Всем знатокам вендетты должно быть понятно, что перечисленные приготовления послужат только обрамлением для главного художественного полотна – мести в ее самом высоком и трагическом смысле. Но об этом позже.
Разведка выявила определенную частоту и продолжительность выхода из квартиры мамани ЖП и его сестры. Также по хронометру было установлено время убытия и прибытия партийного папани. Комитет знал, кто и когда отпирает и запирает двери подъезда. Со временем в подвале был организован конспиративный склад, а также были приготовлены приспособления для открывания канализационного люка.
Теперь самое время рассказать, за что же наш класс так ополчился на ЖП и из-за чего была затеяна вся кутерьма.
То, что ЖП был ябедой и подлецом, и до той поры ни у кого не вызывало сомнений. Но каплей, переполнившей чашу терпения класса, послужил поступок, который возмутил даже равнодушных.
Училась у нас в классе девочка Соня Апфельбаум. Красивая до невозможности, веселая и приветливая, с толстенной рыжей косой. Все, кто знал Соню, если уж не любили ее, то относились к ней с большой симпатией. Соня, кроме того, что была круглой отличницей с самого первого по наш, девятый, класс, была бессменной старостой. Это редко бывает, когда старосту уважают и учителя и ученики. А Соню уважали, это точно. Вот эта самая наша Соня уж не знаю, сколько лет дружила с парнем из другой, тридцать третьей школы, Толиком Журбиным. В восьмом, и особенно уже в девятом классе они совсем по-взрослому где-то встречались, а так как жили далеко друг от друга, то наладили регулярную переписку через общих друзей. Тех, кто учился в нашей школе. Это были подруги Лена Пономарева и Маша Омельченко из параллельного класса. Лена и Маша относили записки обоим адресатам практически каждый день. Иногда записки задерживались и залеживались в карманах пальто Лены и Маши по разным причинам. Но это было не так уж важно. Всем все было известно, и все, или почти все, сочувствовали Соне. Но родители никак не хотели ее переводить в тридцать третью, а родители Толика – его в нашу. ЖП кряхтел от зависти, так как иссыхал от своих ЖП-шных чувств к Соне, а она его вовсе не замечала.
И что же сделала это сволочь? Залезла в карманы Ленки и Марии, выкрала записки и расклеила их во время большой перемены на нашей классной доске! Пацаны мрачно советовались в коридоре, оторвать ли ЖП руки-ноги после уроков, Соня плакала у окна, а девчонки кто пилками для ногтей, кто самими ногтями пытались отодрать записки от доски. Лена и Маша все порывались выцарапать ЖП его поганые глазки; их силой удерживали подруги. Чертов ЖП еще и клей использовал совершенно смертельный.
Прозвенел звонок. Пришла учительница. У нас должна была быть алгебра. Анна Сергеевна сразу же оценила обстановку, вернулась в учительскую и принесла оттуда столовый нож. Минут десять урок не шел, скребли доску. Анна Сергеевна молча сидела за столом и не смотрела на нас. Ей, наверное, как и всем нам, кроме ЖП, было противно и стыдно.
Ну вот, теперь вам все понятно, и дальше вы будете только желать нам удачи в осуществлении вендетты.
Наступил день «Д» – день реализации первого этапа мести. Вы же прекрасно помните, что папа у ЖП был не просто шишкой, а, я даже сказал бы, перцем. Квартира у этого перца была отгорожена от мира великолепной дверью из красного дерева, с полированными монолитными филенками и ручной резьбой. Цены этой двери не сложено! А перец-папа ЖП не был бы перцем, если бы несказанно не гордился своей дверью и не упускал бы случая похвастаться эдакой диковинкой перед многочисленными партийными шишками и перцами-гостями.
В один из пригожих дней, когда в квартире ЖП не было даже домработницы – это комитетчики вычислили точно – наступил час «Ч», исполнения первого этапа комплексной мести. Проникнув в подъезд мимо домофона вместе с попутным жильцом, трое мстителей прокрались в подвал, переоделись, как и положено в хорошем детективе, в грязные комбинезоны, в которых щеголяли на уроках труда. На третьем этаже они остановились перед дверью квартиры ЖП и прислушались. Еще до начала операции наружное наблюдение доложило о полной безопасности. Но ведь в подъезде обретались и другие жильцы, поэтому действовать нужно было осторожно, бесшумно и быстро.
Из раскрытого на полу чемоданчика ремесленника они добыли знакомую чугунную плиту и ручную дрель с заранее вставленным сверлом. По месту засверлили четыре отверстия и присобачили ржавое украшение к дверям четырьмя нестандартными шурупами. После чего рассверлили головки шурупов этой же дрелью, но только сверлом большего диаметра, чтобы их невозможно было открутить не то что отверткой, а даже вырубить зубилом. Главная соль задумки заключалась в том, что плита была прикручена к двери не ровно. И не вызывающе криво. А именно с тем дьявольски просчитанным перекосом, который раздражает и вызывает желание этот перекос немедленно поправить! Но не тут-то было!
Покидая гостеприимную лестничную площадку, мстители, довольные проделанной работой, отошли на некоторое расстояние от двери, чтобы полюбоваться своим творением. Творение было безупречным. Операция «Таврида» могла считаться завершенной.
Как воспроизводилась месть на месте применения, перешедшая в семейную фазу, можно было только догадываться. Но воображение рисовало вполне предсказуемые картины. Вернулись домой временно отсутствующие маманя и сестра ЖП. Увидели табличку и, конечно, огорчились. Пришел из школы виновник торжества, объяснился с маманей, попытался собственноручно оторвать табличку, но только нанес некоторые видимые повреждения до того роскошной двери. Приехал на служебной машине партийный босс. Обнаружил, что он уже не тот, кого знали по фамилии городская и даже областная пресса, а достопочтенный Карл Краузе из Лейпцига, да еще и 1898 года рождения, да еще и с перекосом. Скорее всего, обнаружив неожиданное украшение на драгоценной двери, ни секунды не усомнился в определении адресата и впал в сущее бешенство. А так как он не был бы шишкой и перцем, если бы не был скор на расправу, то великовозрастному ЖП досталось по полной программе и попутно сочувствующей мамаше тоже! О результатах первого удара мстителей стало известно из доклада осведомителей, специально посланных на место происшествия. На финише процесса чугунную доску оторвали с помощью гвоздодера, изрядно изуродовав дверь. Дверь оказалась навсегда варварски изувечена. Сам же ЖП вежливо отказывался садиться на уроках, объясняя свой отказ травмой неизвестного происхождения. Так продолжалось четыре дня. Как только ЖП снова обрел способность сидеть, было объявлено о начале второго этапа операции – «Злой Дух».
Второй акт «мерлезонского балета» обещал быть не столь впечатляющим, но тоже достаточно дерзким. Для проведения мероприятия пришлось снова выследить гарантированное отсутствие живых душ в квартире ЖП и вновь прибыть туда со слесарным инструментом. Недаром с французского «мерлезонский балет» переводится как «охота на дроздов». На этот раз они ограничились тем, что вколотили в заранее просверленное отверстие над дверью дрозда-ЖП тот самый ржавый крюк со свалки, против которого бессилен любой гвоздодер. Возвращаясь, комитетчики, не обделенные инженерной смекалкой, развинтили привод доводчика двери и сделали вражеский подъезд на какое-то время беззащитным. При общем огорчении и нежелании пострадавших смотреть на собственную дверь акция прошла никем не замеченной.
За полчаса до запирания парадного оперативная группа мстителей уже сидела в подвале и деловито готовилась к рейду по тылам противника. Отодвинули тяжелую крышку люка и на веревке спустили в быстрые струи мятую-перемятую флягу. О том, как именно происходил процесс наполнения фляги, умолчим из гуманитарных соображений.
Кряхтя от натуги, подняли тяжелый груз на поверхность, икая и обливаясь слезами от невозможной вони продуктов жизнедеятельности Шевченковского района города Львова, заполнивших флягу до краев. Пришлось даже скрепя сердце малость отлить обратно в люк. Руководитель подпольной, в буквальном смысле, тройки посетовал, что при подготовке операции были допущены недочеты: никто не озаботился противогазами. Хотя резиновые перчатки были у всех.
