— Если этого не знаешь ты, отец, ты, который столько времени проводишь с этой красной змеей Прейратсом и его дьявольщиной, если ты не чувствуешь, что происходит…

— Что, во имя Эйдона, ты несешь? — вскричал король. — Что ты можешь знать об этом? — Он с силой ударил себя ладонью по бедру. — Прейратс — мой лучший слуга. Он делает для меня то, чего не может никто другой!

— Он монстр и некроман, — крикнула принцесса. — Ты становишься слепым орудием в его руках! Отец! Что с тобой происходит? Неужели ты не видишь, как ты переменился! — Мириамель пыталась спрятать лицо в длинной голубой вуали. Потом она вскочила и кинулась в спальню. Еще мгновение, и девушка захлопнула за собой тяжелую дверь.

— Будь все это проклято! — выругался Элиас. — Девочка! — крикнул он, подходя к ее двери. — Ты ничего не понимаешь! Ты не знаешь ничего о том, что обязан делать король! И ты не имеешь права быть непослушной! У меня нет сына! У меня нет наследника! Вокруг меня честолюбивая свора, и мне необходим Фенгбальд.

Он долго стоял и ждал ответа. Но ответа не было. Тогда он с силой ударил кулаком в дверь, так что доски заходили ходуном.

— Мириамель! Открой сейчас же!

Никакого ответа.

— Девочка, — сказал он наконец, уткнувшись головой в дверь. — Ты только принеси мне внука, и я отдам тебе Меремунд. Я прослежу, чтобы Фенгбальд не стоял у тебя на пути. Ты сможешь всю остальную жизнь смотреть на свой океан. — Он поднял руку и вытер что-то со щеки. — Я ненавижу океан… он заставляет меня думать… о твоей матери.

Он еще раз ударил в дверь. Эхо удара прокатилось и затихло.

— Я люблю тебя. Мири, — сказал король.

Башенка на углу восточной стены осветилась послеполуденным солнцем. Еще один камешек полетел в водоем вслед за сотней своих предшественников.

Я проголодался, внезапно понял Саймон.

А ведь это очень неплохая идея — пробраться в кладовую и выпросить у Юдит чего-нибудь поесть. К вечерней трапезе позовут не раньше, чем через час, а Саймон вдруг вспомнил, что с самого утра у него во рту не было ни крошки.

Единственной сложностью было то, что Рейчел и ее команда как раз сейчас убирали длинный коридор трапезной и комнаты вдоль обеденного зала — последний оплот беспорядка в весенней кампании Рейчел. Было бы значительно приятнее избежать и Рейчел, и всего, что она скажет по поводу выпрашивания еды в неурочное время.

Всесторонне рассмотрев эту проблему, в то время как камешки продолжали методично падать в колодец, Саймон решил, что безопаснее будет пробраться под Драконом, чем мимо него. Конечно, можно было бы пройти и поверху, вдоль морской стены центрального здания замка. Но это заняло бы слишком много времени: подняться, пройти мимо канцелярии, а затем спуститься, чтобы попасть на кухню.

Нет. Наилучшим путем были продуктовые склады.

Итак, он решился на рискованный быстрый рывок с хозяйственного дворика через западную галерею трапезной. Запах мыльной воды и отдаленное пошлепывание намотанных на швабры тряпок заставило его чуть ускорить шаги. Нырнув наконец в темноту помещения, где хранились продукты, занимавшего большую часть площади под трапезной, Саймон вздохнул с облегчением.

Поскольку этот этаж был на добрых шесть или даже семь аллей ниже стен Внутреннего двора, только слабые отблески отраженного света проникали сюда через маленькие окна. Полутьма успокоила Саймона. Сюда запрещали приносить факелы, и у него было мало шансов быть обнаруженным.

В большом центральном помещении громоздкие штабеля бочонков и бочек, стянутых железными обручами, создавали мрачный ландшафт из круглых, высоких башен и узеньких проходов между ними. Все что угодно могло находиться в этих бочонках: сушеные овощи, головки сыра, рулоны ткани, оставленные здесь много лет назад, и даже оружие. Искушение открыть какой-нибудь из них и посмотреть, что за сокровища припрятаны там, было очень велико. Но у Саймона не было при себе никаких инструментов, чтобы вскрыть эти тяжелые, крепко заколоченные бочки. Да к тому же он не мог здесь шуметь, зная, что прямо над его головой Рейчел и ее легионы чистят, моют, метут и полируют.

Где-то на полпути через длинное темное помещение, пробираясь по узкому проходу между двумя опасно накренившимися башнями бочонков, Саймон чуть не провалился в какую-то дыру. Отпрянув назад с бьющимся от неожиданности сердцем, он сразу понял, что это не дыра — это люк. Его крышка валялась рядом. Конечно, если быть достаточно осторожным, он мог бы обойти его, но… почему все-таки он был открыт? Ведь общеизвестно, что крышки люков не открываются сами собой.

Может быть, это кто-нибудь из слуг вынес что-то из кладовой, расположенной там, внизу, и не смог закрыть люк, потому что были заняты руки? Помедлив одно мгновение, Саймон стремительно скатился по лестнице в таинственную дыру. Кто мог знать, какие необычайные, восхитительные вещи могли оказаться в комнате внизу?

Внизу было еще темнее, чем в помещении склада, и сначала он вообще ничего не видел. Ногой он осторожно нащупал что-то твердое — знакомую прочность дощатого пола. Но когда он захотел опустить вторую ногу, оказалось, что она проваливается в пустоту. И только то, что он держался за лестницу, удержало его от падения. Оказалось, что прямо под лестницей находился еще один люк, ведущий на нижний этаж. Он осторожно опустил вторую ногу на дощатый пол среднего помещения и принялся исследовать его.

Дверца люка над ним казалась едва заметным серым квадратом в полной темноте. Когда глаза его немного привыкли к тьме, он с разочарованием понял, что эта комната скорее всего была просто чуланом. Потолок в нем был гораздо ниже, чем наверху, а стены находились всего в нескольких локтях от него. Вся комнатушка была до самого потолка набита бочонками и мешками. И только узенький проход вел между ними к противоположной стене.

Пока он разочарованно обозревал чулан, где-то скрипнула доска. Он услышал размеренный звук шагов в этой кромешной тьме.

О страдания Божьи, кто это?! И что мне теперь делать?

Каким же идиотом надо было быть, чтобы не подумать о том, что люк может быть открыт просто потому, что кто-то все еще находится в нижних помещениях!

Проклиная себя за глупость, он тихо пролез в низкую, узкую щель. Шаги внизу приближались к лестнице. Саймон еще глубже втиснулся в маленькое пространство между двумя затхлыми холщевыми мешками, которые, судя по запаху и на ощупь, были набиты старым бельем. Понимая, что его все еще может увидеть любой, кто отойдет от люка к проходу, он опустился на корточки, опираясь рукой о старый ребристый дубовый сундук. Шаги прекратились, и лестница начала скрипеть — кто-то поднимался по ней. Саймон затаил дыхание. Он даже не понимал, почему он вдруг так испугался. Ведь поимка означала бы всего лишь еще одно наказание, еще несколько ехидных взглядов Рейчел — почему же он тогда трясется как заяц, преследуемый гончими?

А лестница все скрипела и скрипела, и на мгновение ему даже показалось, что поднимающийся, кто бы он ни был, направляется сразу наверх, в большое помещение… Но вдруг скрип прекратился. Тишина звенела в ушах Саймона. Скрип, еще один, и он внезапно понял, с подступающей к горлу тошнотой, что этот некто спускается обратно, вниз, к нему. Легкий приглушенный звук шага, когда невидимая фигура сошла с лестницы и ступила на пол. Снова тишина! Неведомая, страшная, пульсирующая! Медленные шаги приближались по узкому проходу, пока не остановились перед убежищем, которое себе выбрал Саймон. В слабом свете он разглядел заостренные черные сапоги так близко, что мог бы дотронуться до них рукой. А над сапогами свисал окаймленный черным подол алой рясы. Это был Прейратс!

Саймон скорчился за мешками и только молился, чтобы Эйдон остановил его сердце, звуки ударов которого гремели как громовые раскаты. Он чувствовал, как против воли его взгляд притягивается наверх, пока, наконец, в узкой щели между двумя накренившимися мешками он не увидел черное лицо алхимика. На секунду показалось, что Прейратс смотрит прямо на него, и он чуть не завизжал от ужаса.