— Хорошо, Полин. Я понял и не спорю. Реально… надо выспаться перед дорогой. Чтобы ночью в кювет не снесло.

— Именно. Давай договоримся, только без обмана. Сейчас ты ставишь телефон на беззвучку. И неважно кто тебе позвонит, не важно, что случится — дела, друзья, семья… — тут же осекаюсь, вспоминая его недавнюю фразу: «У меня больше нет семьи». — Хоть конец света! Ты спишь до шести вечера и точка. Ясно?

— Ясно, — он все ещё посмеивается над моими командными нотками.

— Сборы у нас налегке, все самое главное уже со мной…

— То, что ты просила я уже запаковал. Я ещё и к себе сгонять успел — документы там взял, наличку. И вещей по минимуму.

— И при этом мне втирал, что спал, да? — снова бурчу я. — Хорошо, хорошо, я не возмущаюсь больше. Зато ты уже собран. Поэтому — теперь только отдых перед дорогой. Сейчас у нас сколько?

— Час дня.

— Черт… пять часов для сна не так и много…

— Нормально. Мне хватит.

— Да вечно тебе хватает — то два, то три часа! А тут целых пять!

— Серьезно, Полин, не переживай. Приедем к тебе, и я высплюсь. Сутками дрыхнуть буду. И ты со мной.

— Ага, — чувствуя, как внутри разливается приятное тепло, киваю я, хоть и знаю, что он этого не видит. — Как круто будет, Артур. Совсем скоро. Все, а теперь спать! Ты всё понял, что я сказала?

— Всё понял, — он все ещё улыбается. — Будильник на шесть, и на семь к тебе в приемный покой.

— И телефон на беззвучку! А лучше вообще выключи.

— Хорошо. Все так и сделаю.

— Тогда… до вечера?

— До вчера, Полин.

— Ты точно меня не обманешь?

— Точно.

— Ладно, отдыхай. Спокойной ночи… дня тебе.

— А ты лечись.

— Хорошо.

— Мах на мах давай. Я сплю, я ты поправляешься.

— Договорились… Пока, я отбиваюсь! — я снова смеюсь от тех самых мыслей, которые лезли мне в голову, как только мы познакомились. Как малолетки. Не можем ни расстаться нормально, ни по телефону попрощаться.

И это так здорово. Теперь я даже над этим не иронизирую. Я приняла для себя новые правила, которые бы никогда не думала, что мне так понравятся.

Никогда не говори никогда. Ну, вот как тут поспоришь?

Какое-то время прокручивая в голове эту старую истину, ем приготовленный Артуром обед, стараясь поменьше шуметь. Некоторые из моих соседок уже легли спать, некоторые, как и я до этого, тихонько переговариваются по телефону с родными, и только Люда, недвижимо сидя на кровати напротив моей, все так же смотрит на меня, не мигая. Кажется, теперь я ее любимая игрушка, эдакий пёсик с перемотанной головой, за которым ей нравится наблюдать.

— Приятного аппетита, — говорит она по-прежнему безэмоционально.

— Спасибо. Будешь? — предлагаю ей гренки из второго контейнера — Артур специально вымочил их в молоке, чтобы они остались мягкими при жарке, и от этого я чувствую новый укол умиления и благодарности. И щедро готова делиться этим со всеми.

— Не, не надо. Ты сама кушай. Кушай, а потом спи. Чтоб голова не болела. Когда с головой непорядок — это очень плохо.

— Ничего страшного, мы все поправимся, — отгоняя ассоциацию с фразой из старого фильма: «И тебя вылечат, и меня вылечат», говорю я. — И головы болеть больше не будут. Не стесняйся, бери гренки. Мне сейчас к врачу, на осмотр. Все равно останутся — бери, чтобы не затвердили.

Люда с осторожностью берет у меня одну гренку — подозреваю, ключевую роль тут сыграл типичный для ее поколения страх «Чтоб только продукты не испортились». Я же, допивая остатки все ещё тёплого супа, пытаюсь посмотреть сообщения и почту, чтобы перед визитом к врачу, о котором предупредила меня Таисия Петровна, бегло узнать, что там творится в большом мире.

Мобильный интернет здесь тоже очень слабый — и я понимаю, как соскучилась по жизни в столице ещё и из-за постоянных проблем со связью. С самого начала этот чёртов тормозящий интернет сопровождал меня. С самого дня прибытия! И сколько событий пошли бы по-другому, если бы у меня была нормальная связь!

Если бы да кабы. Прошлое не терпит сослагательного наклонения, но как интересно бывает пофантазировать на эту тему. Правда, сейчас мне не до фантазий. Это все потом, дома, где мы скоро окажется.

Быстро открываю мессенджеры и приложения, которые работают худо-бедно, только не грузят картинки и видео.

Вот сообщения от Насти, которая ещё не знает последних новостей обо мне — она забрасывает меня ссылками галлерей, фотографиями залов, которые либо не открываются, либо делают это в ужасном качестве.

«Когда приедешь, Полик?! Мы соскучились, ты раньше так никогда не пропадала! Жду рассказов обо всем и с подробностями! На такое отсутсвие должны быть только нереальные причины!»

О да, мне будет, что ей рассказать. Особенно, почему я возвращаюсь с перебинтованной головой и ужасной стрижкой, плюс потеряв все исходники с последнего фотосета. Такого со мной никогда не было, камеру я привозила назад из любых, даже самых стремных командировок и подозрительных локаций.

Стараясь отогнать от себя вновь накатившую грусть по разбитой технике, перехожу к сообщениям от Вэла, при этом пропуская смс и послания с незнакомых номеров — они все ещё продолжают поступать, хотя и не так массово. Все равно ничего нового они мне не сообщат. А то, что я — шаболда и престарелая проститутка, уже успело отложиться в памяти. Нечего ее засорять лишним хламом, тем более, голова у меня и так пострадала.

У Вэла, в отличие от меня, полный порядок. Сообщения и фотки от него начали приходить только после четырёх ночи — я подозреваю, что как раз в это время поезд выехал в зону уверенного приёма, когда до прибытия в столицу оставалось часа три, не больше.

Снимки я опять же, вижу не все, некоторые грузятся всего на несколько процентов. Но те, которые успевают открыться, вполне в его стиле — ночные перроны маленьких городов, торговцы пельменями, семечками и медовухой, которую Вэл в своём новом козацком обличье мог и пригубить — ведь ему теперь ничего не страшно. Несколько селфи в обнимку со стихийными продавцами только подтверждают мою догадку, и я не могу сдержать улыбку — Вэл счастлив и пьян. Какая огромная разница между его недовольными гримасами и испуганными фото на случайных полустанках, когда он ехал сюда, ко мне. Хотя, не сказать, что и тогда он был сильно трезв…

Ладно, должно же хоть что-то оставаться неизменным.

«Бля, я на месте! Чувствую себя как Робинзон Крузо, вернувшийся домой. Мне скучно, Полина! Я привык к другой жизни — настоящей, с испытаниями! Вся эта цивилизация — такая шелуха. Где мне применять свою силу — тут, среди доставки и каршеринга?! Остаётся только спать! Всю ночь рядом прибухивали какие-то каменщики, мы подружились, я даже не напился…

Но вот щас меня прямо вырубает…»

О, вот ещё один на ходу отключается без сна. Правда, в отличие от Артура, Вэл провёл буквально пару бессонных ночей, до этого он исправненько дрыхнул — то в кафе у Дениса, то у Никишиных, то у меня на бескаркасном диване. Он всегда слишком ценил своё ментальное здоровье, чтобы разбрасываться им направо и налево.

Даже сейчас, уверена, Вэл первым делом пойдёт восстанавливать свою энергию и баланс перед полётом в Париж. А, значит, за него я полностью спокойна.

«А ты что? Догнала-перегнала меня? Иди всё-таки решила осесть в ебенях, рожать детей и снимать ларьки из 90-х?»

Вэл в своём стиле — продолжает задираться и хохмить, хотя мне ли не знать, что слово «ебеня» он теперь произносит исключительно с придыханием и любовью.

«Все впрдк. Скоро приеду рсскжу»

Ох, до чего же неудобно печатать одним неперемотанным пальцем, да ещё и левой руки. Ещё хуже, чем посматривать новости одним, оставшимися открытым глазом.

Я не хочу пока говорит Вэлу, что случилось. Потому что знаю — так он этого точно не оставит, поднимет ещё больше хайпа, вмешается в конфликт, раздув его до немыслимых масштабов. Он даже свою поездку в Париж отменит ради такого — свящённое негодование от «пещерных расправ» может преодолеть в нем любовь к французским круассанам, и стране, где он когда-то учился. А это совсем не то, что мне сейчас надо.