Диамель соскользнула с подмытого водой берега и первым делом стащила кажущуюся раскалённой добела куртку. Облегчившись, хотела, было, вернуться, но соблазн был слишком велик. А тело слишком зудело от пота, поэтому она скинула рубаху и попыталась пристроиться на коленях у воды. Прежде даже не представляла, настолько трудное дело обмываться таким образом. Колени то и дело соскальзывали по глине и норовили съехать в воду. А та была столь холодна, что рука замерзала, не донеся её до тела. Сплошная мука, а не мытьё!

– А ты красивая, – раздалось за спиной.

Она резко обернулась, и само собой, тотчас свалилась в воду.

Диамель ни разу в жизни так не визжала. Вода настолько оглушила ледяной жутью, что в голову не приходило стесняться наготы. Она попыталась встать на ноги, но что-то с силой вырвало её из воды и вознесло над ручьём. Проморгавшись, увидала перед собой насмешливое лицо мужа. И совсем по-девчоночьи пискнула:

– Не смотри! Ик…

Даже попыталась скрестить руки на обнажённой груди, но левую зажало между их телами. А правая была занята: молотила по его груди кулаком.

– С какой стати не смотреть? – хмыкнул Саилтах, нарочно шаря взглядом по её телу. – Теперь всё это моё.

– Вдруг кто-то увидит, – постукивая зубами, оправдала она свою глупость. – Нужно… ик…

– Одеться, – согласился он, не без труда выбираясь на берег по скользкой глине. – Чистую рубаху я принёс. Ты продолжишь мыться? – невинным голосом осведомился этот негодяй, ставя её на ноги.

– Ик… здеваешься? – рассердилась Диамель.

– Шучу, – примирительно буркнул он.

И прижал её к себе.

Саилтах был неправдоподобно горячим, и противная дрожь почти сразу отступила. Однако он не торопился её отпускать. Диамель встревожилась и прямо спросила:

– Ты же не думаешь…

– Потребовать брачную ночь прямо тут? – опять ухмыльнулся муж. – Я что, по-твоему, пастух, что полгода пас овец вдали от женщин?

– Нет, ты их пасёшь, не выходя из своих покоев, – с досады вырвалось у неё.

– Ты ревнуешь? – приятно удивился король.

Или сделал вид – у него не разберёшь.

– Я хочу одеться, – принялась выворачиваться из объятий Диамель, уходя от ответа.

– Оденешься, – согласился он, наклонив голову к самому уху. – Но сначала я тебя поцелую.

– Зачем? – вновь сморозила она глупость и…

Он действительно её поцеловал, пока не пришёл черёд новой нелепости. Поцеловал так крепко, что закружилась голова – первый раз в жизни. Она чуть не умерла от удушья, забыв про собственный нос. Вообще про всё позабыв… Как странно…

– Ты ведь была замужем, – тоном исследователя выдал Саилтах, отпуская её на волю и протягивая рубаху. – Но совершенно не умеешь целоваться.

– Так бывает, – уклончиво ответила Диамель, просунув голову в горловину.

– Ты что, его не любила?

– Не твоё дело, – огрызнулась она, смутившись.

– Это хорошо, – довольно протянул Саилтах, помогая ей с рукавами.

– Почему? – не смогла не спросить Диамель.

– Не твоё дело, – язвительно собезьянничал он и одёрнул на ней рубаху. – Есть будешь?

– Спрашиваешь, – моментально обо всём позабыла уставшая голодная женщина.

– Тогда… поехали, – вновь подхватил он на руки свою жену и понёс к бивуаку.

Ближе к вечеру вновь тронулись в путь. Королеву безжалостно взгромоздили на коня, убеждая несчастную, что так лучше для неё же, потому что лучше. На этот раз король был в весёлом расположении духа, и мужчины больше не молчали. И впереди, где ехал дозор из пятёрки гвардейцев, и рядом, и сзади, где кавалькаду замыкал целый десяток. В общей сложности два десятка воинов – не считая Саилтаха с Унбасаром – что для охраны короля маловато, как не посмотри.

Но у них свои расчёты – поняла Диамель, прислушиваясь к воинственным мужским разглагольствованиям. Она отлично выспалась и охотно оглядывалась по сторонам, отчего чуть не сверзилась с коня, когда перед ним вспорхнула куропатка. Нарочно её ожидала – чертыхнулась Диамель – чтобы опозорить. Но Саилтах и тут выручил свою неловкую супругу, успев схватить её за взметнувшуюся руку.

К полуночи они добрались до деревушки, где у короля был собственный домик – он нередко ездил этой дорогой. Посланный вперёд вестовой приготовил всё к приезду господина, так что Диамель быстро поужинала и рухнула без сил в чистую постель.

– Так не пойдёт, – тут же заявился в спальню Саилтах и стащил её с тахты.

Как она не брыкалась, как не умоляла, он собственноручно обмыл замызганную спящую в его руках супругу, залив весь пол. Диамель даже не помнила, как снова оказалась в постели. А утром обнаружила, что спала, прижавшись к мужу, который и в этот раз отменил брачную ночь.

 Выспавшийся Саилтах оказался чрезмерно деятельным человеком. Завтрак пролетел молниеносно, после чего королеву снова водрузили на коня. И опять на неё мало обращали внимания, что радовало. Саилтах о чём-то вполголоса спорил с Унбасаром, двигаясь стремя в стремя с катадером. Диамель уловила два слова – Лиатаяны и Рааньяры – когда Унбасар вспылил и принялся доказывать королю, как тот отчаянно не прав. Впрочем, она особо не прислушивалась, потому что они вот-вот достигнут ущелья демонов.

Однако «вот-вот» всё увиливало и не являлось. Полуденную жару, как и накануне, пережидали у родника в самом тенистом месте. Саилтах снял её с коня, но Диамель с удивлением обнаружила в себе силы сделать это самостоятельно. Мужчины были правы: лечить больные от скачки ноги лучше верхом.

Она попросила бросить ей что-нибудь на землю у самого родника, дабы побыть в одиночестве.

– Много хочешь, – раздражённо отреагировал на просьбу Саилтах, указав на отдельную попону в общем кругу. – Вода нужна не только королеве. Такая вот у людей странность. К тому же ребята должны отдохнуть. И я не собираюсь устраивать для тебя отдельную охрану.

Диамель, было, растерялась: как реагировать? То он самовластный прагматик. То сердечный и чуть ли не романтичный. То непозволительно груб… Непозволительно – особо выделил здравый смысл, и она мгновенно собралась. Привычная надёжная расчётливость подсказала, как поступить.

Королева просто отошла от бивака шагов на двадцать и спокойно уселась на травянистую кочку, с удовольствием вытянув ноги. Неспешно сняла куртку и занялась волосами. Распустила их и взялась вытряхивать скопившуюся пыль. При этом она блаженно подставляла лицо налетевшему прохладному ветерку, что пытался бороться с утомительной духотой. А ещё считала: … сорок два, сорок три, сорок четыре…

На счёте двести двенадцать Саилтах не выдержал и подошёл со столь независимым видом, что Диамель предпочла сдержать улыбку.

– Что ты хотела мне сказать? – скучающим тоном осведомился король.

– Уже не хочу, – с вежливой отрешённостью пробормотала королева.

– Так изволь захотеть снова, – холодно потребовал Саилтах.

– Конечно, ваше величество, – послушно кивнула она. – Я намеревалась вам сказать, что не являюсь воином. Что никогда не принимала участия в подобных походах и не всегда понимаю, как себя вести. Но я отлично понимаю, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволю вам грубить мне в присутствии других людей. Если угодно, наедине можете хоть плетью стегать. Но попробуйте ещё раз нахамить мне при ваших, – подчеркнула она, – подданных, и я устрою бунт.

– Бунт? – обалдел Саилтах. – А ты справишься?

– Можете не сомневаться, – почтительно заверила королева. – Ведь мне не придётся много трудиться, привлекая к моему бунту толпы недовольных. Я справлюсь сама.

– Каким же образом? – искренне заинтересовался король.

– Я объявлю себя бесплодной, и священники расторгнут наш брак.

– Да, это сработает, – преспокойно оценил такой ход Саилтах. – Но для этого тебе ещё придётся доказать свою бесплодность. Вдова не могла иметь ребёнка.

– Даже от любовников? – столь же спокойно уточнила Диамель.

– Каких любовников? – вторично опешил король.

– От десяти моих любовников. Или нет, для верности их было двадцать. А для пущего правдоподобия двадцать два. Неровные числа вызывают больше доверия.