– Я не путаю, государственный карман – это личный карман государства. Совхозный карман – это личный карман совхоза. Путать карманы – это одинаково что твой, товарищ Трифонов, и мой. Поэтому если у совхоза на счетах денег нет и большая задолженность, то госбанк не в силах помочь. Никто не имеет права свободные деньги того или другого предприятия переложить на счет совхоза. Я, не задумываясь о последствиях, часто шел на нарушения и по мере моих возможностей оказывал помощь Рожковскому совхозу. За бескорыстную помощь я почти оказался на скамье подсудимых. Поэтому с сегодняшнего дня давайте будем придерживаться только закона.

Пока Соколов говорил, Чистов внимательно смотрел на него и думал: «Это моя очень большая ошибка. Соколов – финансовый прокурор. Попробуй его тронь, пожалуй, легкими ушибами от него не отделаешься. Он все наши ошибки и промахи записывает. Его не обойдешь, не объедешь. Все наши дела ему известны».

Соколов однотонно, казалось, без всякой резкости продолжал говорить. Его слова насквозь прожигали не только Трифонова, но и Чистова.

– Анатолий Алексеевич! Вот вы говорите, что в недалеком будущем Рожковский совхоз добьется стопудового урожая зерновых. При такой огромной помощи государства не надо откладывать на будущее, а надо получать сегодня. В мою бытность управляющим госбанком колхозы всей лесной зоны, а их было двенадцать, в среднем собирали по тринадцать центнеров овса и ржи с гектара, а «Венецкий», «Рожковский» и «Старо-Пустынский» – до ста пудов, без всякой помощи государства. Сейчас чем государство больше помощи оказывает, тем дела идут хуже. Потому что руководители думают только об одном – как ухватить больше государственной помощи, забывают о своих прямых обязанностях.

– О Рожковском совхозе рано проявлять беспокойство, товарищ Соколов, – прервал его Чистов.

– Уже поздно, Анатолий Алексеевич, – возразил Соколов. – Если в колхозах дела кое-как шли, то в Рожковском совхозе можно уверенно говорить, что за шесть месяцев шагнули далеко назад. Поголовье крупного рогатого скота и свиней совхоз уже сократил. Поголовье лошадей почти все уничтожил. Овец, по-видимому, добьют. От тракторов и автомашин большие убытки. Во всех совхозах, кроме Рожковского, трактора и автотранспорт используются ритмично и приносят большие прибыли. Например, в Панинском совхозе. Мне кажется, Анатолий Алексеевич, надо детально разобраться в делах Рожковского совхоза.

Соколов сел на место.

– Разрешите, Анатолий Алексеевич, – подняла руку директор Панинского совхоза Тихомирова. – На обсуждение этот вопрос поднят своевременно. Я считаю, Соколов прав. В Рожковском совхозе надо немедленно провести хирургическую операцию. Для каких целей использует Трифонов транспорт, я вам скажу. Для личного обогащения. Шофера и трактористы Рожковского совхоза со дня организации в деревнях нашего совхоза ночами спать не дают. Ходят под окнами, стучат, предлагая купить тес, деловую древесину, дрова. Осенью тес везли даже на лошадях. Я думаю, Трифонов совсем распустит народ, будут возить на быках и коровах. Товарищи члены бюро, нам надо серьезно подумать и оказать помощь товарищу Трифонову. Освободить его от работы директора, пока он совсем не развалил все хозяйство. У меня все.

Все члены бюро заулыбались.

«Здорово оборачивается, – подумал Чистов. – Надо немедленно прекращать выступления. Не дай бог еще кто-нибудь выступит, хочешь или нет, а Трифонова надо будет освобождать».

Чистов встал, окинул всех орлиным взглядом, улыбаясь, громко сказал:

– Зря вы, Надежда Александровна, наговариваете на Трифонова. Под видом механизаторов Рожковского совхоза могут торговать тесом, лесом и дровами механизаторы ММС, сельпо, Кулебакского леспромхоза.

– Анатолий Алексеевич! Не считайте нас дураками, – покраснев, крикнула Тихомирова. – Если говорю, значит знаю и отвечаю за свои слова. Напрасно обвиняете директора ММС Зимина. Он своих механизаторов держит в ежовых рукавицах.

– Надежда Александровна, – с упреком сказал Чистов, – я вам слова не давал.

– Извините, Анатолий Алексеевич, – ответила Тихомирова, – но Трифонов совхоза не поднимет и при любой госпомощи все развалит.

«Чем дальше в лес, тем больше дров, – подумал Чистов. – Надо немедленно заканчивать этот вопрос».

– Товарищи, – сказал Чистов. – Давайте отпустим наших приглашенных товарищей Соколова и Трифонова. Они без нас договорятся, как лучше, а мы поговорим по другому вопросу. Товарищ Соколов и товарищ Трифонов, вы свободны.

Трифонов вышел из кабинета Чистова и облегченно вздохнул. Он понял, что Чистов пока не всесильный. «Уперся Соколов, и Чистов оказался бессильный. Он даже не нашел в себе сил дать отпор бабе Тихомировой. Как она меня расчихвостила. Хорошо, что все кончилось хорошо. Спасибо Чистову, все сгладил. Иначе можно запросто распрощаться с должностью директора совхоза. Надо быть осмотрительнее. Правильно говорят, семь раз отмерь, один раз отрежь».

Вместо второго вопроса Чистов объявил:

– Через неделю к нам из Горького приедет группа ученых во главе с доцентом Сироткиным, возглавляющим кафедру растениеводства в сельхозинституте. Сироткин практически доказал, что растения могут обходиться без органических удобрений в почве. При внесении в почву одних минеральных удобрений можно получать рекордные урожаи, притом на любой почве. Вот это открытие, вот это перспектива! Гениальный человек Сироткин. ТМАУ он считает только переводом государственных денег.

– Появился второй Лысенко, – бросила реплику Тихомирова. – По-видимому, тоже мечтает преобразовать всю биологическую науку для выставления своей кандидатуры в ученые деятели.

– Но это ты зря, Надежда Александровна, – резко оборвал ее Чистов. – Сироткин – человек умный. Обладает незаурядными способностями. В недалеком будущем будет ученым с мировым именем. Он мой учитель. Все знаете, я заочно оканчиваю второй курс сельхозинститута. Его способностями мы, студенты, восхищены. Все научные открытия в области биологии он доказывает практически, а не гипотезами! Правильно утверждает, что на водных растворах, то есть в гидропонных установках, можно выращивать все сельскохозяйственные культуры.

– Вот это здорово, – сказал директор завода «Металлист» Шурочков. – Анатолий Алексеевич! У меня есть предложение. Может быть, нам на первый случай посеять что-нибудь для пробы на воде озера Масленское. Площадь озера – более двадцати гектаров. При получении хорошего урожая в последующие годы засеем все озера. У нас в районе, слава богу, много.

Все члены бюро захохотали. Только один Чистов сидел сосредоточенный и со злостью смотрел на Шурочкова, тихо заговорил:

– Не до шуток, Борис Михайлович.

Шурочков прикинулся простачком:

– Я не шучу, Анатолий Алексеевич, а предлагаю стоящее дело.

Чистов злился, все ждали, что сорвется. Выручил Бородин. Смеющимися глазами из-под нависших бровей он окинул всех взглядом и, обращаясь к Шурочкову, сказал:

– Борис Михайлович, мы с вами кое-как разбираемся в железках, то есть в напильниках, пилах, слесарно-монтажных инструментах и так далее. В гидропонных, землепонных или звездопонных посевах мы с вами разбираемся как кошки в яблоках. Поэтому давай будем слушать специалистов и учиться у них.

Снова все захохотали. Шурочков раскрыл рот для оправдания, но Бородин строго посмотрел на него. Глаза его говорили: «Надо молчать». Шурочков понял, под его тяжелым телом затрещал стул, так как он решил сесть удобнее, чтобы слушать остальных.

Встала Тихомирова и звонким голосом заговорила:

– Об этом мы давно знаем, Анатолий Алексеевич. Гидропонным способом можно вырастить самое большее два-три килограмма, но не тысячи тонн. Мы люди взрослые. Многотысячный отряд коммунистов района доверил нам руководить районом. Поэтому давайте говорить о деле. Кто как, а я круглосуточно занята. Времени на шутки, сказки и анекдоты сегодня не имею.

Анатолий Алексеевич! Я, может, не поняла вас. Но мне показалось, вы собираетесь по Сироткиному методу прекратить вывозку органических удобрений на поля и применять только минеральные. Не кажется ли вам, товарищи члены бюро, я снова повторю свое мнение, Сироткин пропагандирует абсурд. Его теория пригодна только для черноземов. По приготовлению ТМАУ с ним можно согласиться. Любому дураку понятно: проще, эффективнее и дешевле минеральные удобрения рассеивать на поля, а из торфа с навозом делать компосты. Торфонавозные компосты – это стоящее дело. На приготовление ТМАУ ежегодно устанавливался план. Сколько нам трепали нервы с этим ТМАУ. Нас не просили готовить, не предлагали, а строго обязывали. Однако специалисты руководящих органов знали, что все это пустая трата времени и средств.