— Драться, драться, что за глупости? — Аспитис свирепо взглянул на нее. — Кто станет сражаться за вас? Эти старики? Монах? Маленький болотный мальчик?
На мгновение Мириамель закрыла глаза, пытаясь сдержать ярость. Разумеется, он подлец, но сейчас не время давать волю чувствам.
— Любой в этом лагере легко победит вас, Аспитис. Вы вовсе не мужчина. — Она огляделась, чтобы убедиться, что его солдаты слышат ее. — Ты грязный похититель женщин, а не мужчина.
Клинок Аспитиса с рукоятью в виде головы скопы с металлическим шипением выскользнул из ножен. Граф помолчал.
— Нет, я понял вашу игру, принцесса. Вы умны. Вы хотите довести меня до бешенства и надеетесь, что я убью вас прямо здесь. — Он рассмеялся. — Ах, подумать только, что существует женщина, которая скорее умрет, чем обвенчается с графом Эдны! — Он поднял руку и коснулся своего изуродованного лица. — Или, вернее, подумать только, что вы испытывали те же чувства, до того как сделали со мною это. — Он вытянул вперед клинок, его острие дрожало меньше чем в локте от ее шеи. — Нет, я знаю, что для вас будет самой страшной расплатой — свадьба! В моем замке есть башня, которая надежно удержит вас. В течение первого часа вы изучите каждый камень. Подумайте, каково вам будет, когда пройдут годы.
Мириамель вздернула подбородок:
— Так, значит, вы не будете сражаться за меня?
Аспитис стукнул кулаком по бедру:
— Хватит об этом! Мне начинает надоедать эта шутка!
— Вы слышите? — Мириамель повернулась к солдатам Аспитиса, стоявшим вокруг в молчаливом ожидании. — Ваш хозяин трус!
— Молчать! — заорал граф. — Я собственноручно высеку вас!
— Этот старик легко победит вас, — сказала она, указывая на Камариса. Старый рыцарь сидел, завернувшись в одеяло, и, широко раскрыв глаза, наблюдал за происходящим. С тех пор как появился Аспитис и его солдаты, он не сделал ни одного движения. — Изгримнур, — позвала принцесса. — Дай старику свой меч.
— Принцесса, — голос Изгримнура был хриплым от волнения, — позволь мне…
— Сделай это! Пусть люди графа увидят, как его разрубит на части старый-старый человек. Тогда они поймут, почему их хозяин вынужден воровать женщин.
Изгримнур, не спуская глаз с насторожившихся солдат, вытащил Квалнир из-под мешка с пожитками. Пряжки на поясе ножен зазвенели, когда герцог подтолкнул меч к Камарису. Это был единственный звук, нарушивший тишину.
— Мой лорд?.. — запинаясь, спросил солдат, державший Мириамель. — Что?..
— Заткнись! — огрызнулся Аспитис, спешиваясь. Он подошел к Мириамели, взял ее за подбородок и некоторое время пристально вглядывался в лицо принцессы. Затем, не давая ей времени опомниться, быстро наклонился и поцеловал своими искалеченными губами. — У нас будет много веселых ночей, моя леди. — Потом граф повернулся к Камарису. — Валяй, бери меч, чтобы я мог убить тебя. Потом я прикончу и остальных. Но у вас будет выбор: вы сможете драться или убегать. — Он повернулся к принцессе. — В конце концов, я благородный человек.
Камарис смотрел на меч, лежавший у его ног, словно это была ядовитая змея.
— Возьми его, — потребовала Мириамель.
Милость Элисии, в отчаянии думала она. Что, если он не станет делать этого? Что будет, если после всего, что было, он не станет?
— Во имя Божьей любви, возьми его! — зарычал Изгримнур. Старик посмотрел на него, потом нагнулся и поднял ножны. Он вытащил Квалнир, уронив пояс на землю, и держал его в руках с видимой неохотой.
— Матра са Дуос, — с омерзением сказал Аспитис. — Он даже не знает, как держать меч. — Граф расстегнул плащ, оставшись в желто-серой накидке, отделанной черным кантом, потом сделал несколько шагов к Камарису, ошеломленно смотревшему на него. — Я быстро разделаюсь с ним, Мириамель, — заявил он. — Это вы поступаете жестоко, заставляя сражаться слабоумного старика. — Он поднял оружие, засверкавшее под белым рассветным небом, и ударил по незащищенной шее Камариса.
Квалнир неуклюже дернулся, и клинок Аспитиса отскочил. Граф, раздраженно хмыкнув, замахнулся еще раз. Мириамель услышала, как тихо заворчал ее страж, удивленный неудачей хозяина.
— Вот видишь, — сказала принцесса и заставила себя засмеяться, хотя веселья в ней не было ни на грош. — Твой трусливый граф не может осилить даже такого дряхлого старика.
Аспитис атаковал сильнее. Камарис, двигаясь машинально, словно во сне, обманчиво медленно размахивал Квалниром. Еще несколько опасных ударов были отбиты.
— Я вижу, ваш старик все-таки имел дело с мечом. — Граф стал дышать немного тяжелее. — Это хорошо. Значит, я не буду чувствовать, что убил человека, который не мог даже защищаться.
— Нападай! — закричала Мириамель, но Камарис не хотел. Вместо этого, по мере того как древние рефлексы начали просыпаться в нем и движения становились все более плавными, он просто стал тщательнее защищаться, блокируя каждый выпад, отводя каждый скользящий удар и сплетая стальную паутину, которую Аспитис не мог пробить.
Сражение теперь уже казалось смертельно серьезным. Наблюдатели видели, что граф Эдны и Дрины — очень хороший боец, а граф, в свою очередь, понял, что в его противнике есть нечто необычайное. Аспитис ослабил напор, проводя более осторожную стратегию, при этом не отказываясь от боя. Что-то — то ли гордость, то ли более глубоко скрытое, почти животное побуждение — полностью захватило его. Что же касается Камариса, то он явно сражался только потому, что его принудили к этому.
Аспитис сделал ложный выпад, потом перевел его в удар, надеясь прорвать защиту Камариса, но каким-то образом Квалнир оказался на пути клинка графа, оттолкнув его в сторону. Аспитис рубанул по ногам старика, но Камарис увернулся без видимой поспешности, не теряя равновесия и держа плечи ровно. Он двигался, словно струйка воды, текущая к отверстию, поддаваясь, но не ломаясь, принимая любой удар Аспитиса и отбивая его вверх или вниз, вправо или влево. На лбу старика выступила испарина, но лицо его оставалось спокойно-печальным, словно его вынуждали сидеть и наблюдать, как двое друзей обмениваются нелепыми обвинениями.
Мириамели казалось, что бой тянется целую вечность. Она знала, что сердце ее колотится очень быстро, и в то же время его биения разделяли долгие-долгие мгновения. Эти двое — граф с разбитым лицом и высокий длинноногий Камарис — уже вышли из сосновой рощицы и двинулись вверх по холму, кружа по заросшему травой склону, как две мошки, вьющиеся вокруг свечи. Когда граф снова стал наступать, Камарис попал ногой в яму и споткнулся; Аспитис воспользовался преимуществом и задел руку старика скользящим ударом. Показалась кровь. Мириамель услышала, как за ее спиной хриплым от волнения голосом выругался Изгримнур.
Рана, видимо, что-то разбередила в Камарисе. Он все еще не проявлял прямой агрессии, но все-таки стал отбивать атаки графа с достаточной силой, чтобы грохот сталкивающихся мечей эхом разнесся по Озерным Тритингам. Мириамель опасалась, что этого будет недостаточно, поскольку, несмотря на свою почти неправдоподобную стойкость, старик наконец начал уставать. Он снова споткнулся, и на этот раз яма была ни при чем. Аспитис ударил, и меч, скользнув по Квалниру, достал плечо Камариса, пролив еще немного крови. Но граф тоже начинал уставать: после шквала быстрых выпадов, которые Камарис с легкостью блокировал, Аспитис, тяжело дыша, отступил на несколько шагов назад и склонился к земле, словно готов был потерять сознание. Мириамель увидела, как он поднял что-то.
— Камарис! Берегись! — закричала она.
Аспитис швырнул пригоршню грязи в лицо старику и предпринял молниеносную атаку, пытаясь закончить бой одним ударом. Камарис пошатнулся и попятился, прижав руки к глазам, а граф наступал на него, уже уверенный в близкой победе. Через мгновение, взвыв от боли, Аспитис рухнул на колени.
Камарис благодаря длине своих рук легко дотянулся мечом до плеча Аспитиса и ударил плашмя, но клинок подпрыгнул и, двигаясь вверх, полоснул по лбу наббанайца. Аспитис, почти ослепленный потоком крови, пополз по направлению к Камарису, все еще размахивая перед собой мечом. Старик, который тер слезящиеся глаза, шагнул в сторону и со всей силой опустил рукоять меча на голову своего противника. Аспитис рухнул, как бык под молотом мясника.
