— Что он себе позволяет, этот виконт? Явиться в приличный дом с наложницами! Да кто они такие? Разве они ему жены и виконтессы?

— Тебе не все равно? — возразил я.

— Мне не все равно! — закипела она. — Лунатик ты, ничего вокруг не замечаешь! Этот черномазый Абонг-Мбанг вытер о нас ноги! Он показал, что ставит нас вровень с развратными девками! С вульгарными дворяночками! Ты заметил, что он почти все время молчал?

— Может, у него логопедический дефект.

— Ага, как же! Дефект! Сам ты дефектный, если не понимаешь. Его поведение оскорбительно. Он весь вечер показывал, что брезгует нами!

— «Родиной слонов» он не брезговал…

— У напитков нет сословий.

— Мне что, на дуэль его вызвать?

— Нет, но впредь надо четче понимать, где наш круг, а где чужой. — Джоанна слегка успокоилась.

— Между прочим, его приглашала ты.

— А я это не только тебе говорю. Себе тоже. Ладно… пошли спать.

Ничего другого я и не желал. В голове шумело, но не от коктейлей, с моим-то алкогольным опытом я знал это точно. Нельзя так глупо жить, подумал я, ворочаясь в ожидании прихода сна. А как можно? Сражаться с ветряными мельницами всем на потеху — умнее ли? Живи как все — и тебя забудут на следующий день после смерти; попытайся что-то изменить, — и на какое-то время ты останешься в людской памяти, но лишь как нелепый чудак с левой резьбой в голове. Я стиснул зубы. Задачка…

Джоанна пихнула меня в бок.

— Что такое?

— Ты рычишь, как собака, — сообщила она.

— Зато пока не хрюкаю. Спи.

В положенное время пришла весна, с крыши нашего коттеджа одна за другой попадали сосульки, в долинах сошел снег, а водопадик оттаял и зашумел. Природа просыпалась, а я обращал на нее внимание, только когда ком мокрого снега с сосновой ветки падал мне на макушку. За несколько месяцев император ни разу не вспомнил обо мне. Во дворце прошли три официальных приема и один костюмированный бал, но нас туда не пригласили. Я торчал в ретробиблиотеке, самовольно увеличив себе рабочий день и, к неудовольствию Джоанны, отменив выходные. А что еще мне оставалось делать, чтобы не захрюкать?

Инфос, Инфос… Он повсюду. Он видит нас, слышит, может читать любые сообщения и расколет любой код, что делает бессмысленными все потуги диссидентов объединиться в серьезную структуру и придумать толковый план, а если отсутствует малейший шанс на успех, то какой же осел, кроме отпетых маргиналов, примкнет к Сопротивлению? Себе дороже. Как одолеть то, что давно уже стало одной из сил природы, причем силой разумной?

Вопрос был хороший, но по сути риторический, поскольку ответа на него не просматривалось. Я перерыл несколько тонн старых книг, изучая вопрос, но информацию, сообщенную мне Микой и Рудольфом, пополнил не сильно.

Кое о чем приходилось догадываться.

Во-первых, где рассеянные повсюду частицы Инфоса берут питание? Самые первые, те, что рассеивались людьми, получали энергию от солнечного света, что вполне естественно, — но как обеспечить питанием бесчисленные монады Инфоса в северных районах во время полярной ночи? Каков бы ни был встроенный в монаду аккумулятор, его емкости не хватит на такой срок. А где еще крохотная частица может взять энергию?

Тут можно было загибать пальцы. Из естественного радиоактивного распада земных горных пород — раз. Из разницы температур наподобие термопары — два. Пьезоэлектрический эффект — три. Это слабые источники и могут служить лишь дополнительными, если вообще служат. Энергию ветра, морских волн и термальных вод я забраковал сразу. Атмосферное электричество? Гм, возможно. Наконец, эти частицы могут просто красть энергию, произведенную людьми. Много им не надо, никто и не заметит. Почему нет?

Поправка: Инфосу не надо много энергии, если он не станет поминутно развлекаться созданием инфосолитонов, а уж тем более планетолетов из кораллового песка и всякого дерьма, что подвернется под руку. Уж это-то заведомо энергоемкие процессы! Но он и не развлекается; подавляющее большинство населения вообще не верит в то, что древняя распределенная следящая система обладает самосознанием: сказки, мол.

Вероятнее всего, способов питания несколько, минимум два, как у эвглены зеленой, что плавает в пронизанной светом воде мелкого водоема, фотосинтезирует и радуется жизни; когда же света становится мало, эвглена не прочь закусить дрейфующей мимо нее бактерией. Инфосу пришлось выдумать не основополагающий принцип, а лишь техническую реализацию.

Какую конкретно?

Я нашел подробное техническое описание первых — еще до начала самостоятельной эволюции Инфоса — моделей частиц, и только. Они были примитивны, и все равно на то, чтобы вникнуть хотя бы в общие принципы их функционирования, у меня ушел месяц. Это мне ничего не дало. Продрался кое-как через наноэлектронные схемы, через систему команд, взбесился от технического жаргона тысячелетней давности, восхитился изяществом некоторых технических решений… и все равно не понял, с какого перепугу облако подобных частиц может начать эволюционировать.

Они ведь даже не могли самостоятельно размножаться, те самые первые монады будущего Инфоса!

Более свежей информации в ретробиблиотеке не нашлось, на то она и «ретро». Обыкновенных книжных библиотек в мире больше не существовало. Зачем хранить информацию, живя в информационной среде? Она позаботится об этом сама. Хочешь получить подробные данные о текущем состоянии Инфоса и особенно о его ахиллесовых пятках — у Инфоса же и спроси. Очень мило!

Но я спросил, и он ответил. Информации было столько, притом настолько сложной, что на одно лишь ее усвоение у тысячи гениев ушли бы годы. Но я один, я вовсе не гений, да и кто бы дал мне гарантию, что Инфос не мухлюет? Я бы на его месте обязательно смухлевал — из элементарного чувства самосохранения, свойственного всякому живому существу, хотя бы и не белковому.

И я отступился. Не сдался, нет, а, пережив временную депрессию, попытался подобраться с другого края. В конце концов, древнему охотнику, подстерегавшему бизона, вовсе не нужно было знать, как у того работает селезенка и какие вещества вырабатывает печень.

А чем я не палеолитический охотник? По сравнению с рассеянным по всей планете глобальным мозгом я недалеко ушел от троглодита. И моя задача — не понять, а убить.

Но где разумные варианты действий, хоть один?

Лишить монады основного источника питания, затемнив каким-то образом атмосферу? Даже не смешно. Во-первых, у человечества миллиарды желудков, все они хотят регулярно что-нибудь переваривать и все до сих пор зависят от фотосинтеза, так что на планете наступит голод, а во-вторых, каким таким способом я погружу Землю в сумерки? Украду термоядерную бомбу и сброшу ее в кратер вулкана Тамбора? Нет больше на свете термоядерных бомб. В-третьих, эвглена зеленая перейдет в темноте к хищничеству, только и всего.

Насытить атмосферу какой-нибудь дрянью, губительной для частиц Инфоса и безвредной для людей — идея из той же серии. Я не химик и не командую всей промышленностью Земли, чтобы провести этот план в жизнь. Опять не то.

Информационные виды борьбы, о которых говорил Рудольф? Верно, но лишь в теории. Я не специалист и не знаю, как взяться за дело.

Но отступить на радость теряющей терпение Джоанне и вести такую же жизнь, как барон и баронесса Франсиско-Мадеро, — увольте. Тогда уж я скорее уподоблюсь графу Анак-Кракатау, если только выдержит печень. Не все ли равно, каким способом заявить миру о своей ничтожности?

Словом, мыслей было много, в большинстве своем горьких; дел — мало. По сути их не было вовсе. Не считать же делом то, что я сберегаю старые книги от сырости и тем отрабатываю мое жалованье!

В один теплый апрельский день мое кладбище допотопных манускриптов навестил министр двора. Удовлетворенно поцокав языком при виде порядка и отметив, что в помещениях пахнет отнюдь не плесенью и мышами, а дезинфицирующими средствами, он осведомился, не желаю ли я взять на себя еще и вакантную в данный момент должность заведующего музеем древней техники. Я попросил сутки на размышление и по их истечении согласился. К моему безмерному удивлению, министр попросил меня самому подобрать моего заместителя по ретробиблиотеке.