент ой как пригодились.

Молчать вечно, к сожалению, тоже не было вариантом. Поэтому, я сказала то, что думала, удивившись тому, насколько жалким и неуверенным был мой голос:

— Я не знаю, что на это ответить.

Елисей, выдохнув с явным облегчением (видимо, ждал, что я закачу скандал), лукаво улыбнулся и произнес:

— Есть такие моменты в жизни, когда слова излишни. И куда проще всё передать без них. Это можно сделать самыми разными способами. Например, вот так.

Аккуратно подцепив пальцами мой подбородок, Воронцов приподнял его и, огладив самыми кончиками мои скулы, наклонился к моему лицу. Наш первый поцелуй был сдержанным и даже почти целомудренным — простое касание губ. Но вместе, с тем в нем было столько нежности, что я почувствовала, как подгибаются мои колени, а от наплыва чувств заболело где-то в области сердца. Его губы были чуть горьковатыми — он пил чай без сахара — и от него пахло чем-то неуловимо терпким. Не то мускат, не то корица.

Лис шевельнул губами, и я не могла не ответить ему. Вцепившись пальцами ему в плечи так, что костяшки наверняка побелели, я наслаждалась той осторожной, почти невесомой лаской, что он мне дарил. Поцелуй был словно молчаливым обещанием, что всё будет хорошо, и мне не нужно его бояться. Ох, если бы он только знал, что боялась я уже давно не его, а того, что он заставлял меня чувствовать. И, тем не менее, я не делала попытки отстраниться, позволяя целовать себя и целуя его в ответ, чувствуя, что это было самым верным решением.

Как, судя по всему, и тот поход в клуб. Будь, что будет, как говориться. Нырнем в это болото, Елисей Воронцов.

*Фильм, который обсуждали Елисей и Аля — «История дельфина». В нем рассказывается про единственного в мире дельфина, который лишился хвоста, и люди изготовили для него протез. Очень добрая, семейная картина, основанная на реальных событиях. Увидеть Винтер — того самого дельфина — можно в режиме онлайн, на специальном сайте www.seewinter.com (Всем, кстати, советую посмотреть обе части фильма)

Глава шестнадцатая

— Я не могу поверить!

Эта фраза сопровождала меня всё утро. Как бы, это можно было легко объяснить, ведь произносила её именно я. Но меня можно было легко понять — не каждый день моя лучшая подруга приезжала в университет, сопровождаемая не отцом, а барменом из «Феникса». И я не была бы собой, если бы не устроила Андреевой допрос с пристрастием. Та пыталась отбрыкиваться, но вяло и неохотно, что лично я сочла хорошим знаком.

— Ты и Игнат, — покачала я головой, всё еще переваривая новость.

Мы сидели на подоконнике напротив нужной аудитории, и пока не спешили заходить внутрь. До звонка еще было время, и мы решили, что в полном шумных студентов помещении поговорить нам спокойно не дадут. Я устроилась на широкой пластиковой плите с ногами, прижав колени к подбородку, Марина же аккуратно пристроилась с краю, вытянув изящные копытца и уложив ноги одна на другую.

— Что тебя так удивляет? — пожав плечами, спросила она нарочито небрежно.

— Даже не знаю, — протянула я с усмешкой, — Как насчет «всё»?! Ты ведь его терпеть не могла. Точнее, говорила так, — добавила я всё тем же тоном.

— Скажем так — он взял меня измором, — чуть подумав, изрекла рыжая.

Я снова не смогла удержаться от маленькой колкости:

— Не слишком то ты долго сопротивлялась. Всего пару недель, если подумать.

— А сама-то! — воскликнула Марина, тыча в меня пальцем, — Давно ли поменяла мнение о своем Елисее драгоценном? Помнится, кое-кто нос от него воротил, когда добрая и умная подруга советовала обратить внимание на мужика!

Да, Мариночка была ходячим пособием на тему «лучшая защита — это нападение». Но доля истины в её словах всё же была. Как и в моих. Поэтому, пожав плечами и улыбнувшись, я примирительным тоном изрекла свой вердикт:

— Да, мы обе сваляли дурака. Подруги ведь. Зато теперь всё начало вставать на свои места. Но ты мне всё же объясни — как он смог переубедить тебя насчет того, что бармен — это очень неперспективная и не элитная профессия?

— Как-как, — буркнула Андреева, и я впервые увидела, как моя подруга краснеет — медленно, будто её тело не умело этого, и теперь пыталось в ускоренном темпе освоить этот навык, — Губами своими бесстыжими.

— Таааак, — протянула я, чувствуя, что мы начали подбираться к самому главному, — Целовались, значит. И как это было?

Чуть подумав и покусав нижнюю губу, подруга призналась:

— Горячо. Черт, это было…очень… — Марина взмахнула руками, словно не в силах словами выразить всё то, что думала по поводу поцелуя, и могла это сделать лишь с помощью жестов — Очень…

Наблюдая за подругой, я не могла сдержать улыбки. Маришка выглядела…иначе. Что-то неуловимо изменилось в ней. Нет, внешне она была всё такой же — невероятно красивой и эффектной. Облаченная в короткое зеленое платье, черный пиджак и ботильоны к нему в тон, она олицетворяла собой само понятие красоты и совершенства. И так было всегда. Но всё же, что-то было другим. Быть может, ее глаза, которые блестели как-то совершенно по-особенному. Или губы, которые то и дело растягивались не в привычную саркастическую усмешку, а искреннюю и даже какую-то нежную улыбку. Всё же правду говорят все те, кто считает, что искреннее счастье украшает женское лицо лучше даже самой дорогой косметики.

Когда Марина, окончательно смутившись, замолчала, я коснулась её руки и сказала:

— Я тебя понимаю. Даже очень хорошо.

Андреева тут же повернулась ко мне. Как хищник, почуявший кровь, она вцепилась в меня взглядом и почти пропела:

— Вы посмотрите только. Кто-то начал скидывать с себя оковы невинности?

Я неловко пожала плечами и неуверенно пробормотала:

— Разве только совсем чуть-чуть.

— Значит, тоже целовались, — констатировала Марина, — И как это было?

Я не успела ответить, поскольку наше уединение решили наглым образом нарушить. Максим Смирнов, отбившись от стайки своих дружков, подошел к нам с довольной улыбкой и поцеловал Марину. Точнее, попытался, потому что подруга, молниеносно разгадав его маневр, увернулась от этих, на мой взгляд, сомнительных проявлений нежности, и поинтересовалась:

— И что это сейчас было?

— Я поздоровался со своей девушкой, — невозмутимо отозвался Максим, — Точнее, попытался.

Девушка? Когда это они успели стать парой, и где я была в этот момент? Видимо, те же вопросы возникли и у Марины, потому что она, приподняв одну бровь и скрестив руки на груди, спросила притворно ласковым тоном:

— И с каких это пор я — твоя девушка?

Смирнов хмыкнул:

— Думаю, с этих самых.

Прищурившись, Марина прижала палец к своим губам, и изобразив глубокие раздумья, через пару секунд изрекла:

— Мне кажется, мы с тобой несколько разошлись во мнениях. Я с тобой не встречаюсь. Если ты пару раз принес мне кофе и попросил помочь тебе с вечеринкой — это еще не значит, что мы объявили себя парой и можем заселяться в отдельный вип-домик. Это так не работает.

— Вот как, — процедил Максим.

Его настроение изменилось за доли секунды — вот только что перед нами стоял довольный жизнью и уверенный в себе молодой человек, и уже через мгновение его словно подменили. Смирнов помрачнел, и взгляд его из насмешливого стал каким-то недобрым. Таким, что даже я поежилась, хотя он ко мне и не обратился ни разу. Странный народ эти мужчины — не умеют спокойно и с честью принимать поражения. Они либо злятся и бухают, либо злятся и причиняют боль окружающим. И я не была уверена, к какой категории относился Макс.