– Я официально тебе заявляю, буду принципиально настаивать!

Они молча вышли из здания райкома партии. У Бойцова в голове витали буйные мысли. «На этот раз я настою на своем, – думал он. – Миша Попов настоящий вор. Надо было судить преступника. Чистов его спас, не посоветовавшись ни с кем из членов бюро. Сделали ход конем, на смех курам. Устроил его в милицию, чтобы замять шумиху. Даже дураку понятно, это провокация. Пусть попробует отклонить кандидатуру Черепкова. Тогда я тоже сыграю злую шутку с Поповым».

Чистов тоже думал о Черепкове: «Стоит ли портить хорошие отношения из-за какого-то Черепкова. Раз Бойцов принципиально настаивает, дам направление Черепкову, пусть едет оформляться. Ошибся я в тебе, Иван. Когда учились в партийной школе, ты мне казался значительно умней. Сейчас я убедился, глупец ты из глупцов и вдобавок пьяница. Но сейчас уже поздно раскаиваться. Тронь тебя, грехов не оберешься».

С нехорошими думами Чистов пришел домой. Дома его ждало печальное известие. В сенях его встретила жена Антонида Васильевна и сообщила:

– Горе-то какое, Анатолий, – и заплакала.

– Тоня! Говори толком, что случилось? – спрашивал Чистов, вручая ей сумку с продуктами, привезенными из Горького.

– Колотихин умер, – всхлипывая, сказала Антонида Васильевна. – Похороны послезавтра.

– Успокойся, дорогая, – сказал Чистов. – К этому мы с тобой подготовлены. Известие о смерти Колотихина не застало нас врасплох. Рак – болезнь неизлечимая. Мы с тобой знали, болел он давно. Спасибо ему за брата Ивана. Из слесаря вытащил его в начальники отдела кадров. Правда, по этому поводу среди рабочих много разговоров. Время да труд все перетрут. Поговорят и бросят.

– Справится ли твой Иван? – сказала Антонида Васильевна. – Он же малограмотный. С грехом пополам окончил четыре класса. Пишет, как курица лапой. Его писанину я с трудом разбираю.

– Об этом не твоя забота, Тоня, – повысив голос, сказал Чистов. – Писать научится, еще не стар, всего тридцать семь лет. Не сразу профессорами становятся. Люди всю жизнь учатся. Хватит мужику у станка стоять. Пока я глава Сосновского района, надо помогать. Что ни говори, родной брат.

На следующий день Чистов, не заходя в райком, уехал в родное село Давыдково для организации похорон своего лучшего друга и одновременно для подбора кандидата на должность директора завода вместо Колотихина. Автомашину поставил у дома матери. Колотихин лежал в гробу на квартире. Чистов распорядился немедленно перенести гроб с телом в клуб и назначить почетный караул. Организацию похорон взял на себя брат Чистова Иван.

Чистов пришел к главному инженеру завода Агееву. Семья Агеева жила в Горьком. Он по непонятным причинам год назад приехал в Давыдково, Колотихин пригласил его работать главным инженером. Работал он исполняя должности директора и главного инженера, так как Колотихин уже болел. «Лучшей кандидатуры на пост директора не сыщешь, – думал Чистов. – Агеев окончил индустриальный институт. Перевезет семью в Давыдково, будет жить и работать. Дом его матери еще хороший, вполне пригодный к жилью».

В кабинет к Агееву были приглашены секретарь парткома, начальники цехов, пришел и брат Чистова Иван. Чистов, улыбаясь, спросил его:

– Ну, как, Иван, с новой работой справляешься?

– Отличная работа, Анатолий, – ответил Иван. – Справляюсь, кажется, неясного ничего нет.

– Отлично справляется, – подтвердил Агеев. – У него хорошая помощница – инспектор по кадрам. Она пишет и на машинке печатает. Дело Ивана – проверять и подписывать.

– Товарищи, – сказал Чистов. – Я пригласил вас, партийный актив завода, посоветоваться. Как вы считаете, если на должность директора завода мы будем рекомендовать товарища Агеева, справится он или нет?

Все разом заговорили:

– Справится.

– Тогда вопрос решен. Товарищ Агеев будет вашим директором вместо покойного Колотихина.

Вечером братья Чистовы сидели в доме матери у пускавшего клубы пара, начищенного до блеска самовара. Подвыпивший Иван говорил:

– Назначь меня заместителем директора, гарантирую, что справлюсь. Эдак бы годика два поработал и можно бы в директора. Директора тоже звезд с неба не хватают. Сделаны из такого же теста, как и я.

– Пока рано, Иван, об этом говорить. Время покажет. Прежде чем ставить тебя замдиректора, надо место освободить. Работает живой человек, а не робот. Самое главное, надо учиться.

– Учусь в пятом классе, – ответил Иван. – Но учеба-то очень тяжело дается.

Бойцов не забыл вчерашний разговор с Чистовым. Отступать от своего предложения не собирался. «В конце концов, – думал он. – Пора иметь под боком хороших друзей. Родных в районе никого нет. У Чистова во всех деревнях свои да знакомые. На всякий пожарный он потихоньку окружает себя своими людьми. В этом я ему не мешаю. Пусть и он мне не мешает».

Чистов с Бойцовым разговаривал по телефону. Поручил Бойцову заказать венки от райкома партии, райисполкома, от себя лично. Спросил, как дела и так далее. Не откладывая в дальний ящик, по принципу «Куй железо, пока горячо», Бойцов пригласил к себе Черепкова:

– Вот что, дорогой друг, – сказал Бойцов. – Хватит тебе прозябать в автоколонне. Решил тебя выдвинуть на ответственную руководящую работу.

Черепков настороженно спросил:

– Куда, Иван Нестерович?

– Не спеши, не кудакай, – оборвал его Бойцов. – Хочу сделать тебя начальником ПМК. Будем заниматься строительством не только в Сосновском районе, но и в Павловском и Вачском.

– Справлюсь ли я? – спросил Черепков. – Я же не строитель, да и образование липовое. С трудом пополам окончил Сосновский вечерний автодорожный техникум.

– Справишься, – убеждал Бойцов. – У тебя будут специалисты-строители, главный инженер, начальник ПТО, на местах – прорабы и мастера. Твое дело командовать. Притом из автоколонны тебе пора уходить. Жалоб на тебя сыпется, как граду во время грозы. Пойми меня правильно, настанет день, и я не смогу тебе ничем помочь. Все, дорогой мой, до поры до времени. Хорошо я тебя поддерживаю. Думаю, понимаешь меня.

– Спасибо, Иван Нестерович, за вашу доброту, – благодарил Черепков. – Век вас не забуду. Раз надо, то надо. Я согласен.

– Вот и отлично, – сказал Бойцов. – Пока об этом будем молчать. Вопрос с организацией ПМК решен. Как ты потребуешься, приглашу.

На похороны Колотихина приехали почти все руководители районного партактива. Когда гроб с телом опускали в могилу, Чистов вспоминал далекое прошлое. Он видел гроб с телом и воображал, что перед его глазами стоял живой Колотихин, радостный, с улыбкой. Когда в могилу, стуча о гроб, полетели комья земли, Чистову показалось, что он только проснулся. Жена Антонида Васильевна держала его за рукав пальто, задыхаясь от рыданий, говорила:

– Жизнь человека коротка. Пока живешь, ощущаешь все окружающее душой и телом. Умер – вечное забытье, превращение в мертвую материю.

Поминки для всех смертных были организованы в столовой завода. Только избранные угощались и поминали Колотихина на квартире. Старушки крестились, просили умершему Царства Небесного. Неверующие говорили: «Помяни, Господи, душу грешную», – и вспоминали, что покойный любил.

С похорон Чистов, удрученный пережитым, ехал вместе с Бойцовым. У того настроение было приподнято выпитым, и, чтобы развеять скорбь Чистова, он сказал:

– Анатолий Алексеевич! Я считаю, нашей первоочередной задачей является организация у нас в районе своей «Сельхозтехники».

Чистов внимательно посмотрел на него, промолчал. Его мозг был занят не покойным Колотихиным, а подготовкой и проведением отчетно-выборной партийной конференции, подготовкой доклада и подбором кандидатов в состав бюро райкома. Он был уверен на все 100 процентов, что будет избран секретарем райкома. Однако в каком-то тайнике мозга возникали сомнения: «Все может быть, и всякое бывает». Он думал: «Надо немедленно разобраться с кормами в Сосновском совхозе. Объехать все фермы, поговорить с народом. Директор совхоза Андрианов как человек вроде ничего, но как директор ни к черту не годен, но ставить оргвопрос пока рано, надо присмотреться, подождать. У Андрианова большие связи с Борисом Коровкиным. Коровкин каждый день бывает у секретаря обкома. Он может поддержать его, а меня оставить в дураках». Тут же возникало противоречие: «Браться за дела буду после конференции, а сейчас пока обожду. Да что я, в самом деле, голову повесил. Какие могут быть сомнения. Самое главное, обком партии мне оказывает большое доверие и поддержку. Все будет в порядке. Какие могут быть сомнения». Сомнения и противоречивые мысли снова и снова возникали в его голове. Он думал: «Не внушают доверия Каташин с Сафроновым. Но против меня выступить не посмеют, да это и безумие».