— Эй, Полина! Полина, блин, Александровна, аллё! — стучит в боковое стекло машины Денис, сбрасывая меня с небес на землю. — Я только это… забыл сказать, что адрес Артуро так, чуток от фонаря написал!

— То есть как это? — все это очень в стиле Дэна — такая маленькая незначительная деталь как неточный адрес, по которому я направляю таксиста, не имея больше никаких ориентиров.

— Да я все думал — это или Малиновского улица, или Захарченко, и понял, что не помню, какая точно! Они, короче, рядом, ну, разберёшься же? Ты, вообще, когда в последний раз на Черемушках была? Так, понятно… — сам себе отвечает он, глядя на мое лицо, на котором написано, что я сейчас встану и убью его за такие «точные» наставления. — Короче, друг! — тут же переключает он своё внимание на водителя. — Магазин «Мандарин» знаешь? Вот второй дом от него направо! Там квадрат такой — так в нем второй дом направо от «Мандарина», понял меня? Хрущёвка такая. Зелёная!

Водитель согласно кивает, и мы трогаемся. В голове у меня, как обычно в моменты, когда я очень нервничаю, абсолютно пусто. Не страшно, не драйвово, не радостно, а именно пусто, как в точке отсчета чего-то нового в жизни.

А в том, что сейчас начинается что-то новое, у меня сомнений нет. Я ещё не знаю, что скажет мне Артур, захочет ли выслушать — но хотя бы выговорюсь сама. У меня в этом такая потребность, во мне так все накипело, что даже если он не откроет мне мне двери, я буду просто стоять и кричать ему в замочную щель. Но он меня услышит. Обязательно услышит.

А выводы пусть делает сам, и решения принимает — тоже.

Никогда не думайте, что знаете кого-то слишком хорошо. И, если ошибались — не носите это в себе, признайте и отпустите. От иллюзий и ошибок не застрахован никто. А вот если держаться за свои заблуждения — это будет гораздо мучительнее. Ещё сильнее, чем горечь разочарования.

Дорога до Черемушек занимает гигантское по местным меркам время — целых сорок минут на машине. Район, в который не каждый приличный водитель возьмет заказ, находится на отшибе, практически за чертой города, и чтобы добраться до него, нужно пересечь большую свалку — хранилище промышленных отходов. Если бы наши предприятия до сих пор работали в полную мощь, боюсь, эта куча производственного хлама разрослась бы так, что накрыла бы и сами Черёмушки. Так что, в их случае, кризис пошёл только на пользу.

Хорошо, всё-таки, что Дэну сразу удалось вызвать машину, и что сейчас не слишком поздно — только около шести, а значит в Черёмушки мы явимся ещё засветло. Пусть я и уехала восемнадцать лет назад, байки и страшилки об этом месте я слышала самые препоганые. Понимаю, что сейчас мне точно понадобится вся моя удача, чтобы не вляпаться в неприятности.

Поток моих рассеянных мыслей неожиданно перебивает сильный толчок снизу, и подпрыгнув на сиденье, я едва не ударяюсь о боковое стекло — машину ведёт, она делает резкий зигзаг по дороге и останавливается. Так, что происходит? Не хватало нам только аварий или поломок — только не сейчас, ну, что за злая ирония!

— Блядские Черёмушки! Какой район, такая и дорога! — орет водитель, успевший выбраться наружу и свирепо осматривающий колесо, которое грохотало как адская колесница, когда мы останавливались.

— Приехали! — зло объявляет мне он. — Колесо щас менять буду! Нахера ты только прешься в этот конченый район?! И я, дурак, заказ взял! Оттуда потом хрен выберешься!

— Я оплачу вам простой. В смысле время на ремонт! И дорогу назад! У меня даже будет новый заказ для вас, в центр. Заберёте там моего друга и отвезёте с одного адреса на другой, — пытаюсь успокоить его я, высовываясь из окна, успевая оценить пустую дорогу и повернувшее к горизонту солнце. Чтобы срезать путь и не проезжать мимо той самой свалки, таксист повёз меня через загородную трассу, которая в направлении Черемушек еще на моей памяти была в очень плохом состоянии. Застрять здесь до самой ночи вместе со злющим водителем мне совсем не хочется. Ближе к ночи я хочу быть у Артура — и пусть он даже не будет этому рад, может, разозлится — все равно, это не идёт ни в какое сравнение с тем, как меня не любят местные таксисты.

Вот и этот, открывая двери салона, чтобы я выбралась, и ставя машину на ручник, смотрит на меня так, как будто это лично я, вылетев в окно бесплотным призраком, пробила шину и едва не столкнула его в кювет.

Следущий час мы эпически меняем колесо — я бегаю по трассе в поисках камней для упора, а водитель покрикивает на меня, наслаждаясь своей властью:

— Не такой! Бля, больше давай! Ох и дурында, как тебя только муж терпит!

— У меня нет… мужа… — запыхавшись, говорю я, таща ему новый булыжник и уговаривая себя швырнуть его под ноги таксисту, а не прямиком в голову.

— От теперь я понял, почему. Потому шо ты — бестолковая! Хоть и на мордаху ничо так. Фигурка… — он оценивающе оглядывает меня и задумчиво кряхтит. Ох, прав был Денис, говоря о том, что в таком виде только приключений на свою задницу найти можно, потому что халатик ее едва прикрывает. — Только нет на свете ничего хуже тупой бабы. Красота сойдёт, а дурь останется! — возвращается к нотациям водитель, помахивая большим железным ключом.

— Я не тупая, я просто бесхозяйственная, — честно говорю ему то, что слышала о себе много раз.

Вот вам и Paulina Marchenko, вот вам и слава крутого фотографа. В то время как мои голландские заказчики, конечно же, сглотнув обиду за перенос сроков нашего проекта, выразили готовность ждать, чтобы поработать именно со мной, как и мои давние друзья итальянцы, которых тоже пришлось сдвинуть в графике, здесь, в богом забытой глубинке, я просто тупая баба. И плевать на мой офигенно авторский взгляд и прочее мастерство. Даже камень для подпорки выбрать нормальный с первого раза — и то не могу.

Удивительно, как сильно место может сковывать и прогибать человека под себя, думаю, прикуривая одну из сигарет, которые стрельнула у Дениса, получив от таксиста новое, традиционное для этого города порицание:

— О, еще и курящая! Вот нет толкового мужика у тебя — и не будет, с такими привычками!

Интересно, кем сможет стать Артур в другой, более свободной среде, которая ему так нужна, но потребность в которой он скрывает за маской вечной занятости? Захочет ли он пойти инструктором в спортклуб, или работа по найму не для него — всё-таки он всегда был сам себе хозяин, и ему придётся начинать своё маленькое дело с нуля, в месте, где никого не знает. Слишком много вопросов у меня сейчас — но в отличие от краткого мига, когда они пришли мне в голову в первый раз, я их больше не боюсь.

Никого не знает — зато знаю я и могу познакомить. Нет четкого понятия, чем заниматься в столице — поймет методом проб и ошибок, Артур не из тех, кто будет тихо прозябать на диване. Как там говорил Дэн — если он перестанет пахать, то просто-напросто умрет. Нет четкого плана и средств на его развитие — я помогу, лишь бы только он согласился эту помощь принять. Все решаемо. Не такие уж и большие сложности, все эти вопросы, которые совсем недавно казались мне непроходимым барьером. Главное сейчас только добраться до Артура. Главное — сказать, что ему нужно, просто необходимо уезжать. Плевать — со мной или без меня. Только бы выбраться из этого места, которое так сильно берет в оборот и шанс даёт быть только таким, как здесь принято, как всем удобно.

Как добрый, любящий, поглаживающий по голове, но все же — тюремщик.

По прошествии тридцати минут мы таки трогаемся с места и на очень небольшой скорости продвигаемся к этим чертовым Черемушкам, чтобы снова не въехать в яму или овраг, или не налететь с размаху на бутылку или кирпич на дороге. В сам злачный даже для нашего города район мы въезжаем в лучах заходящего солнца, которое, позолотив дома и торговые павильоны, не делает их более привлекательными. Продолжаю удивляться, почему Артур выбрал себе квартиру в таком стремном месте — неужели только потому, чтобы быть подальше от родительского дома? Для человека, выросшего пусть в провинциальном, но центре, такая жизнь на выселках не могла казаться привлекательной. Если только ему не было на все плевать. Зачем чувствовать, зачем жить — можно просто пахать и не брать в голову ничего лишнего. Один район, другой — да какая разница?