«Я видел озеро, стоявшее отвесно…» Я видел озеро, стоявшее отвесно. С разрезанною розой в колесе Играли рыбы, дом построив пресный. Лиса и лев боролись в челноке. Глазели внутрь трех лающих порталов Недуги – недруги других невскрытых дуг. Фиалковый пролет газель перебежала, И башнями скала вздохнула вдруг, – И, влагой напоен, восстал песчаник честный, И средь ремесленного города-сверчка Мальчишка-океан встает из речки пресной И чашками воды швыряет в облака. 4 марта 1937 Стихи о неизвестном солдате 1 Этот воздух пусть будет свидетелем – Дальнобойное сердце его, И в землянках всеядный и деятельный Океан без окна – вещество… До чего эти звезды изветливы – Всё им нужно глядеть – для чего? – В осужденье судьи и свидетеля, В океан без окна – вещество… Помнит дождь – неприветливый сеятель – Безымянная манна его, Как лесистые крестики метили Океан или клин боевой. Будут люди холодные, хилые Убивать, холодать, голодать, – И в своей знаменитой могиле Неизвестный положен солдат. Научи меня, ласточка хилая, Разучившаяся летать, Как мне с этой воздушной могилою Без руля и крыла совладать, И за Лермонтова Михаила Я отдам тебе строгий отчет, Как сутулого учит могила И воздушная яма влечет. 2 Шевелящимися виноградинами Угрожают нам эти миры И висят городами украденными, Золотыми обмолвками, ябедами, Ядовитого холода ягодами Растяжимых созвездий шатры – Золотые убийства жиры… 3 Сквозь эфир десятично-означенный Свет размолотых в луч скоростей Начинает число, опрозрачненный Светлой болью и молью нолей: И за полем полей – поле новое Треугольным летит журавлем – Весть летит светопыльной обновою, И от битвы давнишней светло. Весть летит светопыльной обновою: – Я не Лейпциг, я не Ватерлоо, Я не Битва народов, я новое, От меня будет свету светло… 4 Аравийское месиво, крошево, Свет размолотых в луч скоростей – И своими косыми подошвами Свет стоит на сетчатке моей. Миллионы убитых задешево Протоптали тропу в пустоте: Доброй ночи! Всего им хорошего От лица земляных крепостей! Неподкупное небо окопное – Небо крупных оптовых смертей – За тобой, от тебя – целокупное, Я губами несусь в темноте, – За воронки, за насыпи, осыпи, По которым он медлил и мглил: Развороченных – пасмурный, оспенный И приниженный гений могил. 5
Хорошо умирает пехота, И поет хорошо хор ночной Над улыбкой приплюснутой Швейка, И над птичьим копьем Дон-Кихота, И над рыцарской птичьей плюсной. И дружит с человеком калека – Им обоим найдется работа, И стучит по околицам века Костылей деревянных семейка – Эй, товарищество – шар земной! 6 Для того ль должен череп развиться Во весь лоб – от виска до виска, Чтоб в его дорогие глазницы Не могли не вливаться войска? Развивается череп от жизни Во весь лоб – от виска до виска, Чистотой своих швов он дразнит себя, Понимающим куполом яснится, Мыслью пенится – сам себе снится – Чаша чаш и отчизна отчизне – Звездным рубчиком шитый чепец – Чепчик счастья – Шекспира отец… 7 Ясность ясеневая, зоркость яворовая Чуть-чуть красная мчится в свой дом, Как бы обмороками затоваривая Оба неба с их тусклым огнем. Нам союзно лишь то, что избыточно, Впереди не провал, а промер, И бороться за воздух прожиточный – Эта слава другим не в пример. И, сознанье свое затоваривая Полуобморочным бытием, Я ль без выбора пью это варево, Свою голову ем под огнем? Для чего ж заготовлена тара Обаянья в пространстве пустом, Если белые звезды обратно Чуть-чуть красные мчатся в свой дом? Чуешь, мачеха звездного табора – Ночь, что будет сейчас и потом? 8 Напрягаются кровью аорты, И звучит по рядам шепотком: – Я рожден в девяносто четвертом… – Я рожден в девяносто втором… И, в кулак зажимая истертый Год рожденья – с гурьбой и гуртом – Я шепчу обескровленным ртом: Я рожден в ночь с второго на третье Января – в девяносто одном Ненадежном году – и столетья Окружают меня огнем. 1–15 марта 1937 |
