Из одежды на мальчишке остались только разодранные бриджи, всё его тело покрыто рваными и резаными ранами, а на животе и груди вообще ни одного живого места. Слипшиеся от крови рыжие волосы висят подобно кривым сосулькам. Щеки, лоб и шея тоже покрыты ранами, словно его терзала целая стая бешеных кошек. Безучастный взгляд устремлён вверх.

— Огонёк! Эй, Огонёк! — воскликнул Первый, упав рядом с рыжим на колени и осторожно взяв его за руку.

Зелёные глаза мальчишки медленно сдвинулись в сторону, отыскав лицо друга. Огонёк слабо улыбнулся.

— Первый… Я тебя нашёл.

— Тихо, не говори! Я сейчас. Я что-нибудь…

Юноша засуетился, вертя головой по сторонам. Он отпустил руку Огонька и начал суетливо стягивать с себя олимпийку без рукавов.

— Не надо, — произнесла Фея, мягко опустив ладонь ему на плечо. — Это не поможет.

— Как это? Нет! Сделай что-нибудь, пожалуйста! — отчаянно попросил Первый.

Принцесса посмотрела с жалостью и отрицательно мотнула головой.

Первый крупно задрожал, беспомощно глядя на девушку. Он обернулся к подошедшим Быку и Умнику, умоляюще посмотрев на них. Оба опустили подавленные взгляды.

— Первый… — просипел Огонёк. — Ты… ты прости. Я всё понимал, но… ничего не мог сделать. Меня накрыло. Было очень горячо и больно.

Мальчишка всхлипнул.

— О чём ты говоришь? — дрожащим голосом произнёс Первый, снова взяв его за руку. — Ты спас меня от Киллера. Он был силён, но ты его уделал. Спасибо тебе!

— Правда? — счастливо улыбнулся рыжий. — Я так ра…

Мальчишка судорожно дёрнулся и кашлянул, кровь брызнула у него изо рта и потекла алыми струйками по щекам.

— Огонёк! — вскрикнул Первый, еле сдерживая скопившиеся в глазах слёзы.

— Пер… вый, — слабо пролепетал рыжий и вновь улыбнулся. — Ты крутой. Самый крутой… в мире…

Он хрипло выдохнул и замер. Зелёные глаза погасли и безжизненно уставились в пространство.

Первый всхлипнул, крепко сжимая руку мальчишки. Склонившись над ним, он прерывисто вздохнул. Крупные тёплые капли слез упали на холодную грудь Огонька. Юноша задрал голову и надрывно зарыдал. Громко, пронзительно и со всей накопившейся болью.

Фея прикрыла лицо ладонями и тихо заплакала. Бык резко отвернулся, по его щекам стекли две мокрые дорожки. Умник сжал кулаки и зажмурился, опустив голову.

Земля задрожала. Раздался дробный грохот и треск рушащейся тверди. Умник, Бык и Фея с тревогой уставились под ноги и увидели, как по асфальту прошла длинная глубокая трещина, концы которой уходят далеко за пределы поля зрения.

— Сейчас провалится! — крикнула Фея.

— Уходим! — взмахнул рукой Умник.

— Эй, дружище! — окликнул Бык, схватив Первого за локоть. — Пошли!

Юноша ничего не ответил, сокрушённо глядя на мёртвого Огонька. Здоровяк обхватил его за талию и сгрёб в подмышку. Первый отпустил руку рыжего и в последний раз с горечью посмотрел на его бледное лицо.

Бык со всех ног ломанулся прочь, догоняя убегающих Умника и Фею.

Сзади оглушительно хрустнуло. Трещина резко расширилась и превратилась в расщелину, разделившую огромный парящий остров на две части. Тело мальчишки провалилось вниз и улетело в фиолетовую бездну.

Через минуту землетрясение стихло. Беглецы остановились, оглядываясь назад. Обрыв остался позади, а отколовшаяся половина острова медленно уходит в фиолетовую даль.

Подняв глаза вверх, Бык, Фея и Умник увидели, как другие куски тверди также разваливаются на две, три и больше частей, усеивая бледное небо новой россыпью обломков.

Спортсмен аккуратно опустил на землю неподвижного Первого. Юноша сел на колени и поднял голову, обведя пустым взглядом присутствующих.

«Надо идти дальше», — тихо прозвучало где-то из самых глубин разума.

И тут его словно переключили в другой режим. Он машинально поднялся на ноги и отряхнул штаны.

А затем пришло смятение. Юноша словно уткнулся в развилку двух путей. Первый путь призывает его быть стойким и не сгибаться под чувством тоски от потери Огонька. Ведь тоска ведёт к унынию, что подрывает стремление выбраться отсюда. А это уже предательство надежд Деда. Второй путь принуждает к обратному — как можно игнорировать смерть друга? Ведь это такое же предательство.

Хочется винить себя. Самоуничижение — хорошо знакомое Первому занятие. Но разум сопротивляется и говорит, что это вздор, которому нельзя поддаваться. В голове наперебой всплывают образы Огонька, Деда и Воина. Эта борьба вгоняет в ступор. Он не знает, о чём думать, а уж о том, что говорить и делать, нет и речи.

— Первый, слушай, — обратился Умник, протянув руку к плечу юноши.

Шлепок.

Мужчина отшатнулся, невольно задрав кверху ладонь, отбитую вставшим на пути Быком.

— Отвали! — гаркнул спортсмен. — Мало дерьма натворил? Ещё захотелось?!

— Ты чего? — ошарашенно выпалил Умник, хватаясь за ушибленную кисть.

— Забыл уже? — начал закипать здоровяк. — Зато у меня с памятью пока нормально! Ты, козлина, сгубил рыжего. Я тоже виноват, что не уследил, но больше тупить не буду. К Первому ты, мразь, на километр не подойдёшь!

Озадаченно покосившись на своего внезапного защитника, юноша перевёл непонимающий взгляд на Умника. Так в страданиях Огонька виноват он? Первый запутался ещё больше. Да, он не доверяет мужчине и считает, что у него всегда было на уме нечто тёмное. Но чтобы вот так? Чтобы он чинил зло мальчишке, который уж точно не сделал ему ничего дурного?

— А ты не хочешь угомониться и спокойно обо всём подумать? — возразил Умник, глядя в глаза Быку.

— Я, по-твоему, чем всё это время занимался? Балду пинал? — презрительно скривился здоровяк. — Напомню один раз, для тупых. Это ты сделал ту грёбаную дыру, в которую нас всех засосало и из которой потом раскидало в разные концы. Это ты накинулся на меня, и придушил бы, если б мог. Это ты отказался искать Фею и заставил нас тащиться за осколком.

На этой фразе не в меру молчаливая принцесса с интересом взглянула на спорящих.

— Это ты привёл меня и Огонька в ту нору с чудовищем, — продолжил разгорячённый Бык. — Это ты бросил пацанёнка на растерзание твари, а сам полез за камнем. И это ты чуть не вышвырнул меня в пропасть, когда я хотел вернуть осколок Фее.

Спортсмен сплюнул под ноги собеседнику и упёр в него угрожающий взгляд.

— Теперь назови мне хоть одну причину, по которой мне не стоит считать тебя жадным до чужого, дохрена недоговаривающим и просто мерзким ублюдком! — потребовал он.

— Во всём этом куда больше твоих домыслов, чем реальных выводов, — заявил Умник, сведя брови к переносице. — Ты просто сделал меня виноватым во всём.

— А ты хоть раз пытался всё объяснить?

— А ты хоть раз пытался выслушать?

— Что выслушать? Твоё очередное «Не бери в голову»?

— Да я же…

И вот тут Умнику стало нечем крыть.

Мужчина тяжело вздохнул и уныло опустил взгляд. Он ведь и вправду то и дело уклонялся от долгих разговоров, полагая, что задача Быка не размышлять, а действовать. Умник полагал, что любая информация сверх необходимого минимума только заставит спортсмена отвлекаться от того, что он умеет лучше всего. И вот, чем это обернулось.

— Может, для начала объяснишь мне, кто ты? — подал голос Первый, взглянув на Быка. — Я ценю всю эту заботу, но не уверен, что могу доверять тому, кого вижу впервые.

— Можешь не верить мне, дружище, — неожиданно мягким голосом произнёс здоровяк, с теплотой улыбнувшись юноше. — Я ничего от тебя не требую. Просто буду рядом и помогу тебе во всём, что бы ты ни делал.

Он стукнул себя кулаком в грудь и преданно взглянул на нового подзащитного. Первый смутился, но ответил прямым взглядом, рассматривая мужественное лицо нового соратника. Он обратил внимание на голубые глаза Быка.

«Такого же цвета, как у меня».

Глядя в них, невольно чувствуешь уверенность и спокойствие. Даже мысли не возникает, что этот человек может соврать или подвести. Что-то похожее юноша испытывал, глядя в голубые, но почти выцветшие глаза Деда. Да и Фея упоминала об этом Быке в доверительном ключе.