Принцессе хотелось предупредить их, что принц уже выступил в поход на юг, но она ожесточила свое сердце и отвернулась. Обычная доброжелательность может обернуться опасной глупостью: появление в Эркинланде людей, знающих о планах Джошуа, могло бы привлечь к ним куда больше внимания, чем требовалось.

Два-три небольших селения, которые они проехали, пока утро переходило в день, казались заброшенными: всего несколько дымков поднимались над домами. Этот дым, чуть более густой, чем туман, говорил о том, что даже в этих пустынных местах люди еще влачат жалкое существование. Если раньше здесь и были фермы, сейчас мало что напоминало об этом: поля заросли темными сорняками, нигде не было видно скотины. Мириамель решила, что, если год в этих местах выдался таким же тяжелым, как повсюду в Эркинланде, последние еще не съеденные коровы и овцы наверняка ревниво охраняются.

— Я не уверена, что нам стоит и дальше ехать по этой дороге, — сказала Мириамель, покосившись на широкую, грязную колею, уходящую прямо в алеющее западное небо.

— За целый день мы видели не больше дюжины путешественников, — возразил Саймон. — И если кто-то гонится за нами, лучше уж оставаться на открытом месте, где мы сразу заметим любого, кто появится позади.

— Скоро мы подойдем к предместьям Стеншира. — Мириамель несколько раз бывала в этих местах с отцом и хорошо представляла себе, где они сейчас находятся. — Это большой город, гораздо больше любого из тех поселков, которые мы проехали. На дороге точно будут люди, а могут появиться и стражники.

Саймон пожал плечами:

— Вполне возможно. Ну и что мы будем делать? Поедем через поля?

— Вряд ли кто-нибудь нас заметит. Ты же видишь, дома закрыты. Слишком холодно, чтобы выглядывать в окна.

В ответ юноша выдохнул облачко пара и улыбнулся.

— Как скажешь. Только постарайся не заехать в болото или куда-нибудь еще в том же роде. Скоро стемнеет.

Они повернули лошадей и съехали с дороги, пробравшись через кустарник запущенной живой изгороди. Солнце почти зашло — оставалась только тонкая багровая полоска на горизонте. Порывы усилившегося ветра хлестали высокую траву.

Вечер окончательно опустился на холмы, когда они стали замечать первые признаки приближения Стеншира. Городок лежал на обоих берегах реки, в самом центре соединенных мостом. Беспорядочно разбросанные дома на севере доходили до самых границ леса. Саймон и Мириамель остановились на вершине холма и посмотрели вниз, на мерцающие огни.

— Он стал меньше, — сказала принцесса. — Раньше дома стояли по всей долине.

Саймон покачал головой.

— Думаю, нет. Домов очень много, но огни горят едва ли в половине. — Он стянул с себя перчатки и подул на закоченевшие пальцы. — Итак, где мы будем ночевать? У тебя есть деньги на постоялый двор?

— Мы не можем остаться на ночь в городе.

Саймон поднял брови.

— Нет? Ну, по крайней мере, можно найти где-нибудь горячую еду.

Мириамель повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Ты что, не понимаешь? Это страна моего отца. Я бывала здесь раньше, а на дороге так мало путников, что даже если никто нас и не узнает, нам обязательно будут задавать вопросы. — Она вздохнула. — Я не могу рисковать. У меня есть деньги, так что ты сможешь пойти купить нам еды, но останавливаться в гостинице… Проще было бы нанять герольда, который шел бы впереди нас, возвещая о нашем скором прибытии.

Трудно было разглядеть лицо Саймона в тусклом вечернем свете, но Мириамели показалось, что он покраснел. Во всяком случае в его голосе явно послышались сердитые нотки.

— Как хочешь.

Она заставила себя говорить спокойно.

— Пожалуйста, Саймон. Неужели ты думаешь, что мне не хотелось бы умыться, посидеть на скамейке и съесть настоящий горячий ужин? Я только стараюсь делать то, что лучше для нас обоих.

Несколько мгновений Саймон молча смотрел на нее, потом кивнул.

— Извини. Ты, конечно, права. Я просто огорчился.

Неожиданно для себя самой Мириамель почувствовала, как сильно она привязалась к нему.

— Я знаю. Ты хороший друг.

Он внимательно посмотрел на девушку, но ничего не сказал. В молчании они спустились с холма.

Что-то было не так в Стеншире. Мириамель была здесь около шести лет назад и хорошо помнила шумный, процветающий город, населенный в основном шахтерами и их семьями. Даже ночью на улицах было много людей и света. Сейчас редкие фонари освещали случайных прохожих, торопящихся скорее оказаться под надежной защитой каменных стен. Трактиры казались тихими, словно монастыри, и почти пустыми.

Мириамель подождала в тени рядом с «Молотом и наковальней» — заведением, в котором Саймон потратил немного денег на хлеб, молоко и лук.

— Я спросил хозяина, нет ли у него мяса, и он уставился на меня, словно услышал невесть какую глупость, — сообщил Саймон. — Похоже, у них был очень плохой год.

— Он ни о чем тебя не спрашивал?

— Ну, он спросил, откуда я. — Саймон уже вгрызался в свой хлеб. — Я сказал, что я свечник из Хасу Вейла и ищу работу. Он опять на меня странно посмотрел и сказал: «Ну, здесь тебе никакой работы не видать, парень». Хорошо, что ему не понадобились свечи, потому что я забыл все, что Джеремия рассказывал о том, как они делаются. Тогда он спросил, давно ли я ушел из Хасу Вейла и правду ли говорят люди, что там водятся призраки.

— Призраки? — Принцесса почувствовала уколы иголочек страха. — Это мне не нравится. Что ты ему ответил?

— Ответил, разумеется, что ушел оттуда давным-давно, что иду на юг в поисках работы. А потом, прежде чем он успел спросить что-нибудь еще, я сказал, что жена ждет меня в повозке на Речной дороге и мне надо идти.

— Твоя жена?

Саймон усмехнулся:

— Должен же я был что-то сказать, правда? Что еще может заставить человека быстро взять еду и бежать на мороз.

Мириамель издала недовольный звук и уселась в седло.

— Нужно найти ночлег. Я очень устала.

Саймон огляделся.

— Ума не приложу, куда нам податься. Сложно сказать, какие дома стоят пустые, даже если не видно огня или дыма. Может быть, хозяева ушли, а может быть, у них просто нет дров.

Пока он говорил, начал моросить дождь.

— Уйдем подальше отсюда, — сказала принцесса. — На западном краю города наверняка отыщется пустой сарай или амбар. Кроме того, там есть заброшенные каменоломни.

— Звучит неплохо. — Саймон откусил кусок от одной из сморщенных луковиц. — Веди.

— Только не пролей молоко, — мрачно буркнула она, — и не съешь случайно мой ужин.

— Да, моя леди, — ответил он.

Пока они ехали на запад по одной из главных улиц Стеншира, Мириамель почувствовала, что ее по-настоящему встревожили слова Саймона. Действительно, невозможно было сказать, в каких из темных домов и лавок еще есть люди, но ее не оставляло ощущение, что чьи-то глаза следят за ней, укрывшись за плотными ставнями.

Достаточно скоро они добрались до окраины города. Дождь теперь едва накрапывал. Мириамель показала Саймону каменоломню, которая с дороги казалась огромной черной дырой. Когда дорога поднялась чуть выше на гору, стал виден мерцающий красноватый огонек на стене каменоломни.

— Кто-то развел костер, — сказал Саймон. — Большой костер.

— Может быть, тут еще добывают камень, — ответила принцесса. — Впрочем, что бы они ни делали, нам это безразлично, но чем меньше людей увидят нас, тем лучше.

Она повернула лошадь с широкой дороги вниз, на одну из маленьких тропинок, и решила, что лучше зажечь факел, чтобы не рисковать лошадьми — они легко могли переломать себе ноги. Они спешились, и Саймон сделал все возможное, чтобы своим плащом защитить от дождя Мириамель, пока она боролась с огнивом. В конце концов ей удалось высечь искру, которая зажгла промасленную тряпку.

Проехав немного дальше, они наконец отыскали подходящее место — большой сарай на заросшем сорняками и куманикой поле. Дом, стоявший в нескольких сотнях шагов от него вниз по лощине, выглядел совершенно заброшенным. Ни Саймон, ни Мириамель не были уверены, что он действительно пуст, но сарай казался относительно безопасным, а ночевать под открытым небом уж очень не хотелось. Они привязали лошадей к кривой, засохшей яблоне у сарая, чтобы их нельзя было заметить из дома.