Старик встретил её в зале, откуда гостью накануне уволокли приручать.

– Не начинай! – рявкнула Таюли, шагая прямо на него.

– Я всё слышал.

– Замечательно. Значит, не придётся повторяться. Всего доброго, – пожелала она, обходя сторонкой невозмутимого великана.

– Твоя одежда, – указал Раан в сторону дивана.

Таюли глянула и обомлела. В таком платье только во дворце торчать. В полной неподвижности, дабы не помешать народу завидовать. Если на нём и вправду… Да, золото и целый пчелиный рой мелкого речного северного жемчуга редкой белизны. К тому же угнетающе широченная юбка, в каких на севере, наверно, греются. Потому как у них на юге в таком можно заживо свариться. Впрочем, выбирать не приходится.

– Когда ты вернёшься? – преспокойно поинтересовался старик Раан, застёгивая на её спине пуговки.

– Когда приспичит. Если приспичит, – тотчас поправилась Таюли.

– Приспичит, – пригрозил он. 

– Тогда и приду.

Лезть в подвал, таща на себе чудовищно широкий и тяжёлый наряд, Таюли не заставил бы и конец света. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Теперь в ней всё перевернулось с ног на голову: сама себя не узнавала. Свобода, облик и суть которой она себе нафантазировала, оказалась совершенно непохожей на фантазии.

Подлинная свобода от всего и вся обрушилась на неё чем-то титаническим, угрожающим, мгновенно очистив пространство вокруг. Кокон ледяной пустыни, заключивший в себя Двуликую. Мир, в который она вступила из-под сводов покинутого дворца, наткнулся на это отродье холода и брезгливо отпрянул. Отрезал его от себя, запрещая возврат к живому. Неужели и Челия это ощущает – мелькнула ранящая душу мысль. Неужели это так, и таким останется навсегда?

До скончания времени лишь пустыня, посреди которой остались только Двуликая и её неприкосновенность. Отныне Таюли недосягаема для любого живущего. Как и они для неё – мучительно скреблась в душе болезненная маята.

Рааны не лгали и не давили на неё – не чувствовала, а просто знала она, шагая к королевскому дворцу под недоумевающими взглядами прохожих. Потому что у ледяной пустыни, замкнувшей вокруг неё пространство, есть имя: Дэгран. Она всей кожей ощущала его присутствие не только в каждом порыве утреннего ветерка. Её Раан заполнил собой всё тело, рвущееся обратно к нему. Лишь голова восставала против последнего шага к предопределённому, после которого… для неё всё кончится.

Что кончится и как – Таюли понятия не имела, но твёрдо знала. Она шагала по закончившемуся для неё миру, равнодушная к своей скончавшейся жизни. И всё-таки шла к тем, кому вроде бы что-то задолжала. Не обещанную помощь в их кровных заботах по сохранению их мира. Нечто иное, чему лишь душа ведает цену, не зная слов для объяснения своих порывов. Таюли и не требовала растолковать ей, куда и зачем идёт.

И без того понятно, что её влекло по этому пути: собственная воля. Отрадно понимать, что у этого нет ничего общего с неотвратимыми законами существования самих демонов – рабов своей природы. Безотрадно сознавать неотвратимость пути, на который она шагнула.

Гвардейцы у ограды дворца шарахнулись от неё и безо всякой змейки на шее. В лицо невесть откуда заявившейся поутру таинственной девицы отважные воины старались не смотреть. Вопреки ожиданию, Таюли с незнакомой прежде лёгкостью в теле взлетела на верхний этаж с поселившейся там нечистью. Ввалилась в зал, что претворял коридор в её покои, и предстала перед королём – тот явно поджидал блудную Двуликую в компании Лиат.

Уже ради одного такого взгляда, каким одарил её опешивший Саилтах, следовало пережить любовное приключение с ледяным демоном. Король даже как-то подобрался в обожжённом кресле – он решил, что слишком жирно менять мебель в покоях вздорных огненных демониц. Пусть уж тут всё окончательно перепортят, а потом убираются с глаз подальше на радость чересчур гостеприимному хозяину.

– От тебя воняет! – ощетинилась Челия, зашипев взбешённой кошкой.

– От тебя тоже! – окрысилась на неё Таюли.

И, подобрав необъятную юбку, плюхнулась на диван, где разлеглась нахалка Ютелия в своих неподражаемо дорогущих грязных сапогах. Лиата отъехала от неё на самый край, не спуская глаз с загулявшей няньки. Да ещё как загулявшей – просто кошмар!

– Хочешь, чтобы я ушла? – набычилась Таюли, готовясь подскочить по одному её недоброму слову.

– Нет, – почти равнодушно бросила Лиата и заключила: – У него получилось и не получилось. Ты стала Двуликой, но тварь не привязала тебя к себе. Или привязала, но пока я этого не вижу. Нужно, чтобы Таилия глянула. Или Уналия – та тоже видит. А я ещё плохо вижу.

– И замечательно, – хмыкнула Таюли, которой страшно понравилось дерзить всем подряд. – Хватит вам всем лазить в моей голове. Надоело. ЗУ, скройся! Или убери свои щупальца, или я вправду уйду.

Огненная пляска над головёнкой Челии мгновенно прекратилась. А король посмотрел на няньку с уважением и расслабился.

– А ты иди ко мне, – вдруг нежно позвала та и протянула руки.

Челия обиженно хлюпнула носом, но подлезла к своей мучительнице, прижалась к ней и тихонько завозилась. Таюли гладила её по головке, по плечам, по спине и вздыхала – свою малышку она не желала обижать даже в таком воинственном настроении.

– Здорово, что всё получилось, – с грустью припомнила она и покосилась на Ютелию.

– Получилось больше, чем ждали, – озадаченно призналась та, продолжая разглядывать няньку. – И не совсем понятно: что?

– Не приставай! – вякнула Челия из-под руки Таюли. – Это я её нашла. Она моя.

– Она уже ничья, – возразила Ютелия. – Даже не этой твари с севера. А с ними так не бывает.

– Он тоже глазам не поверил, – усмехнулась Таюли. – Видела бы ты его рожу.

– Увижу! – тотчас вернулась к ним вертлявая хохотушка, и, посмеиваясь, скорчила презрительную мину: – Пока ты шлюхалась с этой мерзостью, наш Восьмой вовсю королевствовал. Переговоры будут завтра. Видишь, сижу тут, пугаю короля. Рааны притащатся прямиком туда, где все соберутся. А тут я им на головы свалюсь. Саилтах боится, что начну убивать этих тварей. Не хочет от них избавиться.

– И не захочу, не надейтесь, – буркнул тот, оторвавшись от фляжки, что помогала пережить и посольство, и налёт Лиатаян. – Мне ещё войны на севере не хватало.

– Ты сам меня сюда затащил, – ядовитенько напомнила Ютелия.

– Пришлось, – сухо бросил Саилтах, одарив Лиату хмурым взглядом. – Но, ваших демонских войн мне тут не нужно. Я читал сказание о вашей прошлой войне. Вы же удержу не знаете. После вас люди ещё тысячу лет, как собаки под забором жить будут.

– То есть, заборы останутся?

– Перестаньте, – устало взмолилась Таюли. – Ваше величество, она вас дразнит. А вы… Прямо, как ребёнок. Каждое слово демона принимаете за чистую монету.

– И вот, как её на переговоры допускать? – закручинился тот, баюкая фляжку. – Она ж там напакостит. Рассорит всех, а потом смоется, как ни в чём не бывало.

– Ну, уж я, прямо, такая?! – насупилась красавица Ютелия, покачивая огненным плюмажем.

– Вот прямо такая, – упёрся король. – И веры Лиатам ни в чём нет. Кроме нашего договора, конечно.

– А моей няньке ты поверишь? – столь невинным голоском осведомилась Челия, что Саилтах немедля принялся выискивать подвох.

– И правда, – озадаченно захлопала ресницами Ютелия. – Она наша, но уже не наша. Она пережила ритуал Рааньяра. Вот только не осталась там, с этой тварью. Но, это ничего не меняет, – снисходительно успокоила она воспрявшего, было, короля. – Двуликой перестать быть невозможно, как льду летать. Мы давно хотели найти себе Двуликих, как Рааны. Как-то не собрались прежде.

– Ещё бы, столько забот! – едко посочувствовал Саилтах.

– Но, теперь же нашли, – поучительным тоном закатила ему отповедь Челия и полезла к, так сказать, отчиму на колени: – Я же нашла мою няньку. А теперь и Ютелия найдёт. Она плохо умеет искать, а я ей помогу. Правильно, Таюли?