Разве рыцари воюют с жалкими стариками?

Ну почему подлая судьба послала Хенвига пугать лошадей и ломать сучья в тот самый момент, когда Саймон держал в объятиях Мириамель?! Они целовались! Она, принцесса, прекрасная Мириамель, сама поцеловала Саймона!

Он снова посмотрел на девушку. Принцесса наблюдала за Хенвигом, но на этот раз она кинула на Саймона быстрый взгляд. Даже при свете факела было заметно, как она вспыхнула. Жестокая судьба… но немного раньше она была милостива к Саймону. О добрая, добрая, счастливая судьба!

Внезапно он рассмеялся. Большая часть его ярости рассеялась, как дым на ветру. Самая красивая девушка во всем Светлом Арде, самая умная и находчивая девушка поцеловала его. Кончики его пальцев до сих пор горели при воспоминании о нежной коже ее щеки. Какое право он имеет жаловаться на судьбу?

— Ну, так что мы будем делать? — спросил он.

Мириамель избегала его взгляда.

— Останемся здесь и переночуем. А утром уйдем подальше от этого места и от огненных танцоров.

Саймон бросил сердитый взгляд на Хенвига, с надеждой взиравшего на седельные сумки.

— А он?

— Мы позволим ему тоже остаться здесь.

— А если, пока мы спим, он выпьет все вино и захочет придушить нас? — возразил Саймон. Он чувствовал, что это прозвучало довольно глупо, поскольку речь шла о костлявом и немощном старике, но ему очень хотелось остаться наедине с Мириамелью.

Мириамель, похоже, поняла, о чем он думает, и была твердо настроена не допустить этого.

— Ничего подобного он не сделает, — возразила она. — А мы будем спать по очереди. Ты сможешь приглядеть за вином. Достаточно этого для твоего спокойствия?

Старик смотрел то на одного, то на другого, пытаясь, понять, где проходит линия фронта.

— Старый Хенвиг не будет обузой. Вам не придется караулить, добрые молодые господа. Вы устали, а такому старику, как я, не нужно много спать. Я буду сидеть и сторожить, чтобы не пришли эти огненные танцоры.

— Да уж, не сомневаюсь, что так ты и сделаешь, — фыркнул Саймон. — Давай выгоним его, Мириамель. Если не он нас преследовал, нет никакой необходимости оставлять его тут.

— Есть необходимость. Он старик и он напуган. Не забывай, Саймон, я видела огненных танцоров, а ты нет. Нельзя поступать с человеком так жестоко только потому, что у тебя плохое настроение. — Она сурово взглянула на него, но Саймону показалось, что в ее глазах сверкнула искорка веселого понимания.

— Нет, нет, не посылайте меня к этим огненным танцорам, — взмолился Хенвиг. — Они сожгли Виклафа, сожгли, я сам видел. Он никому ничего плохого не сделал. Они подожгли подъемник, когда он был там, и кричали: «Вот как будет, вот как»! — Хенвиг вздрогнул и замолчал. Воспоминания оживили пережитый кошмар. — Я никому ни слова не скажу, молодые господа, только не прогоняйте меня! — В искренности его слов не приходилось сомневаться.

Саймон посмотрел на Мириамель, потом на Хенвига, потом снова на принцессу. Его ловко обвели вокруг пальца.

— Ну прекрасно, — зарычал он. — Но я буду сторожить первым, старик, и если ты сделаешь хоть что-нибудь подозрительное — окажешься на морозе так быстро, что голова закружится волчком.

Он бросил на Мириамель последний взгляд — смесь раздражения и любви — и снова устроился у двери сарая.

Саймон проснулся ранним утром и обнаружил, что старик и Мириамель уже встали и мирно беседуют. Хенвиг при дневном свете выглядел еще хуже, чем ночью. Его морщинистое лицо было таким грязным, а одежда такой оборванной, что даже крайняя нищета не могла служить этому оправданием.

— Ты должен пойти с нами, — говорила тем временем Мириамель, — и будешь в безопасности. Мы могли бы идти вместе хотя бы до тех пор, пока не уйдем на достаточное расстояние от огненных танцоров.

Старик с сомнением покачал головой:

— Эти бесноватые теперь всюду шастают.

Саймон сел. Во рту у него было сухо, голова болела, как будто из всей компании именно он вчера основательно приложился к спиртному.

— Что ты такое говоришь? Ты не можешь взять его с собой!

— Очень даже могу, — ответила Мириамель. — Ты взялся сопровождать меня, Саймон, а не указывать, куда мне идти и кого брать с собой.

Некоторое время Саймон молча смотрел на нее, пытаясь найти какой-нибудь убийственный аргумент, хотя понимал, что у него нет никаких шансов выиграть в этом споре. Он все еще обдумывал свои доводы, когда Хенвиг заговорил и спас его тем самым от этих бесполезных размышлений.

— Вы в Наббан идете? — спросил старик. — Не бывал там.

— Мы идем в Фальшир, — сказала Мириамель, — а потом в Хасу Вейл.

Саймон уже собирался одернуть ее: вовсе незачем было сообщать первому встречному-поперечному свои планы — и куда только девалась хваленая осторожность, о которой ему недавно прочитали целую лекцию, — когда старик издал какой-то странный судорожный звук. Саймон повернулся к нему, заранее рассерженный предположением, что старика-пьяницу сейчас стошнит, но был поражен выражением крайнего ужаса на покрытом пятнами лице Хенвига.

— Идете в Хасу Вейл? — Хенвиг почти перешел на крик. — Вы что, ненормальные? Вся долина полна нечисти! — Он отшатнулся к двери, безрезультатно пытаясь нащупать опору в гниющей соломе, устилавшей пол, как будто путники собирались силой тащить его в такое страшное место. — Да я скорее вернусь в каменоломню, к этим огненным танцорам!

— Какая еще нечисть? — спросила Мириамель. — Мы уже слышали об этом. Что это значит?

Старик уставился на нее, выкатив глаза:

— Нечисть! Нехорошие всякие — привидения с нашего кладбища, ведьмы… вроде того.

Мириамель пристально смотрела на него. По опыту прошедшего года она не склонна была отмахиваться от подобных сообщений, называя их слухами и суевериями.

— Мы идем туда, — сказала она, — у нас нет выбора. Но тебе совсем не обязательно идти дальше, чем ты сам хочешь.

Хенвиг поднялся, ноги его дрожали.

— Не хочу идти на запад. Хенвиг тут останется. Есть в Стеншире кое-кто, у кого даже в худые времена найдется кусочек хлеба да капелька-другая вина. — Он покачал головой. — Не ходите туда, молодая госпожа. Вы были добры. — Он со значением посмотрел на Саймона, чтобы было ясно, что его последнее высказывание не к каждому относится.

Старый пьяница, ворчливо подумал Саймон. А кто дал ему вина? Кто не стал ломать ему шею, когда для этого было столько оснований?

— Идите на юг, там вам будет счастье, — продолжал Хенвиг почти умоляюще. — Держитесь подальше от долины.

— У нас нет выбора, — повторила Мириамель, — но тебя мы заставлять не станем.

Хенвиг бочком двигался к двери. Уже коснувшись рукой дерева, он остановился и кивнул.

— Спаси вас бог, молодая госпожа. Да будет на вас свет Эйдона. — Он помолчал, не находя слов. — Думаю, скоро вернетесь живые и невредимые.

— Спасибо на добром слове, Хенвиг, — серьезно ответила Мириамель.

Саймон подавил раздраженный стон, напомнив себе, что рыцари не гримасничают и не издают звуков, подобающих исключительно судомоям, — особенно те рыцари, которые хотят произвести благоприятное впечатление на свою леди. И в конце концов, старик, кажется, не будет их сопровождать. Это вполне приемлемое вознаграждение за несколько минут терпения.

Как только они выехали из Стеншира, снова зарядил дождь. Сначала это были только редкие капли, но к полудню он шел уже сплошной стеной. Поднялся ветер, швырявший дождь им навстречу ледяными каскадами водяных шлепков.

— Так бывает на корабле в бурю! — прокричала Мириамель.

— На корабле, по крайней мере, есть весла, — отозвался Саймон. — Скоро они и нам понадобятся.

Мириамель засмеялась, натягивая капюшон на самые глаза.

Саймону стало теплее только оттого, что ему удалось развеселить ее. Ему было немного стыдно за свое обращение со стариком; сразу после того как Хенвиг, шаркая ногами, ушел по направлению к центру Стеншира, плохое настроение Саймона начало испаряться. Теперь он уже не мог сказать, почему так обозлился на старика — тот действительно не сделал им ничего плохого.