— За что?! — горько воскликнул Первый и зарыдал в голос.

Боль в окровавленных ногах, боль в избитом теле, боль внутри. Гадко, жестоко, несправедливо! За что ему это всё? Неужели это и есть мир, в котором он, Первый, живёт? Значит, Умник был прав? Зачем нужны воспоминания о такой ужасной жизни?

Юноша плачет и плачет, не стесняясь и не прячась. Вскоре он осип и закашлялся от рези в горле. Постепенно его крик перешёл в стон, затем во всхлипывания.

Первый замолк, поднялся в сидячее положение и вытер глаза ладонями. Он аккуратно согнул ноги, обнял колени и уткнулся в них лицом. Под подошвой правого кеда медленно растеклась красная лужица.

— Ничего себе! — раздался откуда-то сзади бодрый вскрик.

Первый вздрогнул, но не сдвинулся с места. Плевать — друг там или враг. Убьёт, так убьёт! Главное, не смотреть — так почти не страшно. Если повезёт, то будет быстро и без боли.

— Эй, эй! — прозвучал совсем рядом мальчишеский голос.

Кто-то опустил руку на плечо и начал настойчиво дёргать за край одежды.

— Ну чего ты зарылся? Тебя всё равно видно.

Первый поднял опухшие красные глаза на приставучего незнакомца. Перед ним предстал мальчишка лет четырнадцати со светлой кожей, кудрявыми рыжими волосами и яркого изумрудного цвета глазами, одетый в зелёный балахон, джинсовые бриджи и кроссовки.

Пацан с удивлением уставился на покрытое царапинами и ссадинами лицо Первого. Затем он обвёл озадаченным взглядом порванные на правом плече футболку и рубашку, осмотрел разодранные почти до коленей джинсы. Его глаза остановились на залитом кровью правом кеде и красной луже под ним.

— Тебе больно? — спросил рыжий.

Первый задержал на незнакомце немигающий взгляд потухших голубых глаз. Затем медленно кивнул. Мальчуган с непониманием склонил голову набок, нахмурив брови.

— Тогда просто сделай вот так, — произнёс он и ткнул пальцем в ушибленное колено Первого.

Юноша болезненно зашипел и поднял на рыжего возмущенный взгляд. То чудовища, то малолетний садист! И что хуже?

Он уже собрался было отругать обидчика, но замер от странных ощущений. В месте касания пальца мальчишки возникло чувство прохлады, оно накрыло колено, и боль начала стихать.

Волна новых ощущений плавно прокатилась по всему телу, словно его обдуло лёгким ветерком. Синяки и ссадины на руках исчезли, головная боль стихла, а затем и прошла полностью, пропала нестерпимая резь в правой стопе. Лужа крови будто испарилась.

— Вот так, — улыбнулся рыжий.

Когда он отнял палец, из тела Первого ушли все неприятные ощущения, осталась лишь лёгкая усталость.

— Как ты это сделал?.. — изумлённо пробубнил юноша.

Он пошевелил ногами и задрал футболку, поражённо разглядывая своё совершенно невредимое тело. Даже под бинтами всё затянулось.

— Я? — удивился пацан. — Я тут ни при чём. Это всё ты.

— Не болтай. Я так не могу.

— Я не болтаю! — оскорбился мальчишка. — Зачем ты врёшь? А вон это тоже не ты сделал?

Он ткнул пальцем в огромную каменную ракушку — бывший вход в метро.

— Ну ты сравнил! — всплеснул руками Первый. — Это совсем другое.

— И что? Умеешь — значит можешь!

— Откуда ты это знаешь?

— Я просто… ну, увидел. — рыжий поскрёб пальцами затылок. — Не знаю, как объяснить. Блин! Чего объяснять? Видно же!

Первый вскинул брови.

— У меня что, на лбу написано? Или змейка с чашей сияет над головой?

— Какая ещё змейка? Отъехавший что ли? — возмутился пацан. Он вздохнул и терпеливо заговорил, — Тебе было больно. Ты хотел, чтобы перестало болеть, но не хотел ничего делать. Ты сжал себя, застыл на месте, решил, что всё всегда будет плохо.

— И поэтому ты ткнул меня пальцем в больное колено?

Мальчуган пожал плечами.

— Там была точка, на которой стоял один из твоих замко́в. Ну, тех, которыми ты себя зажал. Вот я его и убрал.

Слушая странные объяснения рыжего, Первый задумался о своих ощущениях в момент исцеления. Он возмутился, когда его потревожили. Зато уныние как рукой сняло. Мальчишка был уверен в том, что делает, указал на избавление от горя. И это сработало. Примерно то же самое Первый чувствовал, когда впервые заговорил с Воином.

— Ты всё сделал сам, — решительно заявил рыжий.

Неужели это правда? Первый умеет исцелять раны? Что ж, даже если оно и так, то делать это осознанно он всё равно не может. По крайней мере, пока.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулся Первый.

— Да пожалуйста. Только не знаю, за что, — пожал плечами рыжий. — Эй-эй, слушай! А научишь меня так же?

Он снова указал пальцем на большую каменную ракушку.

— Ну, кхем…

Первый неловко кашлянул в кулак и отвёл взгляд. И тут его настигло интересное открытие. Он задрал голову к небу, только сейчас заметив, что ночная тьма уступила место серости пасмурного дня.

Афина вписала в блокнот несколько заметок о мальчишке и обвела их в кружок. То же самое она сделала с описанием воинственного спортсмена, которого ранее встретил Умник.

С тех пор, как девушка провела с Акселем разъяснительную беседу, ей ещё ни разу не пришлось прерывать его за уточнениями. Ну, не считая небольшого эпизода, о котором хочется забыть. Хохотать как дура в присутствии молодого человека, это, конечно, свежий опыт, но лучше им не злоупотреблять.

В любом случае, Аксель начал изъясняться увереннее и яснее. Он по-прежнему не желает открыться ей, но это его естественное состояние. Главное, что этот хмурый кусок ледышки всё же согласился играть по её правилам.

Непривычно, что пришлось добиваться этого от мужчины с таким трудом, но тем ценнее практика.

Самым любопытным фактом в рассказе Акселя до сих пор остаётся появление спецназовца, павшего от лап чёрного чудовища. Неудивительно, что уполномоченные лица утаили от неё информацию об исчезновении одного из оперативников. Впрочем, само по себе оно не так уж и примечательно.

Интересно другое — кто-то смог проникнуть в туманную аномалию извне.

В рапортах оперативников говорится, что все вошедшие в зону туманной аномалии сразу же выходили обратно, хотя возвращаться не планировали. Что же получается? Один из них нашёл некий скрытый проход, или этот Воин был каким-то особенным?

Увы, поговорить с мертвецом не получится. А иных способов раздобыть информацию, при нынешних ограничениях, у неё нет.

Остаётся лишь продолжать погружение в историю о странных ребятах с уникальными способностями и неведомых жутких чудовищах. Придётся до последнего убеждать себя в том, что у собеседника не какая-нибудь изощрённая форма помешательства. И что в конце обязательно найдётся логичное и рациональное объяснение всему сказанному ранее.

— Не хотите что-нибудь уточнить? — спросил Аксель, внимательно глядя ей в глаза.

— Нет-нет, — покачала головой Афина, ответив искренним и свободным от сомнений взглядом. — Прошу, продолжайте. Я в предчувствии, что скоро начнётся что-то интересное.

— Вам не интересно?

— С чего вы взяли?

— Вы ждёте начала чего-то интересного. Это значит, что происходящее сейчас интереса у вас не вызывает?

— Вы переживаете за свои навыки рассказчика? — изумилась девушка.

— Нет, просто наблюдаю за тем, насколько вы были честны насчёт принципа «приятного и полезного».

Афина замолкла на пару секунд, после чего неловко улыбнулась, поправляя прямоугольные очки. Кажется, было слишком самонадеянно считать, что она тут единственная, кто ведёт свою тонкую игру.

— Что ж, если заметите, что я начинаю изменять сама себе, рассчитываю на вашу поддержку, — доверительно улыбнулась девушка.

— Хорошо, — кивнул Аксель.

Сладко зевнув, Умник растянулся на скамейке у входа в подъезд кирпичной многоэтажки. Сонны карие глаза устремились в унылое утреннее (или дневное) небо. Ни тебе солнца, ни облаков, лишь однотонный серый покров.

Но так всё равно комфортнее, чем тёмной непроглядной ночью. Особенно после встречи с уродливой восьмилапой громадиной. Да и туман теперь не кажется столь густым и мрачным. Только слишком уж ограничивает обзор — до этого покров не был таким плотным