Тётка, впоследствии голая, свое дело тоже прекрасно знала. Пришла в баню по банной нужде, купила билетик, нашла свободный шкафчик на первом этаже, разделась, закрыла шкафчик на ключ, понесла его банщице в предбанник моечного отделения. Вам очень важно знать, что страшное объявление на дверях она не читала?

Банщицы на месте не оказалось. Вполне привычная ситуация. Отлучилась девушка по надобности, все может быть. Час был не поздний, посетителей меньше меньшего, так что процедуры опознания можно было не опасаться.

А на самом-то деле на месте не оказалось не банщицы, а банщика. Может, пошел человек пивка попить, что при его работе является делом привычным и рутинным.

Зашла тётка в самое туда, где на ее счастье мылил голову всего один мужик, да и то стоя к посетительнице спиной. Что делают в бане, в общем помывочном отделении, знаете? Из стопки оцинкованных тазиков-шаек выбирают ту, которая почище, без мыльного кольца по борту и несут ее к кранам с разными водами: горячей и холодной. Наливают разные воды в тазик, оглядываются в поисках свободной лавки и несут к ней шайку, стараясь не расплескать. И так далее, но это уже не очень интересно.

Не обращая внимания на намыливающуюся фигуру, наша тётя проделала все нужные манипуляции и, намереваясь качественно помыться, макнула персональную мочалку в воду. Но тут, на ее беду, намыленный мужик повернулся к ней бушпритом. Уж простите за морскую терминологию. В се-таки портовый город! Самое ужасное, что тёткин ключ с тумбочки банщицы исчез, и она лишилась доступа к собственным одеждам. Остальное доскажет Анна Марковна.

Не получив внятного объяснения факта нарушения нравственности, банщица ухватила скользкую тётку в охапку, ведь та, убегая, все-таки умудрилась опрокинуть на себя шайку, и закричала что есть силы:

– Василий!

Василием был исчезнувший вместе с возможностью получения ключа от шкафчика банщик. Да, чистая правда: он выбегал попить пивка. Буквально на минутку. Потом вернулся, убрал с тумбочки кем-то оставленный ключ и поднялся наверх, где «номера», чтобы ополоснуться под персональным душем в сегодняшнюю адскую жару. Банщица кричала так хорошо, что Василий, не отдавая отчета о собственном поведении, отвратительном с точки зрения нравственности, вылетел прямо из-под душа в общий коридор. Заметьте, даже без предохранительной шайки.

Напуганный визгом тётки и криком банщицы, мужик из нижнего моечного отделения, прикрывая казенным тазиком личное то, что нужно было прикрыть, тоже выпрыгнул на лестничную площадку первого этажа и начал подавать вопросительные возгласы. Блокированная с трех стратегических направлений голая тётка вырвалась из объятий банщицы и, все так же нелепо используя шайку и мочалку, помчалась по коридору, пытаясь вломиться в любую не запертую дверь.

Но Владивосток не был бы портовым городом, если бы городская баня не была оборудована принудительной радиотрансляцией по аналогии с кораблем. Для выправления ситуации банщику-смотрителю нужно было срочно возвратиться на боевой пост. Что он и сделал со всей решимостью. Банщица, прошедшая огонь, воду и медные трубы, метнулась в радиорубку, и здание огласилось металлическим скрежетом:

– Внимание, внимание! Всем банящимся: из «номеров» не выходить – сейчас по коридору будет пробегать голый мужчина!

Голым мужиком Анну Марковну было не удивить, но она чуть было не упала в обморок, когда беженка ухватилась за ручку двери того «номера», за которой еще находился супруг-буровик. Как ей доподлинно известно, парень не промах. Но бог миловал, и тётка исчезла со своими тазиком, визгом и мочалкой в каком-то другом свободном «номере».

Свежий и чистый Станислав Сергеевич вышел в коридор с лучезарной улыбкой на лице. Увидев жену, он предположил, что у нее гипертонический криз на почве банного перегрева. К его изумлению супруга легко поднялась с диванчика и буквально волоком вывела его из бани, неумолимо прокладывая курс к пивной «Три поросенка». Такой прыти за супругой инженер-буровик не замечал уже годиков пять, поэтому был приятно удивлен и даже отчасти счастлив. В се-таки, признайте, что забота о нравственности даже на уровне центральной городской бани города Владивостока может принести нежданное счастье в отдельно взятую городскую квартиру, в которой уже две недели как нет горячей воды.

Господин Радковский, как говорят, «сделал себя сам». На день рождения он мог позволить себе пригласить всех, кого хотел видеть рядом с собой в приятную минуту. Пригласил человек сорок, а пришло человек пятьдесят, так как некоторые, не получившие официального приглашения, сочли для себя необходимым прибыть в силу родственных или иных уважительных обстоятельств.

День рождения, который отмечали в дорогом ресторане, проходил непринужденно, несмотря на высокую социальную значимость именинника. Гости подходили к торцу огромного общего стола, его по праву занимал Радковский, говорили хорошие слова и вручали подарки. Подарки кто-то из родственников Радковского складывал на стоящий неподалеку столик, а цветы тут же устраивали в вазы, мгновенно подносимые служащими ресторана. Именинник был в ударе и в превосходном настроении. Сердечно всех благодарил, не забывал пошутить или даже пообещать помочь в решении какого-нибудь застарелого вопроса.

К середине именинного вечера подъехал старый товарищ Радковского, босяк из соседнего двора, а ныне – президент финансовой группы Молчанов.

К своим годам, будучи на год старше Радковского, Молчанов приобрел совершенно седую бороду, которая, несмотря на сочетание с короткими седыми же волосами на голове, сохранила вполне бандитский вид. Молчанов приехал без цветов, принципиально следуя собственному правилу дарить цветы только дамам. К этому времени столик для подарков был уже плотно заставлен, вазы с букетами начали ставить на пол, а именинник тайком распустил поясной ремешок на две дырочки.

Трогательно обнявшись со старым товарищем, похлопав его по спине и удивив многих непосвященных присутствующих фамильярностью в обращении, Молчанов силком усадил Радковского на место, оперся о его плечо и задумчиво начал официальную речь:

– Я вижу, что тебя, Коля, тут уважают. Сколько подарков надарили! Когда я еще только решил, что поеду сюда, я думал уже о том, что же мне тебе подарить? Я думал долго и не мог ничего придумать. У тебя же, Коля, все есть. Какую-нибудь дорогую безделушку – так ты ее забросишь на чердак, чтобы пыль не собирала, да и моих денег не хватит, чтобы тебе угодить. Коня тебе подарить или дорогую машину – не подарю по той же причине. Соответственно, не можешь ты, Коля, рассчитывать ни на яхту, ни на шубу с моего плеча.

Но дарить же все-таки что-то надо! Ты как считаешь? Молчи и слушай. Чтобы сообразить достойный тебя подарок, я решил срочно подзаработать. Вспомнил старое. Пришел к метро, снял кепку и прислонился к стенке.

Скажу тебе честно, Коля, подавали так себе: ни шатко ни валко. Бабушка-коллега, которая неподалеку работала, подошла и говорит: «Что ж ты, милок, место такое неудачное выбрал? Шел бы к другому входу, там супермаркет, люди с деньгами идут. Но там, смотри, менты нашего брата постоянно гоняют. Вот я вижу – борода у тебя седая, чисто профессорская. Может, и не тронут». Послушался я ее, перешел под землей к другому входу, стою, попрошайничаю. Знаешь, права оказалась бабуля – пошел фарт. Но не прошло и десяти минут, как подходят двое в погонах. Говорят тихонько, склонившись: «Давай, дед, мы твою кепчушку ополовиним без особого шума. Или ты отсюда в три секунды слиняешь». Я молча отворачиваю лацкан пиджака и глазами им показываю на знак: «Почетный строитель Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича». Они откозыряли и быстренько отступили.

Таким образом деньжат я насобирал, а поскольку они вполне трудовые, то и дарить их в чистом виде не стыдно.

Молчанов полез в карман пиджака, медленно достал оттуда чистый увесистый узелочек. Также медленно развязал его и высыпал на скатерть перед остолбеневшим именинником звонкую кучку серебряных коллекционных монет.