Архивариус сидел молча, пока Тиамак просматривал страницы, описывающие создание Скорби в кузницах Асу’а.

— Вот, — сказал наконец вранн. — Я прочитаю.

— Одну минуту, — откликнулся Стренгъярд. — Возможно, один ответ подойдет сразу к двум вопросам.

Тиамак поднял на него глаза:

— Что вы хотите сказать? — Он оторвался от лежащей перед ним страницы.

— Ваша другая идея заключалась в том, что нас каким-то образом, нарочно, сознательно, вводят в заблуждение, что Король Бурь натравил Элиаса и Джошуа друг на друга, преследуя другие цели.

— Да?

— Может быть, это не просто тайная цель, которую он хочет скрыть? Может быть, все дело в тайне Трех Мечей?

Тиамак почувствовал проблеск понимания.

— Но если битва между Джошуа и Верховным королем была подстроена только для того, чтобы не дать нам догадаться, как использовать мечи, это может означать, что ответ чрезвычайно прост: нечто, что мы быстро увидели бы, если бы нас никто не отвлекал.

— Вот именно! — В погоне за ускользающей мыслью Стренгъярд потерял свою обычную сдержанность. — Вот именно. Что-то, что мы не могли бы не увидеть, если бы не были заняты изнуряющей борьбой. Или какое-то место, куда мы не можем попасть, пока не закончится война между братьями.

Те, Кто Наблюдает И Творит! — восхитился Тиамак. Хорошо, что есть кто-то, с кем можно разделить мысли! Кто-то, кто понимает, спрашивает и ищет смысл. На мгновение он даже забыл о своем доме во Вранне.

— Великолепно, Стренгъярд. Вы сказали нечто весьма достойное обсуждения.

Архивариус покраснел и сказал, понизив голос:

— Вы не знаете, что, когда мы бежали из Наглимунда, Деорнот заметил, что норны почему-то не дают нам идти в определенных направлениях — в глубину Альдхорта. Они не хотели убивать нас или брать в плен — они, видимо, пытались выгнать отряд Джошуа из леса. — Священник рассеянно вытер покрасневший от холода нос, все еще не согревшись после выхода на палубу. — Может быть, они не подпускали нас к ситхи.

Тиамак отложил страницы, которые держал: для них найдется время и позже.

— Итак, существует нечто, что знают ситхи, — может быть, они даже не понимают этого! Тот, Кто Всегда Ступает По Песку! Как мне жаль, что мы не успели расспросить юного Саймона о том времени, которое он провел с бессмертными. — Тиамак встал и двинулся к двери каюты. — Я пойду скажу Слудигу, что мы хотим поговорить с Адиту. — Он остановился. — Но я не знаю, сможет ли она перейти с одного корабля на другой. Море сейчас такое опасное!

Стренгъярд пожал плечами:

— Ничего нет плохого в том, чтобы спросить.

Тиамак молчал, покачиваясь взад и вперед вместе с кораблем, потом внезапно снова сел.

— Это может подождать до утра, когда переход будет безопасным. Есть еще многое, что мы можем обсудить до тех пор. Это может быть что угодно, Стренгъярд, — что угодно! Мы должны снова вспомнить все те места, где мы были, и людей, которых мы встречали. Мы обращали внимание только на то, что было перед нами. Теперь вы и я должны как следует подумать о том, чего мы не видели, следя за ходом спектакля преследования и войны. Кроме того, нужно поговорить с остальными. Слудиг много видел, и, конечно, Изгримнур и Джошуа тоже могут что-то знать. Но я даже не представляю, о чем их спрашивать.

Священник вздохнул и скорбно покачал головой:

— Милостивый Эйдон, какая жалость, что Джулой больше нет с нами. Она знала бы, с чего начать.

— Но ее нет, как вы сами сказали, и Бинабика тоже. Таков наш удел: так, Камарис вынужден размахивать мечом, а Джошуа — нести бремя власти. — Тиамак посмотрел на кучу рукописей, громоздившуюся у него на коленях. — Но вы правы. Мы не знаем, с чего начать. Если бы только кто-нибудь мог рассказать нам о том, как были выкованы эти мечи! Ну почему это знание навеки потеряно?!

Пока они сидели погруженные в мрачное молчание, голос ниски снова возвысился, прорезая шум моря, как острый клинок.

Сначала сам размер странного предмета не давал Мириамели понять, что же это такое. Его окрашенное восходящим солнцем великолепие и массивные бархатные лепестки, капли росы, сверкающие, как огромные стеклянные шары, даже шипы, каждый величиной с огромную пику черного изогнутого дерева, — все это, казалось, можно воспринять только по отдельности. И спустя долгое время — или ей только казалось, что прошло долгое время, — она поняла, что эта громада, вращающаяся перед ее глазами… роза. Она медленно поворачивалась, как будто гигантский стебель крутили невидимые пальцы великана. Запах был таким сильным, что казалось, будто вся вселенная задыхается от дивного аромата, одновременно успокаивающего и наполняющего ее жизнью.

Нетронутая волнистая поверхность травы, над которой вращалась роза, содрогнулась. Дерн вздулся под могучим цветком; из-под земли появились угловатые серые камни. Они проталкивались на поверхность, как кроты, ищущие путь к солнцу. Когда они вырвались на свободу и Мириамель поняла, что длинные камни имеют одно основание, она догадалась, что видит огромную руку, явившуюся с другой стороны мира. Рука поднялась. Трава и комья земли летели во все стороны. Каменные пальцы потянулись к розе. Мгновением позже рука сжалась. Роза перестала вращаться и медленно исчезла в сокрушительном кулаке. Единственный широкий лепесток падал на землю, покачиваясь из стороны в сторону. Роза была мертва…

Мириамель вскочила, протирая глаза, сердце ее колотилось. В пещере было темно; светились только несколько розоватых кристаллов дворров, так же как это было, когда она засыпала. Тем не менее она почувствовала: что-то изменилось.

— Джисфидри! — позвала она. Фигура отделилась от ближней стены и направилась к ней, покачивая головой.

— Он все еще не вернулся, — сказала Исарда.

— Что случилось? — В голове у Мириамели стучало, точно ее ударили. — Только что что-то случилось.

— Это было очень сильным на этот раз. — Исарда была расстроена. Ее непостижимые огромные глаза расширились, длинные пальцы судорожно сжимались. — Какое-то… какое-то изменение происходит здесь. Изменение в камнях земли и в сердце Асу’а. — Она подыскивала слова. — Это уже происходило раньше. Сейчас стало сильнее.

— Какие изменения? И что мы будем делать?

— Мы не знаем. Но мы не будем делать ничего, пока не вернутся Джисфидри и остальные.

— Все вокруг падает, рушится… а вы не собираетесь ничего делать?! Даже бежать?

— Это не… падение. Перемены в другом. — Исарда положила дрожавшую руку на плечо Мириамели. — Пожалуйста. Мои люди испуганы. Вы делаете им хуже.

Прежде чем Мириамель успела сказать что-нибудь еще, странный бесшумный грохот потряс ее, звук слишком низкий, чтобы его можно было услышать. Вся пещера, казалось, всколыхнулась. На мгновение лицо Исарды стало каким-то безжизненным, а розовый свет кристаллов углубился, засверкал белизной, потом стал лазурным. Все перекосилось, Мириамель почувствовала, что скользит в сторону, как будто земля ушла у нее из-под ног.

Мгновением позже хрустальные огни снова потеплели, и пещера вновь обрела прежний вид. Принцесса несколько раз судорожно вздохнула, прежде чем начать говорить.

— Происходит что-то очень плохое.

Исарда поднялась на ноги, неуверенно покачиваясь:

— Я должна посмотреть на остальных. Джисфидри и я пытаемся не позволять им слишком бояться. Без Шарда, без Зала Памяти нас почти ничто не связывает.

Дрожа, Мириамель смотрела ей вслед. Каменная громада вокруг внезапно показалась ей стенками гроба. То, чего боялись Джошуа, старик Ярнауга и остальные, наконец пришло. Какая-то чудовищная сила текла сквозь камни Хейхолта, так же как кровь бежала по ее собственным жилам. Действительно, времени оставалось совсем немного.

Неужели для меня все закончится здесь? — подумала она. Здесь, внизу, в темноте. Я так и не узнаю почему…