— Я задала тебе вопрос.

— Моя леди, — произнес Кадрах, подыскивая слова. — Есть многое…

Он неожиданно замолк. В трюме раздался резкий звук открываемого люка, и он озарился светом факела, когда крышка люка поднялась. Ослепленные, принцесса и Кадрах бросились за бочки, пытаясь пролезть в укрытие, как черви в земле, потревоженные лопатой. Мириамель успела заметить фигуру, спускающуюся по лестнице. Она сжалась в комочек у внутренней стенки трюма, подобрала нога и спрятала лицо в опущенный капюшон.

Тот, что вошел, производил очень мало шума, осторожно пробираясь между ящиками с провизией. Колотящееся сердце Мириамели, казалось, выпрыгнет из груди, когда шаги внезапно остановились в нескольких локтях от нее. Она задержала дыхание в напрягшихся легких, пока не почувствовала, что они готовы разорваться. Звук бьющихся о борт волн звучал в ушах, как рев быка, но странное музыкальное гудение, похожее на сонное гудение пчел, сопровождало его. Потом этот звук внезапно прекратился.

— Почему ты здесь прячешься? — спросил голос, сухой палец дотронулся до ее лица. Сдерживаемое дыхание Мириамели вырвался наружу, глаза ее распахнулись. Голос воскликнул: — Да ты еще совсем ребенок!

У той, что склонилась над ней, была бледно-золотистая кожа и широко поставленные темные глаза, которые смотрели из-под челки седых волос. Она казалось старой и хрупкой: платье с капюшоном не скрывало ее тонкой фигуры.

— Вы ниски? — ахнула Мириамель, потом закрыла рот ладонью.

— Что здесь удивительного? — сказала та, подняв тонкие брови, Лицо ее, покрывала сетка морщин, но движения были точны. — Где же и найти ниски, как не на глубоководном корабле? Вопрос в том, юная незнакомка, как вы здесь оказались? — она повернулась к тому месту, где в потемках все еще скрывался монах. — Этот вопрос относится и к вам, человек. Почему вы скрываетесь в трюме?

Когда немедленного ответа ни от одного из беглецов не последовало, она покачала головой.

— Думаю, мне следует позвать капитана корабля…

— Нет, прошу вас, — сказала Мириамель. — Кадрах, выходи. У ниски острый слух, — она улыбнулась, как ей показалось, примирительно. — Если бы мы знали, что здесь вы, мы бы не скрывались. Глупо скрываться от ниски.

— Да, — кивнула довольная ниски. — Теперь скажите мне, кто вы.

— Малахиас… — Мириамель запнулась, осознав, что ее пол уже раскрыт. — То есть, Мария. Это я. Кадрах — мой спутник. — Монах выполз из свернутой парусины.

— Хорошо, — улыбнулась ниски, удовлетворенная ответом. — Меня зовут Ган Итаи. Название моего корабля «Облако Эдны». Я отгоняю килп.

Кадрах недоуменно уставился на нее.

— Отгоняешь килп? Как это?

— А говоришь, что много путешествовал, — вмешалась Мириамель. — Каждому известно, что невозможно выйти в море без ниски, поющей песни, чтобы отгонять килп. Ты же знаешь, кто такие килпы?

— Да, я о них слышал, — ответил Кадрах. Он снова повернул свой любопытный взгляд на Ган Итаи, которая слушала, покачиваясь. — Ты из тинукедайя, так?

Рот ниски раскрылся в беззубой улыбке:

— Мы дети Морехода. Мы давно вернулись к морю, у моря и остались. Теперь расскажите Ган Итаи, что вы делаете на этом корабле.

Мириамель взглянула на Кадраха, но он казался погруженным в размышления. В свете факела были видны капли пота на его лице. То ли оттого, что их обнаружили, то ли по другой причине, туман его опьянения, казалось, полностью рассеялся. В маленьких глазках была тревога, но они были ясны.

— Мы не можем вам сказать, — ответила принцесса. — Мы не сделали ничего плохого, но наша жизнь в опасности, поэтому мы скрываемся.

Ган Итаи сощурила продолговатые глаза и задумчиво поджала губы.

— Я должна сообщить о вас капитану судна, — произнесла она наконец. — Если я поступаю неправильно — простите, но я имею первостепенные обязательства перед «Облаком Эдны». Мы должны сообщать о тайных пассажирах. Я должна охранять корабль от любой опасности.

— Мы никакого вреда кораблю не причиним, — сказала Мириамель в отчаянии, но ниски уже поспешно направлялась к лестнице, причем ее ловкость указывала на обманчивое впечатление от ее хрупкости.

— Мне жаль, но я должна выполнять свои обязанности. Не смею нарушить законов Детей Руяна, — она покачала головой и исчезла в люке. На миг мелькнуло светлеющее небо, и люк захлопнулся.

Мириамель откинулась назад, прислонившись к какой-то бочке.

— Да сохранит нас Элисия. Что же нам делать? А что если это враждебный корабль?

— Что до меня, то любой корабль мне враг сам по себе, — Кадрах обреченно пожал плечами. — То, что я спрятался с вами на корабле, — глупость, не поддающаяся объяснению. Что же касается нашего обнаружения… — Он как бы отмахнулся пухлой рукой. — Это было неизбежно, как только корабль вышел в открытое море, но лучше что угодно, только не остаться в Санкеллане Эйдонитисе, — он отер пот с лица. — О, господи, что с моим желудком? Как заметил один мудрый человек, есть три типа людей: живые, мертвые и те, что в открытом море. — Отвращение на его лице сменилось задумчивостью. — Но ниски! Мне встретилась живая тинукедайя! Кости Анаксоса, мир исполнен чудес!

Прежде чем Мириамель успела спросить, что он имеет в виду, раздался топот тяжелых сапог над их головами, заговорили низкие голоса, затем скрипнула крышка люка.

Трюм заполнился светом факелов и длинным тенями.

Мегвин сидела на полуразрушенной древней арене, посреди таинственного каменного города, скрытого глубоко в сердце горы, и смотрела на создания из древних легенд. Перед ней стоял огромный светящийся камень, который разговаривал как будто живой. Тем не менее она была безмерно разочарована.

— Ситхи, — пробормотала она тихонько. — Я надеялась, что здесь будут ситхи.

Эолер посмотрел на нее с кажущимся безразличием, потом снова обернулся к круглоглазым дворрам.

— Очень странно. Откуда вам известно имя Джошуа Безрукого?

Джисфидри стало не по себе: костлявая голова подземного жителя задергалась на длинной тонкой шее, как подсолнух на стебле.

— Зачем вы ищете ситхи? Чего вы хотите от наших бывших властелинов?

Мегвин вздохнула.

— У нас была лишь слабая надежда, — поспешно сказал Эолер. — Леди Мегвин надеялась, что они смогут нам помочь, как помогали когда-то. Эрнистир в руках врагов.

— А Безрукий Джошуа, о котором говорили ситхи, — он один из захватчиков или из детей Эрна, как вы? — Джисфидри и трое других наклонились вперед в ожидании ответа.

— Джошуа не эрнистириец, но он и не захватчик. Он один из предводителей в той великой войне, что бушует наверху, — Эолер осторожно подбирал слова. — На наш народ напали враги Джошуа. Таким образом, возможно, Джошуа сражается за нас, если он еще жив.

— Джошуа умер, — глухо промолвила Мегвин. Груз окружающей земли и камня стали давить на нее, не давая дышать. Какой смысл во всей этой болтовне? Эти паукообразные существа — не ситхи. Это не город знамен и сладкой музыки, который виделся ей во сне. Ее планы оказались пустыми.

— Возможно, это не так, моя леди, — тихо произнес Эолер. — Когда я последний раз был наверху, я слышал, что он еще жив, а слухи эти вполне правдоподобны. — Он обернулся к терпеливым дворрам. — Пожалуйста, скажите нам, где вам довелось услышать имя Джошуа. Мы вам не враги.

Джисфидри не так легко было убедить.

— А этот Безрукий Джошуа сражается за наших бывших властелинов ситхи или против них?

Эолер подумал, прежде чем ответить.

— Мы, смертные, не знаем ничего о ситхи и их войнах. Джошуа, вероятно, так же не осведомлен о них, как и мы.

Джисфидри указал на сияющий, излучающий переливчатый свет кусок камня посреди арены.

— Но с вами разговаривала Первая Праматерь зидайя, ситхи, через камень Шард! — Он явно испытал какое-то злорадное удовольствие оттого, что уличил Эолера во лжи.

— Мы не знали, чей это голос. Мы здесь впервые, и мы ничего не знаем об этом вашем… Шарде.

— А-а, — протянул Джисфидри. Они снова тесно сгрудились для очередного совещания на своем родном языке, слова которого звучали нежно и переливчато. Наконец, они выпрямились.