— Очень мало людей имели бы возможность веселиться после происходившего прошлой ночью. — Бинабик нахмурился, бросил нарезанные грибы в котелок с водой, добавил какого-то порошка из сумки и поставил котелок на самый край углей. — Я питаю большое удивление, Саймон, что все события прошедшего года не сотворяли из тебя сумасшедшего, или, по крайней мере, всегда дрожащего и питающего страх.

Саймон некоторое время подумал об этом.

— Иногда я действительно боюсь. Все это кажется таким громадным — Король Бурь, война с Элиасом и все такое. Но я могу сделать только то, что могу. — Он пожал плечами. — Мне всего этого никогда не понять, и мы умираем всего один раз.

Бинабик хитро посмотрел на него.

— Ты имел беседу с Камарисом, мой рыцарственный друг. Звучит с большой похожестью на его Рыцарский канон с примесью очень настоящей скромности Саймона. — Он заглянул в котелок и палочкой помешал его содержимое: — Еще несколько полных важности добавок, и я буду оставлять его самому себе на некоторое время. — Он бросил в воду несколько полосок сушеного мяса, потом нарубил ножом маленькую кривоватую луковицу и отправил ее туда же, после чего снова основательно все перемешал.

Закончив с этим делом, тролль повернулся, подтянул поближе свой кожаный мешок и принялся рыться в нем с чрезвычайной сосредоточенностью.

— Здесь внутри я имею нечто, что может интересовать тебя… — рассеянно проговорил он. Через мгновение тролль вытащил из сумки длинный предмет, завернутый в листья. — А, вот.

Саймон взял сверток и, даже не разворачивая, понял, что в нем.

— Белая стрела! — выдохнул он. — О Бинабик, спасибо! А я был уверен, что потерял ее.

— Ты в действительности потерял ее, — сухо ответил Бинабик. — Но я в любом случае питал намерение навещать тебя. Я предположил, что будет справедливо принести ее к тебе.

Вернулась Мириамель, и Саймон радостно продемонстрировал ей свою драгоценность.

— Смотри, Мири, Бинабик принес мою Белую стрелу!

Она едва удостоила его взглядом:

— Очень мило с его стороны, Саймон. Я рада за тебя.

Он озадаченно смотрел, как она склонилась над седельными сумками и начала что-то искать. Чем он на этот раз ее рассердил? Эта девушка непостоянна, как погода! Разве не он должен бы сердиться на нее?

Саймон тихо фыркнул и повернулся к Бинабику.

— Ты собираешься рассказать, как нашел нас?

— Без торопливости. — Тролль помахал широкой ладошкой. — Сначала мы имеем необходимость в пище и успокоении. Принцесса Мириамель еще даже не подходила к нам. А я имею еще другие новости. Некоторые из них не очень счастливые. — Он снова покопался в мешке. — А, вот они. — Тролль достал маленький кисет, перевернул его, и на плоский камень посыпались кости. — Пока мы еще пребываем здесь, я имею желание знать, что они мне скажут. — Бинабик встряхнул кости в горсти, потом снова бросил их на камень и прищурился.

— Темный путь. — Тролль угрюмо усмехнулся. — Не в первый раз мне оказана возможность видеть это. — Он еще раз бросил кости. — Черная расщелина. — Бинабик покачал головой. — И это остается в неизменности. — Он встряхнул кости в последний раз и высыпал их перед собой. — Камни Чукку! — Голос тролля дрожал.

— Камни Чукку — это плохо? — живо поинтересовался Саймон.

— Это ругательство, — сообщил тролль. — Я употреблял его, потому что никогда раньше не видывал такого узора костей. — Он наклонился к камню: — Есть похожесть на Бескрылую птицу, но нет. — Он поднял одну из костей, с трудом сохранявшую равновесие на двух других, потом тяжело вздохнул. — Могут это быть Танцующие горы. — Он посмотрел на Саймона. Глаза тролля блестели, и этот блеск не понравился юноше. — Я никогда не видывал такого и также не знаю ни одного, кто видывал. Но я слышал о таком узоре, когда Укекук имел собеседование с мудрой женщиной с горы Чугик.

Саймон беспомощно пожал плечами.

— Ну и что это значит?

— Изменения. Великие изменения. — Бинабик еще раз вздохнул. — Если это с действительностью Танцующие горы, я мог бы говорить с уверенностью, заглянув в мои свитки. — Тролль сгреб кости и бросил их в мешочек; он выглядел очень испуганным. — Такой рисунок видывали всего несколько раз с тех пор, как поющие люди Йиканука начинали писать на шкурах свои жизни и познания.

— И что происходило тогда?

Бинабик отложил мешочек в сторону.

— Давай мне подождать с разговариванием, Саймон. Я имею должность размышлять.

Саймон никогда особенно не принимал всерьез предсказания костей — для этого они были слишком похожи на инструменты гадалок на ярмарке, — но сейчас он был потрясен явной тревогой Бинабика. Прежде чем он успел спросить у тролля что-нибудь еще, Мириамель вернулась к огню и села.

— Я не вернусь, — заявила она, не тратя времени на предисловия.

Бинабик и Саймон были слегка сбиты с толку.

— Я не понимаю значительности ваших слов, принцесса Мириамель.

— Нет, понимаешь. Мой дядя послал тебя за мной. А я не поеду.

Саймон никогда не видел на лице принцессы такого жестокого и решительного выражения. Теперь он понял, почему она была так холодна с ними утром. И здорово рассердился. Почему она вечно злится и упрямится? Ей, похоже, просто нравится словами отталкивать от себя людей.

Бинабик развел руками.

— Я не могу заставлять вас поступать против своего хотения, принцесса, — и я не стал бы предпринимать такую акцию. — Он огорченно покачал головой. — Хотя, с безусловностью, ваш дядя и многие другие питают беспокойство в относительности вас и ваших планов. Так что я буду просить вас возвращаться… но не заставлять.

Мириамель, казалось, немного успокоилась, но все еще была готова к сопротивлению.

— Мне очень жаль, Бинабик, что ты напрасно проделал такой длинный путь, но я все равно не вернусь. Я должна еще сделать кое-что.

— Она хочет сообщить отцу, что он зря затеял эту войну, — буркнул Саймон.

Мириамель бросила на него недовольный взгляд.

— Я не поэтому еду. Я же тебе объясняла.

Она кратко изложила свои идеи относительно того, что бросило Элиаса к Королю Бурь.

— Возможно, вы действительно производили обнаружение его ошибки, — сказал Бинабик, когда она закончила. — Это приближается к моим собственным предположениям. Но я питаю страх, что вы не можете достигать цели. — Он нахмурился. — Если ваш отец оказывался в чрезмерной близости от очень могущественного Короля Бурь с воспомоществованием хитрости Прейратса или как-то иначе, он может приобретать похожесть на человека, который пьет очень слишком много канканга: слова, что его семья умерщвлена голодом, а овцы побежали, могут не доходить в его уши. — Он положил руку на плечо принцессы. Мириамель вздрогнула, но не стала отодвигаться. — Кроме того — и это причиняет боль моему сердцу, — с вероятностью, Элиас не может больше существовать без Короля Бурь. Меч Скорбь обладает великим могуществом, очень весьма великим. Если забирать его у короля, Элиас может терять весь свой разум.

Глаза Мириамели были полны слез, но лицо ее оставалось непреклонным.

— Я не собираюсь отнимать у него меч, Бинабик. Я хочу только сказать ему, что все зашло слишком далеко. Мой отец — мой настоящий отец — не хотел бы, чтобы его любовь к моей матери породила столько зла. А это значит, что все случившееся — дело рук других.

Бинабик снова развел руками, на этот раз в знак покорности.

— Если вы со справедливостью угадывали причину его безумия, этой войны и соглашательства с Королем Бурь. И если он будет выслушивать вас. Но я уже говаривал, что не могу останавливать ваше путешествие. Я могу только оказывать вам сопутствие для вашего хранения.

— Ты поедешь с нами? — спросил Саймон, очень довольный, что кто-то разделит с ним его тяжкую ношу.

Тролль кивнул, но улыбаться перестал.

— Ты же не будешь возвращаться со мной к Джошуа, Саймон? Это становилось бы причиной для отказа от путешествования.

— Я должен ехать с Мириамелью, — твердо ответил он. — Я дал клятву.