Все поднялись еще до рассвета и начали седлать коней и укладывать продовольствие и одежду, которое Джошуа обменял на двух лошадей. Лилит ехала с Гутрун, Таузер и Сангфугол тоже на одной лошади, еще четырех лошадей можно было использовать как вьючных. Когда все было готово, мужчины вернулись в бычий загон, окруженный изрядным числом любопытствующих тритингов.

— Ты никак оповестила своих соплеменников? — сердито спросил Джошуа. Воршева, не мигая, смотрела на него. На ней снова была белая повязка невесты.

— Ты думал, люди не заметят, как ты грузишь лошадей? — огрызнулась она. — А кроме того, какой смысл выходить замуж, если делать это тайком? — Она заспешила прочь, ее широкий свадебный наряд развевался на ходу. Через минуту она вернулась, ведя за руку ту самую большеглазую девушку, которая прислуживала Фиколмию, когда плененный отряд Джошуа впервые появился в повозочном лагере. — Это Хьяра, моя младшая сестра, — объяснила Воршева. — Ей тоже предстоит выходить замуж, и я хочу, чтобы она убедилась, что это не всегда бывает так уж страшно.

— Я постараюсь выглядеть привлекательно в качестве жениха, — сказал Джошуа, подняв брови. Хьяра смотрела на него, встревоженная, как молодая лань.

Воршева настояла, чтобы свадьба проходила под открытым небом на глазах ее сородичей. Свадебная процессия появилась из-под навеса из одеял. Отец Стренгьярад суетливо произносил те фразы из брачного церемониала, которые ему удавалось вспомнить, так как он, конечно, не смог захватить из Наглимунда Книгу Эвдона, а свадебных обрядов раньше никогда не совершал. Из главных действующих лиц он был, без сомнения, самым взволнованным. Юная Хьяра, ощущая родство душ, шла так близко к нему, что путалась под ногами, усиливая его смущение.

Не было ничего удивительного в том, что радостно-любопытная толпа тритингов, собравшаяся вокруг бычьего загона в это утра, мало чем отличалась от толпы, которая недавно собралась смотреть, как будет растерзан на куски то же самый принц Джошуа. Несколько обескураживало присутствие матери и сестер того, кому не удалось разделать Джошуа на куски — покойного Утварта. Эта группа женщин, одетых в одинаковые темно-синие платья и головные платки, злобно смотрела на жителей каменных краев. Рты их были плотно сжаты в одинаковой гримасе недоброжелательства.

Если присутствие семейства Утварта было удивительным, то еще более поражало появление среди зрителей Фиколмия. Марч-тан, который практически исчез после победы Джошуа, унеся с собой дурной нрав, теперь лихо шагал, через лагерь к бычьему загону в сопровождении горстки покрытых шрамами стражников. Хотя еще и часу не прошло с того момента, как по небу разлился серенький рассвет, глаза Фиколмия казались затуманенными выпивкой.

— Клянусь Степным Громовержцем! — возопил он. — Не думаете же вы, что я допущу, чтобы моя дочь и ее муженек, разжившийся лошадьми, поженились и, не разделили свое счастье с папашей?! Ну-ка, покажите, как там у вас в каменных краях справляют свадьбы!

При звуке папашиного рычания малышка Хьяра отступила назад и начала дико озираться в поисках пути к спасению. Деорнот протянул руку вперед и нежно ухватил ее за локоток. Он держал ее таким образом, пока она не набралась смелости двинуться вперед и снова заняла место рядом с Воршевой. Совершенно сбитый с толку отец Стренгьярд начал «Манса Канонис» — Молитву Соединения. Он сделал несколько безуспешных попыток довести ее до конца, но сбивался и после первых же строк запинался и останавливался, как мельничное колесо, когда вол, крутящий его, вдруг заартачится. Каждая неудачная попытка вызывала смех Фиколмия и стражников. Архивариус, лицо которого всегда имело розоватый оттенок, становился все краснее. Наконец Джошуа наклонился к нему и что-то прошептал на ухо.

— Вы же теперь носитель свитка, отец, так же, как и ваш друг Ярнауга, — он говорил так тихо, что не было слышно никому, кроме Стренгьярда, — несомненно, простейшая манса — для вас детская игрушка, несмотря на всякого рода отвлекающие моменты.

— Одноглазый совершает свадебный обряд для однорукого! — воскликнул Фиколмий.

Стренгьярд смущенно поправил свою повязку, потом мрачно кивнул.

— Вы… вы правы, принц Джошуа. Простите. Давайте продолжим.

Тщательно произнося каждое слово, Стренгьярд преодолел весь длинный ритуал, как будто пробираясь по высокой и коварной воде. Выкрики марч-тана и его приспешников становились все громче, но священник больше не позволил себе отвлечься. Наконец толпе надоела бесцеремонность Фиколмия и его грубость; каждый раз, когда раздавался выкрик с его стороны, гул недовольства становился явственнее.

Когда Стренгьярд добрался до конца молитвы, с западной стороны верхом на коне появился Хотвиг. Он выглядел растрепанным и возбужденным, как будто несся в лагерь во весь опор.

Всадник как-то недоуменно оглядел происходящее, затем соскочил с коня и подошел к тану. Он говорил быстро и указал в том направлении, откуда приехал. Фиколмий ухмыльнулся, кивая головой, потом повернулся и сказал остальным стражникам что-то, повергшее их в необузданное веселье. Смущение появилось на лице Хотвига — смущение, сразу сменившееся гневом. Пока Фиколмий и его приближенные хохотали над привезенным им известием, молодой тритинг направился к ограде, окружавшей загон, и помахал Изорну. Хотвиг сказал ему что-то на ухо. Глаза риммерсмана широко раскрылись. Когда отец Стренгьярд на несколько мгновений остановил свои причитания и склонился над водой, которую он подготовил согласно ритуалу, сын Изгримнура отошел от ограды и направился прямо к принцу Джошуа.

— Прости меня, Джошуа, — прошипел Изорн, — но Хотвиг говорит, что к этому лагерю направляются полсотни вооруженных всадников. Они буквально в лиге отсюда и движутся очень быстро. На гербе предводителя серебряный орел.

Потрясенный, Джошуа поднял голову.

— Фенгбальд! Что этот сукин сын здесь делает?

— Фенгбальд? — повторил Деорнот, пораженный. Это имя показалось чем-то из другого века. — Фенгбальд!

Волна удивления прокатилась по толпе от этого неожиданного поворота в церемонии бракосочетания.

— Джошуа, — произнесла Воршева напряженно, — как можешь ты говорить сейчас о таких вещах?

— Искренне сожалею, моя леди, но у нас нет выбора, — он повернулся к Стренгьярду, который стоял, устремив на него вопрошающий взгляд, ибо его наладившийся было ритм опять сбили. — Пожалуйста, переходите к заключительной части, — повелел Джошуа.

— Чт… что?

— Последнюю часть, отец мой, да побыстрее! Я не хочу, чтобы сказали, что я не выполнил обещания и не сделал леди свой женой, но если мы хоть немного промедлим, она станет вдовой еще до окончания мансы, — он мягко подтолкнул священника. — Заканчивайте, Стренгьярд!

Архивариус выпучил свой единственный глаз.

— Да будет любовь Искупителя, Матери Его Элисии и Отца Его Всевышнего над этим союзом. Да будут жизни ваши долги, а любовь еще дольше. Вы стали мужем и женой, — он суетливо взмахнул руками. — То есть… вот… Вы женаты, что я и провозглашаю.

Джошуа наклонился и поцеловал изумленную Воршеву, потом схватил ее за руку и потащил к калитке, а Изорн заторопил остальных последовать их примеру.

— Тебе не терпится испытать, все удовольствия брачной ночи, а, Джошуа? — язвительно крикнул Фиколмий. Он ринулся к калитке вместе со своей стражей, а толпа засыпала своего предводителя вопросами. — Ты что-то слишком спешишь уехать.

— И тебе известно, почему, — крикнул ему Деорнот, ухватившись дрожащей от нетерпения рукой за рукоятку меча. — Ты же знал, что они едут сюда! Ты пес, предатель!

— Осторожней выражайся, ничтожный человечек, — зарычал Фиколмий. — Я обещал только не препятствовать вашему отъезду. Я послал гонца к королю давным-давно, еще когда вы лишь пересекли границу моих Тритингов, — он злорадно захохотал. — Так что я никаких обещаний не нарушил. А если хотите до приезда эркинландцев сразиться со мной и с моими людьми, пожалуйста! В противном случае лучше карабкайтесь на своих пони и уезжайте.