Нет, я не завидовал и в целом ничего не имел против свободной торговли, пока она не переходит определённых пределов. Но вот когда в продаже оказывается смертельно опасный порошок, и тебе предлагают его для того, чтобы свести счёты с жизнью, мне кажется, все возможные пределы оказываются самым брутальным образом нарушенными. Это просто нечеловечно!

И ведь идея вручить мне такой порошок пришла Алану в трезвую голову! Сложно представить, что придёт ему в голову сейчас, в изрядном подпитии. Да уж, шикарная компания для одинокого ужина, ничего не скажешь!

Решение было принято мгновенно. Оставаться здесь я не хотел. Уж лучше в Столовой, в окружении кучи людей, чем здесь, с этим пьяным торгашом, предлагавшим мне взять у него яд!

Я сделал осторожный шаг назад, аккуратно развернулся на пятках и приготовился незаметно ретироваться, как вдруг из рюкзака с грохотом вывалились Книга.

Твою ж мать! В самый неподходящий момент! И это при том, что я был на двести процентов уверен, что запер рюкзак перед тем, как уйти из Столовой! Неужели снова её проделки?!

Громкий звук выпавшей из рюкзака Книги застал врасплох не только меня.

Алан, рискуя свалиться с башни, стремительным прыжком вскочил на ноги. В глазах его плескалась паника, но, увидев меня, он сразу же успокоился.

— Ты, — безэмоционально, слегка заплетающимся от хмеля языком пробормотал он, констатируя факт, и тут же тяжело бухнулся обратно. Прыть, с которой он вскочил на ноги, кажется, улетучилась в мгновение ока, стоило ему понять, что это всего лишь я, и никакая опасность ему не угрожает. — Что здесь делаешь?

И пусть его голос звучал нетрезво, но всё же в целом он не так уж сильно отличался от привычного снобистского говорка с придыханием, которым он так славился.

Я тяжело вздохнул. Вот же русалкин хвост! Я-то надеялся на то, что он меня просто прогонит и всё! А тут нет, ему, похоже, хочется поговорить. Значит, как минимум, придётся ему что-то ответить…

— Да вот, в Столовой нет аппетита. Пришёл сюда поужинать, — я показал ему еду и, многозначительно приподняв брови, добавил: — В одиночестве. Полном.

Алан понимающе кивнул.

— Не хочется быть среди этих… Остальных, — выплюнул он последнее слово и сделал большой глоток из бутылки. — Понимаю. Ты сейчас в центре внимания. До завтрашнего вечера только и разговоров что о тебе и твоём глупом поступке. Или благородном. Это уж как посмотреть. Хотя если по мне, то глупости тут намного больше.

Ну вот, как я и ожидал, он тут же начал меня оскорблять! Никакого чувства такта и уважения к другим! Такой уж он человек — на 99 % состоит из яда и никогда не упустит шанса подколоть.

Но тут он внезапно меня удивил.

— Будешь? — спросил он, протягивая мне бутылку. — Выглядишь паршиво. И чувствуешь себя, наверное, также. А эта штука поднимает настроение. Проверено! Когда у меня была депрессия, я таких штук ящиков десять выпил. А что такого? Психическое здоровье оно, знаешь ли, самое важное!

Ого! Алан, скряга Алан, неспособный дать в долг ни единого медяка, не убедившись в твоей кредитоспособности и кредитоспособности твоей семьи вплоть до двадцатого колена, хочет поделиться! И не смертельным порошком, а дорогущим вином! Что-то новенькое!

Моим первым порывом было отказаться. Уж слишком не хотелось брать что-то у него из рук! А вдруг он не оставил своей затеи с ядом, но теперь решил поступить хитрее и подсыпал его в вино? Не хотелось бы сдохнуть таким глупым образом!

Но потом, внимательно вглядевшись в его лицо, что с ним что-то не так. Обычно бодрый, подвижный, полный колючей энергии, сегодня он, с подглазинами, дрожащими руками и вековой тоской в глазах, был не похож сам на себя.

Я подошёл к нему, и тут же попятился назад. Ничего себе, как тут высоко! А Алану хоть бы хны — сидит без всякой страховки и плюёт на опасность. Не ожидал от него такой смелости!

Я молча взял у него бутылку и сделал большой глоток. Горло обожгло огнём. Вот же крепкая штука! Но вкусная.

— Хорошо, да? — спросил Алан, и я кивнул. — Вот и я считаю, что хорошо! Сто золотых за бутылку — ещё б было плохо! А вот мой отец думает, что ослиная моча — и та лучше! Если бы он её хотя бы пробовал её, эту ослиную мочу, так нет, он даже воду специальную пьёт, из источников с Вечных гор! Стоит она столько, что целый город можно было бы накормить! А он ещё и недоволен. Вечно ему всё не так…

Он резко осёкся и снова сделал богатырский глоток. Не знаю, что именно происходит, но с ним точно не всё в порядке!

— У тебя что-то случилось? — осторожно спросил я, присаживаясь рядом с ним. Но не так близко к краю смотровой площадки. Всё же настолько рисковать я не готов.

Наверное я снова совершаю ту же ошибку, что и с Миленой, но я действительно не могу пройти мимо человека, которому, возможно, нужна помощь! Пусть этот человек обладает весьма сомнительными моральными качествами и невероятно меня бесит.

— Ну как сказать… — покосился на меня Алан, как будто решая, сказать или нет. — Случилось уже давно. Я, видите ли, паршивая овца в своей семье! Урод, единственное достоинство которого — внезапно открывшийся волшебный дар!

Я не поверил своим ушам. Чтобы эгоистичный Алан рассуждал таким образом — да я такое даже представить не мог! Что же, интересно, его так допекло?

Не успел я его об этом спросить, как он начал всё выбалтывать сам. Кажется, ему просто не терпелось излить перед кем-то душу, и я просто попался под руку.

— Видишь ли, наша семья — одна из самых богатых и влиятельных в Мире уже на протяжении многих веков! У нас денег столько, что короли некоторых стран приезжают к отцу, чтобы занять в долг! — сообщил Алан, но вместо привычной гордости в его голосе звучала скорбь. — Помимо денег у нашего Дома всегда были две особенности — талант торговать, делая деньги буквально из ничего, из воздуха, и полное отсутствие волшебных способностей. Никто и никогда не обладал даже слабеньким волшебным даром! Такое вообще нечасто случается…

— Но у тебя же он есть… — зачем-то попытался его утешить я. — Наверняка семья тобой гордится…

Ответом мне был отвратительный лающий смех.

— Гордится! Ага, как же! — отсмеявшись, горько произнёс Алан. — Понимаешь, если бы этот дар проявился у братьев или сестёр, то отец был бы без ума от радости, обсыпал бы золотом, подарил бы корабль или гарем, смотря чего хочется… Но дар проявился у меня! У меня! У паршивой овцы!

Тут я окончательно перестал его понимать.

— Да что с тобой не так?! Ты же не глуп, красив, обаятелен, прекрасный торговец! Вон как бойко наладил поставки в Академию!..

Алан плюнул, и плевок, красиво искрясь на заходящем Солнце, стремительно полетел вниз.

— Хороший торговец! Ха! Ну да, этого не отнять, хотя у отца и старших братьев к торговле способности получше! Но дело в том, что я… Что я не хочу быть как они! Я не хочу продолжать семейное дело! Я хочу делать то, что я хочу!

— А что ты хочешь делать? — непонимающе переспросил я. — Я думал, что тебе нравится торговать…

Алан снова рассмеялся.

— Да я это ненавижу! Всем сердцем! Я это умею, от меня этого все ждут, но я терпеть не могу торговлю! — тут он замер, решаясь, и выпалил. — Я пишу стихи и баллады и мечтаю стать поэтом!

Вот тут я понял, что ничего не понимаю в людях.

Алан хочет стать поэтом?! Поэтом?! Алан?! Да мне казалось, что он слов-то таких не знает, а тут он заявляет, что мечтал об этом всю жизнь! Вот сюрприз!

Это было так неожиданно, что захотелось выпить. Я жестом попросил у Алана бутылку и тут же сделал большой глоток.

— И твоя семья это не одобряет? — осторожно спросил я, когда горячая жидкость достигла пищевода. — Может быть… может быть просто стихи плохие?

Последние слова вырвались сами собой. Ну не верю я в поэтический талант Алана! Слишком он чёрствый и эгоистичный, нет в нём нерва, романтики!

Алан ухмыльнулся.