— Кто-то сказал «вечеринка»?

Обернувшись, я не смогла удержаться от удивленной улыбки. Позади меня стоял Елисей. Он возвышался надо мной, как самый настоящий человек-гора, заслоняя собой весеннее солнце. Заметив, что я смотрю на него, мужчина подмигнул мне с усмешкой:

— Привет. Решил заехать за тобой.

— Очень мило с твоей стороны, — хмыкнула я, стараясь не показывать, как на самом деле рада его видеть, и повернулась к Гречишкину, — Вадим, это Элисей, мой друг. Лис — это мой сокурсник, Вадим.

— Очень приятно, — пробормотал Вадик, который под взглядом Воронцова, кажется, стал меньше ростом.

— Взаимно, — ровным тоном отозвался Лис, но я не поверила ни единому его слову.

— И, кстати, на все вечеринки Аля ходит только с Елисеем! — заявила молчавшая до этих пор Марина.

Я бросила в ее сторону сердитый взгляд, но та лишь пожала плечами. Впрочем, её можно было поблагодарить хотя бы за то, что она не добавила ничего такого, за что мне потом могло бы быть мучительно стыдно.

Вадим посмотрел на меня как-то растерянно, и в голове сразу всплыл образ брошенного щенка. Но я понимала, что не могу сказать ничего, что не задело бы его еще сильнее. Поэтому я ограничилась лишь мягким:

— Поговорим потом, Вадим.

А когда парень, согнувшись в три погибели, словно на его плечи лег тяжкий груз, ушел, я повернулась к подруге и позволила себе выплеснуть на неё накопившиеся эмоции.

— Ты что тут устроила?

Но Марина не смутилась. Пожав плечами, та отозвалась:

— Я? Всего лишь сказала правду. Ты ведь пойдешь с Алей на вечеринку сегодня? — поинтересовалась она у Лиса, как ни в чем не бывало.

Мужчина усмехнулся:

— Для начала я бы хотел знать, о какой тусе вообще идет речь.

Я поспешила ответить, пока Андреева не закидала мужчину лишней информацией:

— Обычное сборище студентов. У одного из наших сокурсников родители уехали на неделю, и оставили дом в его распоряжении. Что-то вроде рейва в американском стиле. Дешевое пиво, громкая музыка — ничего особенного.

Елисей почесал подбородок и протянул:

— Звучит интересно. И я как раз свободен этим вечером.

— Вот и отлично! — подытожила Марина, — Я ведь говорила, что ты должна его позвать. А ты, — кивнула рыжая Воронцову, — Не благодари. Увидимся, вечером, голубки.

С этими словами подруга в буквальном смысле упорхнула в сторону стоянки, где её, как и всегда, ждала машина отца. Её медного цвета волосы развевались на ветру, а солнце подсвечивало их, отчего шевелюра Андреевой напоминала живой огонь. Неудивительно, что многие сворачивали шеи, глядя на нее со смесью восхищения и восторга.

Но не Елисей. Тот смотрел на Марину так, словно до конца не мог переварить то, что она ему сказала. А повернувшись ко мне, он спросил лишь:

— Я не понял — она это сейчас серьезно сказала?

Но я только покачала головой и попросила:

— Ничего не говори. Она моя лучшая подруга и я не хочу с тобой из-за неё спорить.

Воронцов, чуть подумав, кивнул, и на его лице расцвела широкая улыбка:

— Так значит, мы сегодня идем на вечеринку?

— Только если ты сам хочешь этого, — осторожно произнесла я, — Не хочу, чтобы это выглядело, как принуждение.

— Аля, — от того, как Лис произнес мое имя — мягко и с долей нежности — по моей спине поползли мурашки, — Я, может, и староват, но веселиться еще умею. И с радостью проведу этот вечер в толпе пьяных студентов. Если там со мной будешь ты.

Покраснев — в первый раз за тот день, но что-то мне подсказывало, что далеко не в последний — я улыбнулась и кивнула:

— Хорошо. Тогда давай сделаем это.

*****

Могу смело сказать — никогда я так не нервничала, как в тот вечер. Не то, чтобы до того дня у меня было шибко много ярких событий в жизни. Может, только если выпускной в школе, но он прошел как-то серо и уныло, и не запомнился мне ничем, кроме медали, которую я — нет, не потеряла, а просто нашла утром на шее у своей, самую малость нетрезвой тетки. Видимо, Катя отметила вечер гораздо интереснее.

И вот, пришел, наконец, мой через ощутить тот ни с чем не сравнимый мандраж, когда в первый раз выходишь в свет с мужчиной. Своим я его называть не могла (да я и не была до конца уверена, хотела ли этого), но всё равно — я куда-то собиралась с кавалером. Очень харизматичным и по-своему красивым кавалером. Таким, при взгляде на которого у многих женщин начиналось интенсивное потоотделение, а мужчины начинали негромко материться и сыпать оскорблениями, пытаясь таким образом компенсировать собственную неуверенность в себе.

При этом я отчетливо понимала, что основная причина моего невроза заключалась в том, что я вела его именно на студенческую вечеринку. Если бы мы просто решили сходить в клуб — волнения не было бы вообще. Потому что все люди вокруг оставались бы для меня незнакомцами, а их можно было смело посылать по матери.

Но тут…это были мои люди. Друзья, сокурсники, те, кто помогал мне и кому помогала я. Какие бы отношения нас не связывали, они никогда не знали обо мне больше, чем я позволяла. А тут, с легкой руки Марины (а точнее — языка) я собиралась малость ошарашить всех этих людей, приведя на молодежную тусу взрослого мужчину, полностью сформированную личность. Что они на это скажут? А что подумает сам Елисей? Не станет ли ему скучно и не засмеет ли он меня, узнав их всех чуть поближе? И, самое главное — не устроит ли моя лучшая подруга мне еще какую-нибудь подлянку? Разумеется, из самых лучших побуждений.

Все эти вопросы кружили в моей голове всё то время, пока я работала. Не оставили они меня в покое и пока я собиралась. Я никогда не считала себя представителем той массы людей, которые анализируют каждый свой шаг и сомневаются в принятых решениях. Однако, видимо, этот грузовик с недопряниками рано или поздно должен был перевернуться и на моей улице.

Катя, у которой был выходной, какое-то время наблюдала за моими метаниями и попытками собраться, и в конце концов не выдержала.

— Так, стоп! — она схватила меня за руки, вынуждая остановиться в центре комнаты, — Прекрати носиться! Что с тобой такое, Аля?

Но я только вырвала руки и села прямо на пол. Моя спальня напоминала место боевых действий — повсюду были разбросаны одежда и обувь, как мои, так и Катькины. И в центре этого хаоса восседала я — растерянная и смущенная.

— Я не знаю! — в конце концов простонала я, — Не могу саму себя понять! Хочу я вообще куда-то идти? И хочу ли это делать с Елисеем?

Катя присела рядом со мной и осторожно приобняла за плечи. Видимо, боялась, что я начну вырываться. Я не то, чтобы не была фанатом объятий — скорее, считала, что всему должно быть своё место и время. И тот момент…ладно, признаю — тогда мне это было действительно нужно.

— Он что, обидел тебя?

Голос тёти звучал мягко, но я почувствовала скрытую в нём угрозу. Да, моя родственница могла вести себя, как безбашенный подросток, и не любила, когда на неё навешивали слишком много ответственности. Но вместе с тем, я всегда знала, что случись со мной что — Катя порвет моего обидчика голыми руками.

Так что я поспешила заверить её:

— Нет, что ты. Елисей…он неплохой. В самом позитивном смысле этого слова. Мне с ним…легко. Как ни странно.

— Тогда в чем проблема?

— Я не понимаю его мотивов. Он — успешный, богатый, привлекательный мужчина. Он может получить любую! Черт возьми, да почему я?!

Произнеся это вслух, я выдохнула. Да, я уже думала об этом, и не раз, и проговаривала вслух. Но мне кажется, что этот момент был одним из тех, которые я никогда не смогу понять. Потому что есть в нашей жизни такие моменты, которые, хоть убей, не получается уложить в голове. Вот это было моей загадкой. Пазлом, который я не могла собрать.

Но вот Катю, похоже, эта ситуация ни капли не напрягала. Усмехнувшись, она сказала:

— А тебе не приходило в голову, что ему просто надоели все эти «любые», которых он может получить, просто поманив пальцем? Что ему захотелось чего-то, за что приходится бороться? Чего-то, с виду абсолютно простого, но на самом деле такого многогранного и потрясающего? Тебя.