Приехали в Сосновское к райкому. Костя угнал автомашину в гараж. Чистов с Поповым вошли в кабинет.

– Здесь можно обо всем поговорить, – сказал Чистов. – Дела твои, Миша, хуже ничего не придумаешь. Если не защищать тебя, ты получишь десять лет заключения. Я долго думал, как быть, и ничего не придумал. Колхозники не простят твоих поступков. Даже актив колхоза весь настроен против тебя. Неприятную ты заварил кашу, а мне приходится расхлебывать.

– Анатолий Алексеевич, извините, что я вас перебиваю. Помогите! Буду всю жизнь вам обязан. За мной не пропадет, рассчитаемся. У меня есть одно предложение. Если вы его одобрите, можно считать, что я выкарабкался из топкого болота.

Чистов поднял голову, устремил свой длинный нос на Мишу, посмотрел тяжелым взглядом. Сказал:

– Слушаю, Миша.

– Пошлите меня на работу в милицию. На днях выгнали за пьянку начальника ОБХСС Сенаторова. Вы все можете. Порекомендуйте меня на эту должность. Для меня это единственный выход. Лучше ничего не придумаешь. С прокурором общий язык я найду. Начальник милиции приедет новый. Козлов, говорят, уже получил приказ. Едет на свое старое место в Навашино. Одно ваше слово новому начальнику, и дело в шляпе.

Чистов удивленно смотрел на Попова и думал: «Хотя молодой, а ранний. Казалось, нет выхода, а нашел».

Попов продолжал:

– Если я буду работать начальником ОБХСС, заткну рты своим жалобщикам. За каждым есть грехи. Все жители села гонят самогон, топят неоплаченными дровами из колхозного леса. Скоро сенокос, почти все косят в лесах самовольно. Многие сами закроют рты.

– Но ведь на тебя заведено уголовное дело, – возразил Чистов. – Об этом знают и в управлении внутренних дел. Там ты поставлен на особый учет.

Попов подумал: «Хотя ты и секретарь райкома, а туп, как дубовый пень», но сказал:

– Все, Анатолий Алексеевич, обойдется, даю гарантию. Вы правильно говорите, что в областном отделе ОБХСС я уже состою на учете как преступник. Наши деятели Алимов и Сенаторов не раз хвалились, что ими раскрыто крупное преступление. Я считаю, при оформлении не будут устраивать мандатной комиссии. Сталинские времена уже давно прошли, а с ними и разные недоверия, подозрения и комиссии. Если будет ваша рекомендация и просьба начальника милиции о приеме на работу, прямо скажу – дело решено.

Раздался телефонный звонок. Чистов снял трубку, послушал и ответил:

– Если еще будет звонить, скажите, что я в кабинете, – и повесил трубку.

Вызывала по телефону его жена и сказала, что три раза звонил Бородин. «Зачем я ему понадобился?» – думал Чистов.

Попов продолжал:

– Приду я с этими бумагами в отдел кадров. Никто там не будет сомневаться. Сойду за самого чистоплотного человека. Сенаторов там тоже оформлялся. Никто особо не интересовался им как человеком. Прочитали бумаги, заставили написать автобиографию и заполнить личный листок по учету кадров, и тут же получил на руки приказ о назначении. Вы Сенаторова не знаете, а я хорошо его знаю. Это обер-вор. Где близко лежит, у него живот болит. Три раза его за воровство судили, и все три раза оправдывался. Правда, один раз под амнистию попал. Последнее время работал мастером на промкомбинате. Не проходило ни дня, чтобы его не задерживали в проходной с краденым. Он сам мне говорил: «Если я за день ничего не украду, то не усну ночью. Всю ночь думать буду, что я за шляпа».

– Все-таки молодец ты, Миша, – сказал Чистов. – Находчивый, до такого не каждый додумается. А если в управлении внутренних дел нас разоблачат? Скажут: «Зачем вы нам рекомендуете второго жулика?»

– Беру все на себя, Анатолий Алексеевич, – сказал Миша. – Не беспокойтесь, вас не подведу. Там не роботы, а живые люди со всеми человеческими потребностями. Настоящих чекистов с каждым годом все меньше и меньше. Народ становится сознательнее, преступности почти не стало. Начальника отдела я немного знаю, говорят, хороший человек. Я сумею с ним ближе познакомиться и найду подход. При первом знакомстве мы с ним будем большие друзья.

– Ну что, Михаил Федорович, ни пуха ни пера тебе, – сказал Чистов. – Давай будем пробовать, испыток – не убыток.

В это время раздался телефонный звонок. Чистов поднял трубку. На весь кабинет раздалось:

– Анатолий Алексеевич, говорит Бородин.

– Слушаю вас, Михаил Яковлевич.

– Сегодня к нам приезжает для согласования на должность начальника милиции капитан с высшим юридическим образованием. Работал последние десять лет начальником милиции. Возраст сорок лет. По всем данным человек подходящий. Без вас я этот вопрос решил, дал согласие. Сейчас думаю, правильно ли я поступил. Может быть, вы будете против моего решения. С решением я поспешил, надо было подождать вас.

– Правильно вы поступили, Михаил Яковлевич, – сказал Чистов.

Говорили долго, Бородин все обстоятельно докладывал: кто звонил по телефону, кто что просил. Попов нервничал, думал: «Если новый начальник разберется в делах и скажет: «Принять жулика не могу», – тогда все пропало. От работы освободили, следствие сразу же возобновят. Прокурор только этого и ждет. Тогда никто за меня не заступится. Какое до меня дело Чистову. В ответе каждый сам за себя. Если посадят, Чистов всем будет говорить так же, как про Гусева: «Попов – непорядочный человек. Туда ему и дорога». Друзья все до поры до времени, пока пьют и едят за чужой счет. Как коснется неприятность, останутся все в стороне, а ты отдувайся за свои и чужие грехи».

Напрасно Попов беспокоился. Чистов повесил трубку, посмотрел, улыбаясь, на Попова, с сожалением подумал: «Переживает мужик, надо помочь. В жизни он еще пригодится. Он будет навсегда предан мне».

– Сейчас звонил Бородин. Приезжал на согласование новый начальник милиции. Бородин дал согласие, да и тому поселок понравился. Вот с ним мы все вопросы и решим. Я забыл спросить его фамилию. Ну, это не важно. Быть тебе, Миша, начальником ОБХСС нашего отделения милиции.

– Анатолий Алексеевич, может быть, зайдем ко мне, – предложил Попов. – Поужинаем, выпьем по стакану чая.

Попов жил в двухэтажном коммунальном доме типа общежития.

– Спасибо, Миша, – сказал Чистов, – Сейчас к тебе заходить нельзя. Как за тобой, так и за мной много глаз. Встретимся, когда все успокоится.

Новый начальник милиции Асташкин принял дела и на следующий день в сопровождении прокурора пошел на прием к Чистову. Алимов ознакомил его с первоочередными уголовными делами. Показал ему дело Попова и сказал:

– Это очень серьезное уголовное дело. На днях его сняли с работы. Надо немедленно начинать следствие и просить у секретаря райкома согласия на арест. Раскрыть такое уголовное дело – честь и слава. Прогремим мы с ним на всю область.

Алимов думал о своей будущей карьере. Если удастся раскрыть все до конца, то Попову от двенадцати лет заключения не отвертеться. Он не сомневался, что Чистов разрешит арестовать Попова. Чистов принял нового начальника милиции с распростертыми объятиями.

В это время в кабинет вошел Бородин.

«Черт его принес, – думал Чистов. – Ни раньше, ни позже, как раз не вовремя». При Бородине вести разговор о Попове было нетактично, да и опасно. Он знал, что Бородин – мужик преданный, хороший, но в жизни всякое бывает. Сегодня друг, а завтра враг. Дружба дружбой, а кошельки врозь. Со всеми надо держать ухо востро.

Бородин сел на излюбленное место. Из-под мохнатых бровей смотрел то на Чистова, то на прокурора и думал: «Зачем же пришел прокурор?» Чтобы избавиться от присутствия Бородина, Чистов дал ему задание немедленно разыскать Теняева и вместе с ним съездить в Павлово в «Сельхозтехнику» для оформления и распределения минеральных удобрений по хозяйствам. Выделить ММС тридцать тонн калийных и фосфорных с вывозкой транспортом «Сельхозтехники». Бородин понял с полуслова, что он здесь лишний: «Предстоит разговор при закрытых дверях. Уж не о Попове ли?»

– Все будет сделано, Анатолий Алексеевич, – сказал Бородин и быстро вышел.

Асташкин коротко рассказал автобиографию. В заключение сказал: